Страница 80 из 94
Возможно, он не только старался укрепить свое руководящее положение, в частности, выдвигая на командные посты преданных себе людей (одним из которых был Тухачевский, которого называют «кровавым маршалом» за его жесточайшие карательные операции против русских крестьян). Но была у него, по-видимому, и дальняя цель: всячески содействовать свершению всемирной революции, распространению междоусобиц и кровавых классовых столкновений на другие государства и народы. Как гласила агитка того времени:
В этом смысле Л.Д. Троцкого с полным основанием можно считать именно демоном революции, ибо он вносил в нее кровавые раздоры и смуту.
Может показаться странным, что именно Троцкий стал одним из наиболее почитаемых деятелей советского периода в ту пору, когда началась так называемая «демократизация» СССР, а затем и его расчленение. Казалось бы, такой рьяный революционный глобалист, жесточайший каратель времен Гражданской войны, вносивший смуту и в действия Красной армии, и в ряды большевиков, ничего не сделавший для укрепления и восстановления России, зато активно участвовавший в Октябрьском перевороте (который новоявленные демократы из партократов стали дружно проклинать)… Что привлекло современных идеологов антисоветского пути России в образе Троцкого?
Главное, пожалуй, его противостояние Сталину. Последнего антисоветская пропаганда (да еще хрущевские подголоски) представляет как ужаснейшего террориста, осуществлявшего репрессии, при которых пострадали десятки миллионов человек, а миллионы были убиты. Правда, за последние годы даже его лютые враги порой соглашаются, что при их ставленнике Ельцине в России было больше заключенных (на душу населения), чем при Сталине, а русский народ стал вымирать, тогда как при Сталине он возрастал в числе и был физически и морально значительно здоровее.
Сталину не могут простить того, что он был главным организатором возрожденной великой России – СССР; что под его руководством были разгромлены германские фашисты. А Троцкого возлюбили за то, что был антиподом Сталина и был великим смутьяном – таким же, как его нынешние почитатели.
ХРУЩЕВСКАЯ СМУТА
После завершения Гражданской войны в СССР бывали мятежи и восстания, но их нельзя назвать смутой в государственном масштабе. Была коллективизация с ее жертвами (не углубляясь в эту сложную проблему, подчеркнем, что создание крупных сельских хозяйств было мерой вынужденной и необходимой для спасения от голода городов, Красной армии). Были репрессии (масштабы которых «демократы» с подачи Хрущева преувеличили примерно в 10 раз); но они отражали главным образом межпартийную борьбу. Террор был в основном по отношению к привилегированным слоям общества, к партийным кадрам и хозяйственникам, идеологам, администраторам, но не к народу.
Жесточайшей проверкой на прочность Советского Союза стала Великая Отечественная война. Это испытание было выдержано с честью. И хотя среди советских людей оказалось немало предателей (главным образом – невольных, попавших в оккупацию и в плен), никакой смуты не было. То же можно сказать и о послевоенном периоде восстановления и развития народного хозяйства. В кратчайшие сроки страна вновь стала сверхдержавой не только как обладающая самой боеспособной армией в мире (и при этом честно ведущей мирную политику), но и по социально – экономическим показателям и научно-техническому уровню.
Неумеренное восхваление и возвеличивание Сталина, при всей неприглядности этого явления, было отчасти оправдано (нельзя насильно или хитростью заручиться на много лет доверием и уважением не только советского народа, но и едва ли не всех крупнейших мыслителей и деятелей культуры мира). Но, безусловно, преувеличения были непомерные. Хотя Сталин в беседе с Фейхтвангером в 1937 году резонно заметил, что среди тех, кто громче других восхваляет Сталина, могут быть его злейшие враги. (По отношению к Н.С. Хрущеву это выглядит как точное предвидение, хотя пригревший его Сталин оказался обманутым этим хитрым «простачком».)
Как бы мы ни относились к культу Сталина, следует признать, что он (культ) прочно вошел в государственную идеологию, стал ее органичной частью, был косвенным подтверждением полного доверия народа к своему руководству. В этом смысле Сталин выступал не как реальная конкретная личность, а как некий символ величия СССР и советского народа. Не случайно вспышка борьбы с культом личности Сталина пришлась на периоды горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ», когда ни Сталина, ни его культа не существовало уже несколько десятилетий.
Этот удивительный феномен борьбы с давним покойником покажется полнейшим безумием, если не учитывать, что и в этом случае Сталин выступал как олицетворение великого СССР, который необходимо разрушить (образ личности как образ народа и страны).
А сначала была хрущевщина. Одни называют этот период хрущевской оттепелью, другие – слякотью; в народе о нем сохранились недоброе воспоминания и язвительные анекдоты, а для скрытых и явных антисоветчиков и обожателей запада оказались несущественными гнусные высказывания Хрущева в адрес искусства и религии. Он выступил как опровергатель культа личности Сталина. Хотя, сказать по правде, культ был вовсе не личности, а государственного деятеля – и в этом суть, которую многие не понимают до сих пор.
К вершине власти Хрущев пролезал долго и упорно, порой по трупам недругов и конкурентов, по ступеням партийной карьеры. В октябре 1952 года на XIX съезде партии вторым по значению докладчиком после Г.М. Маленкова, читавшего отчетный доклад ЦК и считавшегося негласным преемником Сталина, был Н.С. Хрущев. В своем докладе, посвященном новому уставу партии, Хрущев рьяно защищал сталинские положения о борьбе с кумовством и землячеством (не правда ли, ныне – через полвека! – тема не перестала быть актуальной). Покушения на социалистическую собственность объявлялись тяжкими государственными преступлениями.
Чуть позже, придя к власти, Хрущев отменил эти пункты устава и положил начало мелкобуржуазной, а затем и буржуазной вакханалии, которая в конце концов развратила партию и разрушила социалистическую систему.
К этому времени Сталину стало ясно, что сложившаяся социально-экономическая и политическая система уже не отвечает изменившейся коренным образом ситуации. Если до войны и во время нее страна находилась буквально на военном положении, подобно осажденной крепости, то теперь сложилось мощное и динамичное социалистическое содружество от Эльбы до Инда с населением около 1 миллиарда человек.
На XIX съезде КПСС Сталин провел организационные решения, которые были, по его мнению, адекватны новой ситуации в стране и мире. В основном они состояли из трех положений: 1) создание вместо должности «первого секретаря» органа коллективного руководства – секретариата; 2) введение в сменивший Политбюро расширенный ЦК партии большого количества молодых и перспективных деятелей, хорошо показавших себя в войну и послевоенном строительстве; 3) запрещение партийным органам вмешиваться в деятельность советских государственных структур, а тем более подменять их.
Нельзя не отметить проницательность Сталина, осознавшего ту опасность, которая связана с установлением в стране диктатуры партии. Об этом придется сказать особо, потому что по сей день у множества историков, политологов и социологов по этому поводу нет никакой ясности. Они не сознают разницы между той социальной системой, которую создал Сталин, и диктатурой партии, установленной Хрущевым, а также смутно формулируют отличия советской системы от западных буржуазных демократий.
Дело в том, что Сталину удалось создать, можно сказать, реальную многопартийную систему, но только не с многочисленными политическими партиями с их более или менее различными идеологическими программами, а с «партиями», определяющими составные части государства. Это: единственная политическая партия; органы полицейские, «внутренних дел», прежде всего КГБ и милиция; административно-хозяйственный аппарат; вооруженные силы; местные органы самоуправления – Советы.