Страница 111 из 123
«Если рассосется все с Райкой, не буду больше заводить любовниц! Никогда!» — думал он все эти дни.
Тинина мама разбирала сумки в палате. Маша убирала все со своего большого стола и попросила медсестру Раю принести из большой комнаты тарелки, ножи и вилки. Ей казалось, что в последнее время Рая сознательно избегает ее. Как только Маша появлялась в коридоре, Рая вставала со своего поста и тут же уходила в палаты.
«Удобный момент будет с ней поговорить», — подумала Маша и, когда Рая, нагруженная посудой, вошла, без обиняков спросила:
— Скажи мне как заведующей отделением, Рая, ты скоро собираешься уходить в декрет? Мне ведь надо подыскивать тебе замену!
— Какой декрет? — сделала Рая невинное лицо. — Я никуда не собираюсь!
Мышка растерялась.
— Но ведь… уже видно… У тебя срок подходит! — наконец нашла она наиболее деликатное выражение.
— А может, я просто поправилась! От хорошей жизни! — Рая нагло смотрела ей в глаза. Мышка, в общем, совершенно не желала ей ничего плохого, не имела к ней никаких претензий. Как работница Рая ее удовлетворяла. Она была девушка аккуратная и исполнительная. Сейчас же Маша почувствовала со стороны Раи враждебность. «Может, это из-за ее положения?» — подумала она.
— Ну-ка сядь! — сказала она. — Постарайся рассказать правду. В чем дело? Почему ты не собираешься уходить в декрет?
В голубеньких глазках Раи мелькнула какая-то затаенная мысль. «Ну что ж, придется воспользоваться случаем и нафискалить, — подумала она. — Глядишь, может, и обернется для меня какой-нибудь пользой».
— Как уходить в декрет в моем положении? — плачущим голосом начала она. — Когда некоторые доктора девушку забеременели, а материально помогать не хотят! Придется ребеночка родителям на воспитание сдать, а самой работать, деньги зарабатывать! Не помирать же с голоду!
— Доктора? — переспросила Маша. — Я не спрашиваю, кто именно, но неужели из нашего отделения?
— Да, есть тут такие! — Рая полезла в карман за платком, задела за край постеленной скатерти и неловко свалила на пол ножи и вилки.
«Две вилки и три ножа, — машинально отметила Мышка. — Будут гости, да еще в таком количестве! Кто же может прийти?»
Рая полезла под стол собирать предметы. Живот уже здорово мешал ей, и поэтому она стала опускаться на колени.
— Иди, пожалуйста! — сказала ей Маша. — Я сама подниму. И надо подумать, что же тебе все-таки делать. Идти или не идти в декретный отпуск.
Рая вышла с таким видом, будто хотела сказать: «Что ж тут еще можно придумать, когда кругом одни крокодилы… Каждый может обидеть бедную девушку».
«Кто же это? Дорн или Аркадий? — думала Мышка, перемывая под краном ножи и вилки. — Кто бы ни был, крайне непорядочно!» — осудила она все мужское племя. И как ей ни хотелось думать, что виновник происшедшего с Раей все-таки Барашков, сердце с сожалением подсказывало ей, что отец будущего ребенка — Дорн.
«Барашков хоть и прирожденный ловелас, — Маша вспомнила его прежний роман с Тиной и то, как была неравнодушна к нему когда-то медсестра Марина, — но сейчас он уже не тот. А вот Владик… А может, все-таки Барашков? — с надеждой замирала она, но нервозность Владика в последнее время, резкость по отношению к ней и, главное, какие-то подозрительные перемигивания с Раей, которые она и раньше замечала, но не придавала им большого значения, свидетельствовали, что он виновник происшедшего. Она вспомнила, как еще недавно с замиранием сердца смотрела на его волосы. Как он закидывал удочки, пытаясь слегка поухаживать за ней. — Он даже не двуличный, а трехличный или четырехличный… — думала Маша. — Жена, Рая да еще и я? Представляю, какой бы дурой в таком случае он стал меня считать! Но, может быть, это все-таки Аркадий? — сомневалась она. — Не похоже. Может, поговорить по очереди с обоими?» Мысли сменялись одна другой. Но не могла Маша даже представить себе, что она, маленькая Мышка, придет к Барашкову или к Дорну со своими вопросами. Да они обсмеют ее, и только! Все равно она ничего не узнает, ничего не добьется.
«Раю жалко, но из-за нее посмешищем становиться нечего!» — подумала Маша, сделав вид, что ее интересует только судьба медсестры, и решила внимательнее понаблюдать за всеми.
Ашот и Тина по-прежнему сидели на кровати. Аркадий уселся на стул возле окна, загородив собой свет, и было только видно, как на фоне уже темнеющего неба падают и падают в воздухе снежинки.
— Но ведь от того места, куда ты собрался ехать, тоже до Москвы двое суток! — сказала Тина Ашоту.
— Тридцать часов на поезде, — уточнил Ашот. — Ничего страшного, не так уж далеко. Океан не надо пересекать, все посуху. А уж больно перспективы заманчивые. Лес, река, скалистые горы. Тут тебе и рыбалка, и охота, и горные лыжи. А я на этих лыжах никогда даже не стоял. Пора начинать. Все удовольствия для души. Городок, правда, небольшой, но обещают столько работы, что некогда будет скучать.
— Что за городок-то? — поинтересовался Барашков. — Может, там не продохнуть от какого-нибудь газа или копоти?
— Городок — спутник большого горнодобывающего комбината. Комбинат качает деньги из недр, все крутится вокруг него. Но большая больница обслуживает не только комбинат и городок; некоторые специализированные отделения оказывают помощь жителям большого города, что в двадцати километрах, потому что там такого оборудования нет. А знаешь, как хочется покрутить классное оборудование! Завидовать ко мне приедешь!
— Как-то все с ног на голову поставлено! — удивилась Тина.
— Приеду вот на следующий год, расскажу! — задумчиво сказал Ашот. — Одно меня беспокоит. Я за два года, наверное, многое забыл! Не опозориться бы!
— Начнешь работать — вспомнишь, — сказал Аркадий. — Только ведь работать тебе еще пока будет трудно!
— Да… Насчет работы — тоска, — протянула Тина. — Я ведь тоже пока не могу себе представить, куда пойду, когда выпишусь из больницы. Придется место искать. Знаете, — она обняла и Ашота, и Аркадия, — вот он когда-то был прав, — она прижалась к плечу Барашкова головой, — когда сказал, что пройдет время и мне снова захочется быть врачом. Мне действительно захотелось. Только в жизни всегда так — как что-нибудь захочется, так обязательно окажется, что нельзя — или рано, или поздно, или вообще почему-либо невозможно.
— Слушай, — сказал Аркадий, — а ты возьми у Людмилы адрес гомеопатической школы. Эта работа как раз для тебя. Руками делать ничего не надо. Людка только сидит, с больными разговаривает, рассматривает их, даже смешно иногда наблюдать. Потом какие-то им горошинки выписывает, жуть! До чего мы дошли! Но и деньги, между прочим, зарабатывает!
— Это ведь она помогла той больной, что в чалме в соседней палате лежала, — с убеждением сказала Тина. — После горошинок той стало гораздо лучше.
— Да черт ее знает, я в этом не понимаю! — с сомнением покрутил головой Барашков. — Надо у Людки спросить.
Его жена как раз появилась в дверях с огромным тортом.
— Люда, — спросили хором Тина и Аркадий, — к тебе еще та больная в чалме приходила? Ну та, которая об стенку головой стучала и твой телефон спрашивала.
— Не-а! — Люда была занята рассматриванием связки бананов и выгружением апельсинов.
— А почему? — удивилась Тина. — Ведь она так хотела!
— А кто ее знает? Многие так делают. Сначала хотят, разыскивают, потом исчезают. Ну, может, и лекарство на нее действует еще. Я ей сразу высокую потенцию дала! — сказала Людмила. — Тьфу ты, яблоко червивое подсунули!
— Видишь! — сказал Тине и Ашоту Аркадий и скорчил страшную рожу. — Ничтоже сумняшеся вылечили больную, над которой бились лучшие умы!
— Чего вам надо-то?! — удивилась Людмила. — Ну не понимаете в гомеопатии — и молчите. Я к вам в ваши компьютеры не лезу, и вы ко мне не приставайте! Мир — дружба! На свете столько всего еще, куда можно руки и мозги приложить, что больных на всех хватит!
— Даже мне захотелось гомеопатию изучать! — с серьезным видом сказал Ашот.
— Ну уж нет! Собрался ехать — езжай! Может, там хоть жену себе найдешь, если не работу. А нам так много умных конкурентов не надо! — Людмила собрала фрукты снова в пакет, прихватила торт и пошла к Мышке.