Круговорот

Порванный такелаж трепался на ветру. Парусов совсем не наблюдалось.

На одной из лодок была сломана мачта. На другой — напрочь снесен бушприт. Саня стоял в толпе зевак и смотрел, как суетились у ладей угрюмые воины — выгружали на причал боевые трофеи, выгоняли связанных по рукам пленников. Брагар одним из первых высадился на пирс и, отдав короткие распоряжения, зашагал в сторону берега. Это был достойный сын своего отца — высокий, широкий в плечах мужчина лет сорока, чей жесткий взгляд излучал уверенность знающего себе цену человека. Его металлический нагрудник был изрядно помят. На рваных краях кожаных доспехов запеклась кровь. Тяжелый обоюдоострый топор покоился на спине и тоже пестрел бурыми пятнами крови. Брагар гордо нес свое мощное тело. Его сильные руки цепко держали за волосы головы поверженных врагов, чьи бледные, застывшие в предсмертном ужасе лица смотрели на мир остекленевшими глазами. За Брагаром тянулись другие бойцы. Они тоже несли головы мертвяков и имели достаточно усталый вид. То, что сегодня частокол Брена украсят еще несколько черепов не вызывало сомнений. Только зачем нужна дикарям эта варварская коллекция — Саня никак не мог понять. За разъяснением он обратился к стоявшему рядом незнакомому мужику.

Абориген недовольно и очень даже подозрительно уставился на Пряхина.

Возможно вот так же смотрели немцы на Штирлица, когда тот шел по Берлину с волочащимся следом парашютом.

— Я тут у вас недавно, — объяснил Саня. — И ваших замечательных традиций еще не знаю. Мужик нерешительно пожевал губами, но, в конце концов, объяснил, что отрезанная голова врага не даст его душе найти другое тела. Саня принял убийственную логику дикаря. Теперь стало понятно, почему у Предшественников был очень популярен топор палача, а затем и заменившая его гильотина. Между тем, Брагар вышел к толпе и под дружный рев продемонстрировал свои трофеи, подняв обе руки с мертвыми головами вверх. Когда гул затих, он обвел соплеменников тяжелым взглядом и начал называть имена тех, кто не вернулся из похода. Саня насчитал что-то около двух десятков имен. Все павшие воины, по словам Брагара, были достойно погребены и отправлены по разным адресам — кто к Таранису, а кто к Тевтону. Не одна голова арийша не досталась врагу. Вновь заголосили, запричитали женщины. Зашумели обыватели. Воины, трущиеся в толпе, издали боевой клич. Брагар еще раз обвел собравшихся соплеменников взглядом. Его глаза остановились на красивой женщине в дорогой накидке. Она стояла в окружении то ли рабынь, то ли служанок, а ее бесстрастный лик напомнил Сане знакомые черты. Только где он видел похожее лицо — Саня не помнил, хоть убей. Возможно уже здесь, а возможно и в прошлой жизни. Брагар лишь на миг задержал свой взгляд на жене, после чего направился в сторону дома своего отца. К нему присоединилось несколько отпочковавшихся от толпы воинов, в том числе усач. Буглар выглядел мрачнее тучи. Видимо, среди погибших в походе бойцов были и его сородичи, что в принципе не вызывало удивления, ибо на этом острове, так или иначе, все друг другу являлись родственниками пусть и очень дальними. Саня даже поражался, как островитяне еще не вымерли от гемофилии, да еще продолжали рожать достаточно красивых детей? Ответ на этот вопрос он нашел позже. А пока некогда было размышлять о генетической наследственности дикарей. Пора было возвращаться на кузнечный двор. Люди уже стали расходиться. Саня тоже покинул берег, направившись в квартал ремесленников. Но до места не дошел, ибо заметил группу «зеленых балахонов». Жрецы широко шагали в сторону дома Брена. За ними еле поспевала девушка-бард. Зверь трусил с ней рядом, отпугивая своим видом встречных прохожих. При виде незнакомки Саня вмиг забыл о работе и повернул за жрецами. Правда, догнать их не сумел: «зеленые балахоны» скрылись за частоколом, на кольях которого уже красовались новые трофеи. Саня, было, подался следом, но у входа во двор натолкнулся на угрюмого одноглазого детину с палицей наперевес. Не трудно было догадаться, что перед Саней предстал тот самый Ной Одноглазый — человек, обыгравший в кости пьяного Буглара. Окинув Пряхина недобрым взглядом, любитель азартных игр поинтересовался целью визита незнакомца. Саня ничего путного не мог придумать и, включив дурака, ляпнул что-то типа: «Вы не знаете, как пройти в библиотеку?» Ной посоветовал проваливать подобру-поздорову. Пришлось последовать совету этого мастодонта и убраться восвояси. В тот день он так и не увидел незнакомку. Но уже на следующее утро ему удалось выяснить цель ее визита в дом берегона. Его информатором стал Буглар, который пришел, чтобы вновь «подраться на мечах» и, как обычно, поколотил Саню, но уже не так сильно, как накануне. После окончания спарринга Саня поинтересовался у своего нового учителя:

— Ты был вчера в доме берегона? Усач утвердительно кивнул.

— А что там делала девушка-бард?

— Известно что, — удивился Буглар. — Слушала рассказ Брагара о битве со скоотами.

— Чтобы потом сочинить героическую сагу? — догадался Саня.

— Сочинить и передать потомкам, — уточнил Буглар.

— А как ее зовут?

— Много вопросов задаешь, Алекс, — насторожился усач. — Любопытство к лицу базарным торговкам, но не будущему Воину.

— Ты думаешь, из меня Воин получиться?

— Работай над собой. Занимайся. А там посмотрим, — сказал Буглар и, не попрощавшись, направился по своим делам. Саня тоже засобирался, но тут увидел барыгу, которому на днях усач продал порванный гидрокостюм. Насколько знал Пряхин, звали этого предпринимателя — Брандт, и был он родом с Материка. На остров купец приплыл на большом корыте, которое напоминало двухмачтовый корабль древних финикийцев. Якобы по торговым делам. Но помимо торговли, Брандт занимался скупкой артефактов Предшественников и, возможно, это являлось его основным родом деятельности. Саня не удивился, если бы узнал, что все его бумажные артефакты, так или иначе, оказались у заморского гостя. Брандт приблизился к Пряхину и вежливо поздоровался. Он был высок, хорошо сложен. Его добротная одежда отличалась покроем и разновидностью дорогой ткани. На мощной шее висела толстая цепь из какого-то драгметалла. Пальцы поблескивали перстнями, на вихрастой голове залихватски красовалась шерстяная шапка. Лицо торгаша подкупало своей открытостью. Правда Саню эта открытость лишь настораживала. Именно с такими искренними лицами питерские мажоры толкали паленый товар. А наперсточники раскручивали свой лохотрон.

— Меня зовут Брандт, — представился купец, и в его голосе чувствовался заметный акцент.

— А меня Алекс. — Саня глупо улыбнулся. Он прекрасно знал, что Брандт проявлял к нему явный интерес. Как знал и то, чем этот интерес вызван. Но в свою очередь, молодой человек тоже был не прочь выведать о таинственном Материке и людях, на нем живущих. Посему, когда купец предложил встретиться, кочевряжиться не стал.

Глава 8

Местом встречи Брандт избрал торговый квартал. Там имелась некая корчма или даже не корчма, а портовый кабак. Саня затруднялся с точным определением этого питейного заведения, где днем столовались приезжие люди, а по вечерам широко гуляли местные жители. Пуританские законы таутов на это место слабо распространялись.

Посему в корчме постоянно отирались темные личности. Там играли в азартные игры, заключали сомнительные сделки и частенько мерились пьяной силушкой. Там ныли волынки. Там вино лилось рекой. И, о всемогущие боги арийшей, там даже видели женщин легкого поведения. Саня не так давно узнал об этом рассаднике порока и решил при первом же удобном случае в него наведаться. И вот такой случай представился. Закончив свою работу на кузнечном дворе, Саня направился в торговый квартал. Он недолго поплутал средь расположенных вокруг притихшей рыночной площади построек. И вскоре вышел к большому бревенчатому зданию с маленькими квадратными окнами, ставни которых в тот момент были распахнуты настежь. Из окон доносился заунывный вой волынки, перемежающийся с хриплой бранью и стуком игральных костей. Саня открыл сводчатую, усиленную тяжелыми навесами, дверь кабака и шагнул в его гудящую утробу. Он сразу погрузился в тяжелый дух хмельного угара, смешанного с запахом жира, что чадил в развешенных вдоль стен плошках. Зал был тесно уставлен дубовыми столами, за которыми на длинных лавках сидели обыватели и рассуждали о том, что милостью богов урожай в этом году будет хороший, цены на хлеб падают, цены на рыбу растут, берегон велик и свят, а воины таутов непобедимы… Маразм!.. Меж столами сновали озабоченные служки. А в дальнем углу на небольшом помосте дул в свой мешок покрасневший от натуги волынщик.