Страница 48 из 101
— Целёхонек! А вот отец мой... — Вышеслав печально вздохнул.
— Знаю. Видел, — сочувственно промолвил Игорь. — Стрелой его ранило.
В наступивших сумерках заполыхали погребальные костры, русичи жгли своих убитых, чтобы потом кости и пепел захоронить в общей могиле. Такой же обряд совершали ливы и голяди.
Половцы глядели на это с возмущённым негодованием. По их обычаю мертвеца нужно опустить в яму, положив вместе с ним всё необходимое для потусторонней жизни. Степняки верили, что смерть — это всего лишь переход в страну предков, умерших ранее, где расстилаются бескрайние степи и гуляет над просторами вольный ветер. Там также кочуют курени и орды, возглавляемые беками и ханами. Там нет врагов и царит вечный мир.
Так объяснил Игорю брат Кончака, Елтук.
— Вы сжигаете своих мертвецов и не ведаете, что вместе с телом сгорает и душа человека, — возмущался он. — Так нельзя! Если душа погибнет, человек не сможет попасть к праотцам. Став бесплотным духом, такой мертвец будет вечно скитаться среди живых, насылая на них безумие и болезни.
Игорь хотел было порассуждать с ханом о душе, исходя из христианского вероучения, но в этот момент перед ним предстал Ярослав в окружении своих бояр, которые не скрывали неприязни к черниговскому князю за его трусливое бегство.
Ярослав, видимо, не хотел идти сам, бояре держали его за руки и подталкивали в спину.
— Вот твой недостойный брат, княже, — пробасил один Из бояр, обращаясь к Игорю. — Суди его своим судом. И будь что будет.
— Что значит — суди своим судом? — меняясь в лице, воскликнул Ярослав. — Чего вы удумали? Я ведь князь ваш, бояре!
— Нам такой князь не нужен, — отвечали бояре, толпясь позади Ярослава. — В сече тебя не видать, зато на пиру ты первый. В шею тебя гнать из Чернигова!
— Угомонитесь, бояре! — резко повысил голос Игорь. — Растерялся Ярослав, с кем не бывает? Зато впредь брат мой на это ума себе купит. Не хочу я раздоров перед лицом врагов наших.
Бояре поворчали и разошлись. Ярослав схватил Игоря за руку:
— Благодарю, брат! Вовек не забуду твоего великодушия!
К ним подошёл Вышеслав.
— Ступайте поглядите, как Кончак поступает с трусами, — мрачно сказал он.
Подле шатра Кончака стояли на коленях связанные половецкие сотники и беки, всего восемь человек. Вокруг толпились воины. Среди них можно было видеть и русичей, пришедших поглядеть на невиданное зрелище.
Кончак что-то гневно выговаривал связанным военачальникам на своём наречии, нервно ударяя плетью по голенищу сапога. Увидев Игоря и Ярослава, хан дал знак палачу, обнажённому по пояс мускулистому детине с бритой головой и кривым мечом в руках.
Палач шагнул к обречённым на смерть и взмахнул ятаганом.
Свистнула в воздухе голубоватая сталь, и склонённая голова крайнего из беков покатилась по земле прямо под ноги Кончаку.
Хан толкнул мёртвую голову носком сапога и скрылся в шатре.
Оттуда донеслась протяжная мелодия степных свирелей, и нежный женский голос запел грустную половецкую песню.
Бритоголовый палач между тем отсёк голову второму несчастному. И опять занёс окровавленный меч...
Игорь повернулся и зашагал прочь.
Ночью в Игоревом шатре состоялся военный совет.
Обращаясь к присутствующим, Игорь спросил:
— Что решать будем, други? Давать ли завтра новую битву?
Кончак с братом, желая смыть сегодняшний позор, изъявили желание сражаться со смолянами, едва встанет солнце. Предводители ковуев молчали, обиженные на то, что воины полоцкого князя оттеснили их к оврагу, в котором немало лошадей поломали себе ноги.
Всеслав и брат его Рогволод высказались за битву.
Игоревы воеводы тоже горели желанием сражаться.
— Где Ярослав? — нахмурился Игорь. — Почто его нет?
Черниговские воеводы подавленно молчали, иные криво усмехались, переглядываясь друг с другом.
— С наложницами брат твой уединился, княже, ответили Игорю. — Беспокоить Ярослава не велено.
— Ах вот как! — Игорь стремительно вскочил. — Всё же я побеспокою брата своего!
Распустив совет и взяв с собой Вышеслава, Игорь ворвался в шатёр черниговского князя.
Стража не посмела его задержать.
Ярослав, развалившийся на ложе с двумя обнажёнными рабынями, был смущён, почти испуган, когда перед ним возник Игорь с яростным блеском в глазах.
Двух этих хазаринок привезли в подарок Олегу послы Кончака. Ярослав самовольно взял красивых рабынь себе, став черниговским князем. Игорь по совету матери не стал предъявлять претензий Ярославу, дабы не обострять отношений с киевским князем. К тому же он втайне надеялся, что юная красота хазаринок отвратит Ярослава от греховного влечения к Манефе. Однако Игорь и не предполагал, что Ярослав столь сильно привяжется к этим рабыням и станет возить их за собой в походы.
— Я не помешал тебе, брат? — зловеще произнёс Игорь.
Ярослав уселся на ложе, свесив вниз ноги в исподних портах, больше из одежды на нём ничего не было. Обе рабыни испуганно забрались под одеяло.
Светильник, подвешенный к столбу, освещал ту часть шатра, где стояли Игорь с Вышеславом, а край ложа с сидящим Ярославом находился в полумраке.
— Что-нибудь случилось, Игорь? — спросил Ярослав, потирая волосатую грудь. — Уж больно ты грозен.
— Я звал тебя на совет, брат, — сухо промолвил Игорь. — Ты не пришёл, хотя не ранен и не болен.
— Я же признал главенство за тобой, Игорь, и доверяю твоим решениям как своим, — сказал Ярослав, стараясь быть спокойным. — Разве тебе этого мало? Ты хочешь, чтобы я сидел на советах и поддакивал тебе?
— А тебе не по душе моё главенство?
— По душе, брат, — я же сам уступил тебе первенство над войском. К чему эти упрёки?
— За моими упрёками, Ярослав, стоит правда. Я вот думаю, не много ли для тебя чести сидеть на столе черниговском, ведь ты трус и ничтожество!
Ярослав вскочил как ужаленный и замахнулся на Игоря. Но Игорь легко перехватил его руку и толкнул Ярослава в грудь, так что он вновь сел на ложе.
— Неправедны речи твои, брат, — сердито забормотал Ярослав, комкая в руках край одеяла. — По укладу родовому держу я стол черниговский, по старшинству...
— По старшинству, говоришь. — Игорь прищурился, что-то соображая. — Ну так завтра и в сече стоять будешь по старшинству в передовом полку. А коль побежишь...
— Не побегу, брат, — торопливо вымолвил Ярослав. — Богом клянусь!
Новый день знаменовал собой новую битву.
На этот раз на помощь Давыду вышел из Друцка Глеб Рогволодович со всем своим воинством.
Много ратников пало с обеих сторон. Ранен был Ярослав. Всеслава чуть живого вынесли из сечи. Игорь получил удар копьём в бедро.
Разошлись войска без явного перевеса, но смолян опять полегло меньше.
За ночь Игорь переправил войско на другой берег реки и с рассветом повелел ставить засеки в тех местах, где была хоть какая-то возможность преодолеть реку вброд.
От Святослава, уже оповещённого о начавшейся войне с Ростиславичами, прибыл гонец, известивший Игоря о том, что рати киевского князя идут к ним на подмогу.
Больше недели стояли полки черниговцев, полочан и их союзников на топком берегу Дручи в ожидании Святославовой рати, перестреливаясь со смолянами через реку.
Едва полки Святослава появились под Друцком, Давыд оставил Глеба Рогволодовича на произвол судьбы, а сам ушёл в Смоленск.
Святослав приказал Ярославу возвращаться в Чернигов. Игорю и Кончаку было велено идти к Вышгороду, чтобы не дать Рюрику захватить этот выгодно расположенный город. Сам Святослав приступил к осаде Друцка.
Не удалось честолюбивому Святославу победить в битве гордого суздальского князя, поэтому он решил сгладить свою неудачу взятием Друцка.
Глава четвёртая
БИТВА НА ЧЕРНОРЫЕ-РЕКЕ
Стоял август.