Душа зла

— Нет.

Взгляды присутствующих обратились к Бролену.

— Он хочет рассказать нам о своем путешествии. Без свидетеля он ничто, поэтому он ведет нас следом за собой, хочет, чтобы мы прошли за ним весь путь. Джульет Лафайетт обнаружила ключ к посланию. Это «Божественная комедия» Данте.

Митс, Салиндро, Чемберлен и даже Бентли Котленд вытаращили глаза.

Бролен указал пальцем на одну из страниц книги.

— «Он был так темен, смутен и глубок», — прочел он. — Четвертая песня «Ада», круг первый.

— Объясните, — приказал Чемберлен.

— Ворон, возможно, не убийца, но именно он управляет убийцей. Он — его мозг и направляет его, куда хочет. Ворон цитирует нам различные отрывки из «Ада», и Джульет думает, что эти двое хотят подняться по реке мертвых и достичь центра Зла.

— Что?! — воскликнул Салиндро.

— Они убивают, чтобы следовать за душой своей жертвы вдоль Ахерона, реки мертвых, ведущей к Диту, ангелу Зла.

— Что это за чушь? — удивился Чемберлен.

— Полагаю, Джульет права, маньяк и Ворон будут убивать во всех девяти кругах ада. Они платят причитающуюся дань и следуют за душой своей очередной жертвы, каждый раз оказываясь все ближе к своей цели.

— Но это абсурдно! — вышел из себя Котленд. — С каких это пор полицейские профайлеры слушают домыслы студентки, старающейся ради собственного пиара?

— Вы не знаете Джульет, поэтому заткнитесь! — резко ответил Бролен.

Бентли Контленд гневно посмотрел на него, подыскивая подходящий ответ, но не нашелся, что сказать.

— Джошуа, вы — наш эксперт в области криминальной психиатрии, — произнес капитан Чемберлен. — Что вы об этом думаете?

Бролен указал на записи Джульет, которые держал в руке:

— Ответ — в тексте послания, и Джульет это поняла. Может быть, она и простая студентка, но это безумие затронуло и ее; хотим мы того или нет, она чувствует, что именно руководит этим типом.

Инспектор покачал головой.

— Она права, — продолжил он. — Можно предположить, что они станут совершать преступления в каждом из девяти кругов, для них это своеобразная метафора движения в нужном направлении, способ открыть дверь, принеся в жертву очередную жизнь. Они поднимаются по течению Ахерона.

— Но зачем им это нужно? — спросил Митс, молчавший все это время. — Разве можно чего-то достигнуть, убивая женщин таким образом! Нет никакой реальной двери, никакого ангела Зла в конце пути!

— На самом деле, нет — пояснил Бролен, — но в их фантазиях они существуют. Они исполняют что-то вроде ритуала. Может быть, они сатанисты или что-то в этом роде, они представляют, как поднимаются по Ахерону вместе с душами, убивая снова и снова. Риск заключается в том, что они увлекутся и, не видя никакого реального результата, как вы говорите, попросту окончательно съедут с катушек.

— То есть? — уточнил Котленд.

— Пока не знаю, все возможно: они могут прекратить совершать преступления по одному, но, все еще находясь под действием смертельного безумия, стать массовыми убийцами, уничтожая всех, кто попадается на их пути.

— А что, такой тип убийц существует? — не унимался Котленд, не желавший верить, что подобные вещи могут иметь место не только в кино.

Бролен глубоко вздохнул и добавил бесцветным голосом:

— Сумасшедший стрелок, убивающий шестнадцать человек из ружья с вершины какого-нибудь небоскреба; депрессивный парень, заходящий в ресторан и расстреливающий всех посетителей целыми семьями; никчемный тип, приносящий в субботний вечер бомбу в кинотеатр. Подобные трагедии происходят постоянно: любой, абсолютно любой человек может впасть в безумие. Но только представьте, что будет, если объединятся два безумца, два психопата в прямом смысле этого слова, только подумайте, что они могут натворить!

Чемберлен добавил:

— Сейчас мы имеем дело не с людьми, живущими и думающими, как мы с вами, но с парочкой, чье сознание искажено, равно как и их моральные ценности.

Бролен продолжил:

— Убийца этого типа не способен испытывать ни малейшую жалость, когда медленно втыкает лезвие в горло своей жертвы, при этом он может обливаться слезами, если причиняют боль его котику. Его восприятие окружающего мира и кипящие внутри страсти отличаются от наших.

Котленд поднял руки, показывая, что сдается.

— Ладно, ладно… Понятно. И что нам теперь делать?

— В этот раз он снова отправил нам послание, которое надо расшифровать, — ответил Бролен и, повернувшись к капитану Чемберлену, попросил: — Можете перечитать нам текст письма?

— О'кей… «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери, // И через них слепой приходит к вере, // Свидетель может к умершей прийти». Затем курсивом: «Он был так темен, смутен и глубок…»

— Подождите! — воскликнул Салиндро. — Повторите начало.

Чемберлен надел очки для чтения, чтобы лучше видеть и не слишком утомлять глаза.

— «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери, //И через них слепой приходит к вере, // Свидетель может к умершей прийти».

Салиндро бросился к телефону и поспешно набрал один из внесенных в память номеров.

— Крейг? А, Карл! Крейг там? — спросил он. — Да, я знаю, что он занимается письмом, скажи ему, чтобы искал невидимые чернила. Пусть ищет надписи, невидимые невооруженным глазом, что-нибудь, что скрыто под печатным текстом.

Бролен стукнул себя по лбу, сетуя на собственную недогадливость. «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери». Все ясно, Ворон действительно спрятал часть текста, записав его невидимыми чернилами.

— Но это бессмысленно, — проворчал Митс, не разобравшись в поступках Ворона. — Я думал, он хочет, чтобы мы стали свидетелями его преступления! Зачем тогда скрывать кусок письма?

— Потому что он не хочет, чтобы за ним охотились идиоты, ему нужны достойные противники, он проверяет нас, хочет знать, чего мы стоим! — ответил Бролен. — Если мы не поймем его, он про нас забудет, перестанет писать нам свои послания, и тогда мы случайно узнаем про очередной труп лишь полгода спустя.

Еще очень долго они вырабатывали план предстоящих действий.

На первом этаже научно-технической лаборатории полиции Портленда эксперт-криминалист Крейг Нова поднял телефонную трубку. Он бросил взгляд на прямоугольник бумаги, ожидавшей своей очереди под плексигласовым колпаком. Он обожал этот вид исследований. Предметы намного интереснее людей, их можно исследовать любыми доступными способами, анализировать снова и снова, пока не удастся проникнуть во все их тайны. Они не могут оставаться загадочными бесконечно. Всегда существует научный метод, позволяющий достичь желаемого, и в итоге любой предмет раскрывает свои тайны. В самом худшем случае приходится не спать по ночам, окружив себя всевозможными реактивами и наиболее компетентными сотрудниками, иногда — придумать новый вид исследования, чтобы наконец заставить предмет выдать правду, скрывающуюся у него внутри. С людьми все совершенно иначе.

До звонка Ларри Салиндро Крейг сублимировал металлы и металлоиды при помощи паров йода, помогавших выявить типичные следы. Любой отпечаток пальца или ладони должен был проявиться на поверхности бумаги. Однако сейчас он уже знал, что именно ищет, и прежний метод казался ему рискованным. Ему предстояло обнаружить невидимые чернила. Проведя в научно-технической лаборатории более двенадцати лет, Крейг прекрасно знал, насколько изобретательными бывают авторы анонимных посланий. Поскольку не было известно, какие именно чернила использовались в данном случае, лучше было не рисковать. Пары йода могли быстро уничтожить или повредить некоторые виды «чернил», ведь это был метод активного анализа, иными словами, приходилось непосредственно воздействовать на документ реактивом — в противовес пассивным методам, заключающимся в изучении бумаги с помощью бесконтактного наблюдения.

«Аргоновый лазер», — прошептал Крейг, обращаясь к самому себе. Аргоновый лазер заставит проявиться любой текст, не изменяя структуру бумаги, и сохранит письмо в его первозданном виде.