Страница 11 из 60
— Не надо! — в панике закричал Финди.
Руал, рассмеявшись, положил ему руку на плечо:
— Да их-то бояться нечего! На случай встречи с великаном надо иметь при себе немного табака — великаны не переносят табачного запаха.
— Ух, ты…
— Если кто и опасен, — продолжал Руал, посерьёзнев, — так это свой же брат волшебник… Многие маги жестоки и завистливы. Они боятся соперников и всем жертвуют, чтобы сжить их со свету… Жили однажды два могущественных колдуна, жили рядом и враждовали между собою. Случилось так, что в тех краях объявился третий волшебник — молодой, весёлый, превосходящий магической силой любого из них. Думали-думали колдуны, как избавиться от юного соперника — даже вражду свою позабыли на время. И придумали они хитрость — напали на него внезапно и превратили в каменного льва…
Руал перевёл дыхание. Ему вспомнился нож, воткнутый в столешницу широкого стола: «Заключается пари между Ильмарраненом и Хантом… в том, что вышеупомянутый Ильмарранен избавит мельницу Ханта от притязаний как господина Легиара, так и господина Эста… Причём вышеупомянутый Ильмарранен оставляет за собой право действовать как магическим мастерством, так и хитростью… Разбейте руки!»
— А дальше? — шёпотом спросил мальчишка с поцарапанной щекой.
— Дальше… — протянул Руал. — Дальше молодой маг освободился от чар и страшно отомстил этим колдунам… Они жалко просили пощады, но он всё же отомстил.
Слушатели сидели тихо, как мыши. Ильмарранен яростно тёр переносицу, стараясь избавиться от ненужного, неприятного воспоминания — Бальтазарр Эст сжимает в щёлочку холодные, высасывающие волю глаза: «На две стороны смотришь, Марран? В два гнезда червячков носишь? Стравил двух старых дураков, как бойцовых крыс на ярмарке, и в ладоши плещешь?»
Руал тряхнул головой. Ребятишки нетерпеливо ёрзали на стволе поваленного дерева, не понимая, почему господин волшебник вдруг замолчал.
Стараясь овладеть собой, Ильмарранен поднял голову. Коршун опять висел в зените.
— А у кого в посёлке рыжие чубатые куры? — озабоченно спросил вдруг Руал.
Мальчишки обескураженно переглянулись.
— У нас, — протянул обладатель поцарапанной щеки. — И у дядьки Крокуса…
— Скажи матери — пусть проследит… Коршун рыжую курицу давно себе наметил, того и гляди — унесёт…
— Вы читаете мысли коршуна?! — поразился сын пекаря по имени Пач.
— Конечно, — благожелательно подтвердил Руал. — Только надо, чтоб было тихо…
— Тихо все! — завопил Ферти.
И в наступившей тишине до них вдруг донёсся отчаянный плач. Плач накрыли потоки ругани, изрыгаемые другим голосом. Хлопнула дверь дома, что-то тяжёлое упало и покатилось в глубине крайнего, на отшибе, двора. Мальчишки вскочили.
— Это Нил, — испуганно сообщил Финди. — Его опять хозяин лупит!..
…Ильмарранен ногой распахнул ворота. Сапожник удивлённо обернулся.
— Оставь ребёнка! — это было даже не приказание, а повеление.
Рука с ремнём неуверенно опустилась. Из-за поленницы показалась растрёпанная тёмная голова с красными от слёз глазами.
Волшебник, стоящий в воротах, был страшен.
— Я превращу тебя в крысу, сапожник.
— А… ня… — промямлил в ужасе верзила.
— Я наверняка сделаю это, если ты ещё хоть раз тронешь мальчишку!
Ремень выпал из трясущейся руки. Но в проёме ворот уже никого не было.
— А я б его превратил! — раздухарился Ферти.
Остальные возбуждённо галдели.
— В крысу! — горячо поддержал Пач. — Вы ведь не знаете, господин волшебник, а он Нила каждый день лупит почём зря!
— Теперь перестанет, — пообещал Руал.
— Ещё бы… — вздохнул кто-то. — И добавил вожделенно: — Вот бы школьного учителя так…
Все ахнули — такой замечательной показалась эта мысль.
— Вы не останетесь у нас до осени? — осторожно спросил Финди.
— Я ухожу, — с сожалением сказал Руал. — Послезавтра. Или через два дня.
В толпе мальчишек он был похож на одинокую мачту среди бурного моря.
— А если я вам что-то дам? — это нахально торговался Ферти.
Руал усмехнулся:
— Что, например?
— Свисток, — Ферти рылся в карманах, — и вот ещё, подкова.
Очевидно, по значимости подарок равнялся для мальчишки половине царства.
— Ну… — Руал, раздумывая, поднял брови.
— А если я тоже что-то подарю? — несмело вмешался Пач.
— И я…
— И я…
Они без сожаления вытаскивали из карманов гвозди, свистульки и цветные стёклышки. Явились на свет лягушачья лапка, гладкий камушек с дыркой, ржавая часовая цепочка и живая ящерица.
Руал внезапно помрачнел:
— А вот это нельзя. Это никогда нельзя. Дай сюда!
Он бережно принял ящерицу в раскрытые ладони. Несколько секунд они смотрели друг на друга — глаза в глаза. Потом Ильмарранен наклонился и выпустил пленницу в придорожную траву. Мальчишки благоговейно на него таращились.
— Ящериц нельзя трогать, — сказал Руал глухо. — Никогда-никогда. Не вздумайте.
Все согласно закивали головами.
— За подарки спасибо, — продолжал Руал, поворачивая обратно в посёлок. — Но я ничего, к сожалению, не возьму. Мне всё равно придётся уйти, — тут он подмигнул Финди, у которого на глазах выступили слёзы.
Тот отвернулся, сопя, запустил руку глубоко в карман и извлёк со дна его нечто, представляющее, по-видимому, огромную ценность.
— Это хрустальный шарик… — прошептал он, заглядывая Руалу в глаза.
— Возьмите, господин волшебник… Ни за что, просто так… Возьмите!
Ферти разжал кулак — солнце заиграло в толще большого, действительно красивого стеклянного шара.
— Дурной, отдаёт… — громко сказали у Руала за спиной.
Руал хотел отодвинуть руку с шариком, но встретился с мальчишкой глазами и не отодвинул.
— Возьмите… — повторил Финди.
— Спасибо, — вздохнул Марран.
Показался трактир. На пороге стояла Лина, прикрыв глаза ладонью.
— Спасибо… — повторил Руал, машинально опуская шарик в карман, и, улыбаясь, зашагал ей навстречу.
Но она уже не смотрела на него. Она увидела что-то в конце улицы, и лицо её вдруг странно изменилось.
— Вставайте… Люди… Беда!
Повсюду распахивались окна и двери.
— Напасть! Разбойники!
Кто-то громко ахнул у Руала за спиной. К трактиру, задыхаясь, подбегал молодой работник с отдалённой фермы. Его перепуганное лицо было залито потом и покрыто копотью.
— Грабители… Ферму подожгли… Будут здесь… — он давился словами.
— Светлое небо… — прошептала в ужасе Лина.
— Воды, — выдохнул вестник.
Ему дали напиться. Улица перед трактиром быстро наполнялась смятенными, растерянными людьми. Матери в панике звали детей. Финди, Ферти, Пач и прочие пропали в толпе. Кто-то заплакал. На крыльцо выскочил Регалар с поварёшкой в руке. С поварёшки капал красный соус.
— Прятаться надо… В погреб… — бормотал бледными губами лавочник, Регаларов сосед.
— Сожгут ведь… — тонко причитала щуплая старушка, его жена.
— Топоры взять — и на них! — это взвился вдруг старый Угл. На него шикнули сразу несколько голосов:
— Заткнись…
— Молчи, вояка…
— Топоры взять… — не сдавался отставной солдат. — У меня самострел в сарае!
— Самострел у него… Не смей! Из-за тебя всех нас убьют! — плачущим голосом выкрикнул староста — толстый глупый человек, чей авторитет был давно и безнадёжно погублен.
— Бежать в лес, быстро! — метнулся долговязый подмастерье.
— Нет, откупиться…
— Откупишься от них, как же… Глядите, дым!
Все позадирали головы. Чёрные клубы повергли толпу в ещё больший ужас. Люди метались, потеряв рассудок; Лина, по-прежнему неподвижно стоящая на крыльце, деревянно сказала:
— Хутор горит… Звери.
— Молиться надо, — хватал всех за руки сапожник, здоровенный верзила.
— Вместе помолимся…
— Тихо! — закричал вдруг Регалар. — Замолчите все! И уймите глупых баб. С нами волшебник, он защитит нас!
Все посмотрели на Руала.
Руал стоял под крыльцом, прижавшись к стене лопатками. Одна-единственная мысль заслонила от него свет: ушёл бы утром — был бы спасён.