Скитания

Герхард Гербер постепенно привык к морской службе, и она, несмотря на тяготы, стала даже нравиться юноше. Однако ему очень недоставало друзей. Отсутствие их угнетало его так же, как разлука с родителями.

Единственным утешением оставались только письма. Мать регулярно сообщала о всевозможных житейских заботах: норма выдачи мяса сократилась; готовить на двух человек нисколько не легче, чем на трех; денег хватает на ведение домашнего хозяйства, и они даже остаются, поскольку покупать почти нечего. Странно! Ведь Германия покорила уже половину Европы. Многих из гимназических товарищей Герхарда, писал отец, уже призвали в армию. Младший Калле служил пулеметчиком где-то на юге России. Вольфрам Дидерих дослужился до унтер-офицера и был знаменосцем в своей части. Счастливчик! Правда, он закончил школу на полгода раньше. Другие же еще оставались в Германии, например Штольт. Благодаря личным связям он смог устроиться на летные курсы в аэропорту родного города. В конце каждой недели его отпускали домой. Он гордо вышагивал по улицам в голубой форме, и девушки со всей округи так и роились вокруг него.

Хайнцу Апельту и Хельмуту Коппельману не очень повезло. Их направили в отдаленные места: один находился на побережье Северного моря, другой — в Прибалтике. Если Хельмут писал аккуратно и обстоятельно, то Хайнц долго не давал о себе знать. Наконец пришло первое обстоятельное письмо. «Они здорово обманули меня, — читал Герхард. — Обещали послать в спецотряд, а засунули в морское зенитное училище в Гольштейне, где еще хуже, чем в Штральзунде. Здесь не заставляют до потери сознания тренироваться в изготовке к стрельбе с колена, но зато мы подолгу драим стволы орудий. Некоторые от усталости валятся с ног. Я переношу все это пока хорошо. Иногда бывают воздушные налеты, а наши слабые орудия не попадают в цель. Англичане летают слишком высоко. В этом захолустье я только попусту трачу время. Хорст Хайзе, который был на класс старше нас, уже офицер на восточном фронте. Сейчас можно получить офицерское звание без военного училища, если закончишь ускоренный курс обучения при дивизии. А мы, ослы, пожелавшие служить в военно-морских силах, все еще остаемся матросами. Командир батареи пообещал тем, кто лучше всех будет учиться, интересное назначение. Я очень стараюсь, может быть, у меня это получится. Шесть недель занятий в зенитном училище скоро останутся позади. Напиши мне поскорей, старик. Мне очень недостает тебя».

Гербер в задумчивости свернул письмо. Друга преследуют неудачи, а ведь он больше всех горел желанием попасть на фронт.

Каждую среду в кубрике включали радио, чтобы прослушать сообщения вермахта. Матросы узнали, что захвачен Керченский полуостров, завершена битва за Харьков. Донбасс прочно удерживался германскими войсками. С начала июня развернулись бои в Крыму, особенно за морской порт Севастополь. Несмотря на использование сверхтяжелой артиллерии, немецким войскам не удалось добиться заметных успехов. Очевидно, основные события развернутся на юге России. А вообще, на обширных русских просторах наступило затишье. Только фронт в Африке находился в движении. Генерал-фельдмаршал Роммель продвинулся дальше к Тобруку. Но тому, что происходило там, команда тральщика не придавала особого значения. Никто точно не знал, где находится этот Тобрук. «Где-то в Египте», — предположил Шабе.

Японцы сражались с американцами на Тихом океане. В морском бою у острова Мидуэй принимали участие более ста военных кораблей. Из сообщений было ясно, что японский флот действовал гораздо активнее американских военно-морских сил. Тем не менее ничего не говорилось об окончательной победе японцев. Более того, создавалось впечатление, что исход сражения предрешила авиация и он оказался не очень удачным для морских сил Японии.

И все же это было настоящее морское сражение. До того еще никто не проводил морской операции такого размаха. И Герберу начинало уже казаться, что основные боевые действия в этой войне переместились на море.

Он заметил, что стал слабо ориентироваться в военных событиях на фронтах, что ему явно недостает бесед, которые проводились в гимназии, и он снова захотел услышать дельные советы и выводы доктора Феттера. Политзанятий на борту корабля не проводилось, люди жили одним днем, ни о чем не задумывались. Хансен, который, может быть, что-то и знал, держался замкнуто. Только раз он сказал Герберу, что в Советском Союзе Гитлер сломает себе шею. Гербер не поверил ему. Последние военные успехи противоречили этим мрачным прогнозам.

Полученное из дома известие о смерти преподавателя географии Куле от паралича сердца очень огорчило Гербера. Этот человек с ясным умом, богатырского сложения, был самым любимым учителем Герхарда.

Что же говорил Куле о Северной Франции? Там жили бретонцы — это, собственно говоря, кельты, которые происходили не от французов, а, скорее всего, от ирландцев и шотландцев. Говорят, что в Бретани до сих пор есть старые люди, которые не знают ни одного слова по-французски. Герхард сожалел, что с ним нет Хельмута Коппельмана, который определенно собрал бы массу материала об этой стране и ее людях. Теперь Герхарду представлялась возможность сделать все это самому. В городе он купил маленькую книжку о Франции, типа путеводителя, с цветными иллюстрациями. Из нее он узнал, что в прежние времена рыбаки из Сен-Мало на парусных судах ходили ловить треску далеко на север и продавали ее даже в Испании и Италии. Но все же более прибыльным делом было пиратство, и в этом отношении жители Сен-Мало прославились далеко за пределами Франции. Нередко они, занимаясь разбоем, захватывали суда с индиго или какао, сахаром или табаком. Такие трофеи потом легко было продать на рынках.

Удачливые пираты пользовались большим почетом у своих сограждан, так как они приносили городу большой доход. Самым знаменитым пиратом был Робер Сюркуф, который при Наполеоне служил на флоте и занимался каперством. В гимназии Гербер с большим интересом слушал рассказы о Сюркуфе. Здесь, в Сен-Мало, Герхард увидел поставленный недалеко от крепостных ворот памятник этому человеку.

В каждой главе книги давалось подробное описание национальной кухни разных стран и известных городов мира, и это заинтересовало Герхарда больше, чем помещенные в ней исторические сведения. Он прочел, что Бретань являлась раем для любителей рыбы, устриц, омаров, лангустов и прочих деликатесов, о которых юноша знал только понаслышке. Сен-Мало славился тюрбо — жареной камбалой, приготовленной с пикантным грибным соусом. У Герхарда потекли слюнки.

В следующее увольнение Гербер уговорил Альтхофа и Шабе пойти с ним поесть. На этот раз даже Герд Кноп присоединился к ним. Они наугад переступили порог одного из многочисленных ресторанчиков. Гербер решил блеснуть своими новыми знаниями и заказал тюрбо.

— Хорошо, — вежливо согласилась официантка, — хотя у нас сейчас нет камбалы, но это можно устроить. Придется только подождать.

Через некоторое время она поставила на стол черный хлеб, нарезанный ломтиками, и ротвейн. Хлеб был черствым и затхлым. Точно таким же хлебом кормили их на корабле.

— Раньше во Франции ели только белый хлеб, — сказала, извиняясь, официантка. — Ничего не поделаешь, война!

Наконец она принесла камбалу, а затем очень быстро и умело разрезала ее. Блюдо действительно было изумительно вкусным. Правда, и цена оказалась изумительно высокой. Герберу пришлось истратить половину своего месячного денежного содержания.

— Ничего! — воскликнул Альтхоф. — Прежде чем отправиться на дно, должны же мы хоть что-нибудь получить от жизни!

Эти слова потрясли Гербера. Погибнуть? Умереть? Он никогда не думал об этом.

Вечером, когда закончилось увольнение, команду построили на поверку. Отсутствовал Хансен. Где он мог запропаститься? Он ушел совершенно один в направлении городской окраины. Запросили штаб соединения и получили ответ, что ефрейтор машинного отделения Хансен задержан полевой жандармерией.