Катала

– Да мне пофигу. Ты что, не видишь, что у меня сияющей лазури нет?

– Э-э-э… не вижу… в смысле, вижу.

– Ну, так чего стоишь? Бегом за ней! Если через минуту не приволочешь сюда бутылку, считай, уволен. Отсчет пошел. Раз… два…

Официант превратился в вихрь и мгновенно испарился. Да, роль пьяного хама я освоил на все сто. Хорошо, что местный персонал в курсе и на меня никто не обижается. Я практически со всеми на дружеской ноге. А вот на потенциальных жертв мое нахальство действует как красная тряпка на быка и разжигает желание разделать под орех, обчистить, раздеть догола это тупое, пьяное быдло.

К столу вернулись Вито с Трушаделем.

– А где бутылка? – возмутился я.

– Ждет вас в триста шестнадцатом номере, – заверил меня Вито, – там уже все готово. Извольте пройти за мной.

Мы проследовали к лифту, поднялись на третий этаж. У триста шестнадцатого номера нас уже ждал местный распорядитель Килай, по бокам которого стояли два квадратных молодца. Девица опять напряглась. Очень странно. Для любого чендара эта парочка громил на один зубок.

– Мне сообщили, что здесь будет игра на большие ставки, – сказал Килай.

– Ну и чё? – дыхнул я на него крутым перегаром.

– Казино заботится о своей репутации. Мы должны быть уверены в проведении честной игры, а потому обязаны проверить ее участников на наличие запрещенных устройств.

– Начинай с нее, – облизнулся я, глядя сальными глазами на чендарку. – Слышь, носатая, раздевайся!

Чендарка нервно икнула и начала затравленно озираться. Ой, что-то тут не то! Фальшивило капитально.

– Это совсем не обязательно, – вежливо сказал Килай, не позволив себе даже улыбнуться, хотя по мелькнувшей искорке в глазах я понял, что и он обратил внимание на странное поведение телохранительницы. – Мы обойдемся обычными сканерами. Приступайте, – кивнул он своим помощникам.

Ручные сканеры не выявили никаких жульнических устройств, и нас, наконец, провели в роскошные апартаменты, где было все для вип-персон, желающих оторваться в покер. Карточный стол, кресла, диваны, шикарный бар, отдельные комнаты для отдыха между партиями, несколько санузлов, душевые, ванны и даже бассейн ради понтов, так как на моей памяти им попытался воспользоваться лишь один проигравшийся в пух и прах игрок, и то только для того, чтобы в нем утопиться. Ему это сделать, конечно же, не дали. Мое место за столом было уже отмечено бутылкой сияющей лазури и небьющимся бокалом. Я тут же ринулся вперед, плюхнулся в кресло и накатил стакан. Вито выложил на стол мои фишки и скромно отошел в сторонку, держа опустевший поднос в клешнях.

– Ну? Кто банкует?

– За крупье сегодня я, – сказал Килай, кивком головы отпуская охрану.

Ребята неспешно удалились. Алишер сел в кресло напротив, окинул меня оценивающим взглядом. Трушадель выстроил перед ним стопками фишки и тоже отошел в сторону. Тонкие, сухие губы слуги беззвучно шевелились. Похоже, он молился своим богам, чтобы они образумили патрона. Горбоносая девица застыла в двух шагах за спиной у шефа, всем своим видом давая знать, что на охраняемое ею тело лучше не покушаться.

Килай вскрыл новую колоду карт, виртуозно ее перетасовал и сделал первую раздачу.

– Делайте ваши ставки, господа, – ровным голосом сказал он.

Я, не удосужившись даже глянуть в карты, скинул в центр стола платиновую фишку и вновь потянулся за бутылкой.

– Пятьдесят миллионов? – вскинул брови Алишер. – Обычно начинают с мизера для торга.

– Только не я.

– Втемную?

– Первый круг втемную. Посыл на удачу. Отвечаешь?

Алишер пожевал губами и под стенания Трушаделя уравнял ставку.

– Но в свои карты я все же загляну.

Заглядывай, родной, заглядывай. Мой нюх – как у собаки, а глаз – как у орла! Доли секунды хватит, чтобы засечь отраженную в твоих глазах раздачу. Хорошо, что ты не бельмастый. Опаньки, семь червей и трефовая девятка. Надо будет очень постараться, чтобы, не пасуя, слить такую партию. Будем надеяться, на следующей раздаче тебе больше повезет. Это действительно было очень трудно, но я умудрился за три круга соорудить самую кошмарную комбинацию, и строго по намеченному плану первые сто восемьдесят миллионов перекочевали в карманы Алишера. Игра началась…

2

– Алишер, я тебя умоляю…

– Отстань, болван!

Я, развалившись в кресле, старательно изображал пьяное умиление. Вообще-то умилялся я искренне, с нежностью глядя на выигранную гору фишек. Пятнадцать миллиардов. Вернее… я «нетвердой» рукой активизировал ПКИ, высветив свой персональный счет. Тридцать миллиардов шестьсот тысяч, с учетом денег Синдиката и моих личных сбережений. Транзакция уже прошла. Здесь дела делаются быстро. Как только эти недотепы уберутся, Синдикат снимет свою долю, честно оставив мой навар. Триста миллионов за два часа! Меня так и подмывало завопить во всю мощь глотки: «Какой счастливый день, работать мне не лень!» Да, денек выдался на славу. Почаще бы таких придурков сюда заносило.

– Алишер, не сходи с ума! Это нельзя ставить на кон! Неделимые активы!

– Не забывай, мои активы!

Лопухи ругались в комнате отдыха, наивно думая, что их никто не слышит через неплотно прикрытую дверь. Ну чисто детский сад! Я опять потянулся к бутылке, хлопнул еще стаканчик и, уже окончательно «окосевший», поставил локоть на стол, подбородок – на ладонь и начал откровенно раздевать пьяными до изумления глазами юную чендарку. Этот взгляд я не раз репетировал перед зеркалом. Он у меня получался очень убедительным. Пьяный идиот дозрел до сексуальных подвигов, и другие игры ему уже нафиг. Как правило, это помогает вытрясти остатки денег из клиентов, которые решают, что их противник полностью неадекватен. Впрочем, мой клиент и так уже созрел. Рвется в бой с пеной у рта. Готов последнюю рубашку на кон поставить. А вот с чендаркой посложнее. Не могу ее раскусить. Что-то было в ней не так. Она стояла, словно истукан, не реагируя на пьяно-сексуальные флюиды, которые я буквально источал в ее адрес, а в глазах – такое горе, такое отчаяние, что мне стало даже как-то не по себе. А почему, собственно говоря, она здесь стоит? Почему не рядом с охраняемым телом? Я перевел «осоловелый» взгляд на Вито. Моя интуиция говорила, что пора сворачивать дела. Навар и так запредельный. Я словно ненароком сложил пальцы в замысловатую фигуру, давая Вито об этом знать. Крабообразный меня понял и отчаянно зашевелил усами, сигнализируя: сиди! У этих недотеп что-то есть еще в заначке! Можно подумать, я этого не знаю. Они об этом чуть ли не во весь голос там орут. Нет, надо сворачиваться, а Вито пускай катится колбаской. Я сегодня свою норму отработал с гаком.

– Эй, мужики, – пьяно промычал я, – девочку напрокат дадите?

Килай чуть со стула не слетел.

– Ты охренел?

Я шел по лезвию ножа, но на то были серьезные причины. Терпеть не могу непоняток. Печенкой чую – где-то тут подвох. Ситуацию надо просечь до конца, а первый удар я даже от чендарки выдержу. Вот только она не нападала. Она вообще не реагировала! Из комнаты отдыха вскочил злой как черт Алишер. За ним семенил Трушадель, в отчаянии заламывая руки. Кажется, я попал в точку. Теперь усугубить, чтоб быть уверенным на все сто.

– Так бабу свою дадите? По-королевски заплачу! – Я запустил руку в гору фишек.

Жвалы Вито угрожающе защелкали. Еще бы: то, что я сгреб со стола, многократно превышало мой навар. Чендарка посмотрела на меня в упор, перевела взгляд на фишки, свела брови и задумалась.

– Последний кон, – рявкнул Алишер.

– Отвали, мужик, я гулять желаю! Так бабу дашь?

– Это ты с ней потом сам договаривайся. После игры. Всего одной игры. Сразу на все. Ва-банк!

– Вот так вот сразу и ва-банк? – пьяно заржал я.

– Вот так вот сразу!

– И баба моя?

– И баба твоя… если договоришься.

– Ха! Чтоб я да не договорился! – Я широким жестом выдвинул свои фишки в центр стола. – Есть чем ответить?

– Есть! Ставлю на кон свои угодья.