Скитания

Самыми интересными строками с судовом журнале были, без сомнения, те, где записывались данные о штатной численности экипажа корабля. По нормальному штатному расписанию он насчитывал семьдесят шесть человек. Гербер достал списки и просмотрел их. На корабле находилось сто пять моряков, то есть почти тридцать человек сверх штата.

В команде числились два мата, которые закончили школу торпедистов. Свои профессиональные знания на тральщике они вообще не могли применить, поскольку на этих кораблях торпед не было.

При таких раздутых штатах кубрики, конечно, были перенаселены. Даже в отсеках для боеприпасов матросы умудрялись развешивать койки. Но должность второго офицера была предусмотрена даже по штату в 76 человек, о чем Гербер прочитал с особым удовлетворением.

Вследствие потерь большого числа боевых кораблей на флоте в 1944 году имелся значительный избыток квалифицированного персонала, поэтому уцелевшие корабли были чрезмерно переполнены — так военно-морское командование спасало свои кадры от генерала Унру. Во всяком случае, люди типа Цехмейстера и Клосса придерживались такой тактики. Фанатики же типа Брейтенбаха и Хейде готовились к стремительному возрождению в ближайшем будущем подводной войны. Отряд Брейтенбаха мог укомплектовать экипажами по крайней мере полдюжины подводных лодок.

Точно через сорок восемь часов Гербер доложил командиру, что ознакомился с кораблем. Он с тревогой ждал строго экзамена и готовился доложить свои наиболее важные наблюдения. Цехмейстер должен был понять, что его новый второй офицер не дурак.

Командир не спеша набил трубку, закурил ее от зажженной Гербером спички, затянулся пару раз и внимательно посмотрел на обер-фенриха. «Сейчас он, безусловно, задаст какой-нибудь каверзный вопрос», — подумал Гербер, весь обращаясь во внимание.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Цехмейстер и отпустил обер-фенриха.

Лейтенанта фон Хейде тоже не заинтересовали результаты наблюдений Гербера. Его, члена НСДАП, больше занимали политические настроения и взгляды команды. Технические выкладки Гербера он слушал рассеянно, со скучающим видом.

— Руководство кораблем есть в настоящее время задача политическая, — вещал он. — Технические проблемы являются побочными, Гербер! По моим подсчетам, мы уже послали несколько господ в народные гренадеры, поскольку они не могли понять этой истины. — При этом Хейде, как он часто это делал, скорчил высокомерную гримасу. Что происходило на корабле, какие сводки сказываются на настроении команды, о чем говорят матросы, как они оценивают вторжение, своих офицеров, военно-морское командование, верховное командование вермахта, что думают об оружии возмездия — по всем этим вопросам лейтенант намеревался получить исчерпывающую информацию.

Гербер не стал ни разочаровывать ищейку, ни проявлять чрезмерного любопытства, чтобы выяснить пути, по которым Хейде получал подобные сведения.

Вечером Гербера назначили дежурным. Его единственной задачей являлось наблюдение за тем, чтобы своевременно спускался флаг. Точно в установленный час на корабле командира отряда раздавался свисток, и на всех кораблях отряда спускались флаги. Дежурные матросы к этому времени уже стояли в готовности у флагштоков.

Гербер задумчиво смотрел на вечерний порт, знакомый ему вот уже около двух лет. На первый взгляд Сен-Мало не изменился. Но это было обманом зрения.

У соседнего пирса уже несколько лет стоял прогулочный корабль из Джерси. Теперь там торчала из воды лишь верхушка его мачты: несколько недель назад во время налета корабль был потоплен.

В стороне на акватории порта Параме находилось место стоянки буксира «Гермес». Гербер вспомнил о молодом стажере-рулевом, который чуть не потопил корабль в шлюзе. Сейчас «Гермес» тоже лежал на дне, что явилось результатом бомбардировки.

Далее была устроена стоянка сторожевых кораблей. Два из них и сейчас стояли у пирса. Всего же в отряде их было когда-то четырнадцать, но английские фрегаты и эсминцы, которые значительно превосходили сторожевики в скорости и вооружении, в последнее время расстреляли их один за другим.

В другой части порта стояли тральщики 46-го отряда. Тральщика «4600» среди них не было. Во время ночного выхода потоплены были и другие тральщики, особенно из числа переоборудованных рыболовецких судов.

Напротив угольного причала еще в начале июня стоял торпедный катер «Меве» (чайка). Его потопили во время воздушного налета на Гавр. Эсминцы и торпедные катера — почти единственные боевые корабли, которые могли рассчитывать на удачу вблизи англо-американских морских позиций. Но и с ними успешно расправлялись «летающие крепости» противника. Их обломки загромождали акваторию между Брестом и Гавром.

К концу года в Сен-Мало осталась половина боевых кораблей. При существующем соотношении сил не нужно быть провидцем, чтобы рассчитать, когда и другая половина окажется на дне.

Дела на сухопутном фронте шли не лучше. На Востоке весь центральный его участок был прорван на многие сотни километров. «Пленных мы там потеряли в два раза больше, чем под Сталинградом», — сказал один маат. И никто не спросил, откуда ему это известно. Даже в военных сводках не удавалось скрыть тяжелое положение: в них стали появляться названия населенных пунктов Восточной Пруссии.

Союзники высаживались теперь почти беспрепятственно. Они прошли полуостров Котантен и отрезали четыре дивизии. Если фронт в Нормандии рухнет, Сен-Мало станет мышеловкой, из которой не будет выхода.

«Спасти нас может только чудо, — думал Гербер. — Но чудеса происходят в детских сказках, а эта война — жестокая действительность. Каждый день она уносит новые жизни, требует новых жертв. Война проиграна…»

В этот момент на корабле командира отряда подали сигнал «Спустить флаг». Гербер отдал честь, но мысли его были далеко.

Гербер уже десять дней нес службу на корабле, когда был получен приказ всему отряду выйти в море. Английские корабли, предположительно эсминцы, прошлой ночью парализовали сообщение между материком и островом в проливе. Грузовые суда с важными материалами, находившиеся на острове, не могли выйти. «Хейн» должен был прийти на помощь.

Уже сам отход от пирса на тральщике был для Гербера в новинку. Корабль с двумя винтами и двумя машинами обладал большой маневренностью. С удивлением наблюдал обер-фенрих, с какой легкостью командир отвалил от пирса. Дюжины матросов находились на палубе, но для отплытия нужны были лишь немногие.

Быстрым темпом выходили тральщики в открытое море. Там идти в составе отряда не составляло труда. Все корабли были одного типа и имели приличную скорость.

Когда наступила ночь, раздали дополнительный паек. Обычно выдавали маленькие пачки вафель или упаковки с драже. Сегодня это был шоколад «Кола» — в 1944 году редкая вещь. С недоверием вертели в руках моряки плитки шоколада. Они привыкли судить о степени опасности задания по характеру дополнительного пайка. Если раздают драже — можно рассчитывать на спокойную ночь, если шоколад — значит, в море придется тяжко.

Некоторые сразу принялись грызть горькую темно-коричневую массу. Гербер разделил обе твердых плитки на восемь кусков и решил съедать каждый час по одному. Большими порциями есть шоколад не рекомендовалось. Кто съедал всю плитку сразу, у того начиналось учащенное сердцебиение.

К полуночи отряд был на полпути между Сен-Мало и Гернси. Впереди лежал остров Джерси и были уже видны огни маленьких островков в проливе. «Может быть, все обойдется? — подумал Гербер. — Может быть, шоколад выдали понапрасну?»

В этот момент над тральщиками засверкало полдюжины осветительных ракет и снарядов. Вокруг стало светло как днем. Желтый свет заливал своими лучами корабли и людей так ярко, что Гербер мог различить у соседа на бороде каждый волос.

Секундой позже на тральщики обрушился огонь. Вокруг сверкали фонтаны воды, а осветительные ракеты продолжали вспыхивать в небе. Гербер получил приказание наблюдать за противником через дальномер с 24-кратным увеличением.