Страница 23 из 101
— Да в уме ли ты, милый?! — изумилась Агафья. — Не стану я делать этого!
— Станешь! — жёстко произнёс Олег. — Иначе посажу тебя в погреб к крысам.
Олег усмехнулся, видя, как передёрнуло Агафью при одном упоминании о хвостатых тварях, коих она до смерти боялась.
— Скажешь Всеволоду, что якобы едешь в Корачев к знахарке лечить свои женские хвори, это ведь по пути в Трубчевск, — заговорил Олег голосом, не допускающим возражений. — Задержишься на несколько дней у Всеволода в гостях. Думаю, он будет рад.
— Чего ты добиваешься, Олег? — спросила Агафья, испытующе взирая на мужа.
— Соблазняя Всеволода, постарайся выведать у него про Вышеслава с Изольдой. Может, Всеволод что-то знает о них, но не говорит из-за своей приязни к Вышеславу. Может, что-либо слыхал от Игоря, ведь с ним он общается ближе, чем со мной. Уразумела?
— Уразумела, — холодно вымолвила Агафья: её переполняло презрение.
На другой день Агафья уехала в Трубчевск...
В конце лета в Чернигов из Киева прибыли посланцы Святослава Всеволодовича с наказом слать войско к Переяславлю, в окрестностях которого появилась большая орда половцев. Беспокоился Святослав за юного переяславского князя Владимира Глебовича и просил Олега идти к нему на помощь. Сам Святослав в это время воевал с туровопинскими князьями, вздумавшими идти под руку полоцкого князя, и помочь Владимиру Глебовичу ничем не мог.
Олег, который всю дружину разослал на поиски Вышеслава и Изольды, в поход не пошёл, но приказал Игорю и Всеволоду вести полки к Переяславлю. Олег хотел и Ярослава Всеволодовича отправить вместе с Игорем и Всеволодом, но тот уже ушёл дружину к Курску, стеречь от поганых свои рубежи.
Игорь и Всеволод без промедления устремились к Переяславлю. В их объединённой дружине было семьсот всадников. Но они опоздали: половцы, простояв три дня под Переяславлем, ушли к городу Баруч. Переяславские воеводы, видя многочисленность половецкой орды, не решились дать битву в открытом поле, хотя князь Владимир рвался в сражение.
Игорь и Всеволод двинулись по следу степняков. Ещё издали они заметили в небе чёрный дым — это горел Баруч.
Среди обуглившихся развалин бревенчатых стен и домов лежали тела мёртвых русичей в белых портах и рубахах. Степняки сняли с убитых кольчуги, шлемы и сапоги. Примятая трава указывала, в каком направлении ушла степная конница.
— К городку Серебряному направились ханы, — переговаривались между собой немногочисленные переяславские дружинники, сопровождавшие северских князей. — Переяславль взять не смогли, так решили всё вокруг пожечь, злыдни!
— А какие ханы, известно? — поинтересовался Игорь.
— Двое их, старый и молодой, — отвечали переяславцы. — Старого зовут Кобяк, его орда кочует у самого Лукоморья. Из всех ханов это самый могучий. Молодого — Кончак, сын Отрока[69]. Этот из донских половцев, кои часто порубежье наше грабят.
— Чего же мы медлим?! — воскликнул Всеволод. Догоним нехристей и в куски порубим!
Но переяславцы отказались напрочь:
— Мало нас для такого дела. И ваша дружина, други, невелика по сравнению с половецкой ратью.
— У одного Кобяка больше восьми тыщ конницы!
— И у Кончака тыщ пять, не меньше.
Остались переяславцы у сожжённого Баруча, чтобы предать земле тела павших христиан.
Игорь и Всеволод повели дружину к городку Серебряному, стоявшему на реке Сулой. Туда прибыли под вечер.
Городок был сожжён дотла.
Вольный степной ветер далеко разносил запах гари и мелкие частицы пепла. Убитых русичей здесь было не меньше, чем в Баруче. Однако ни там, ни тут не было мёртвых женщин и детей.
— Значит, полон гонят поганые, — угрюмо промолвил Игорь.
— Переяславцы говорили, что разорили все сёла за рекой Альтой, — вставил Всеволод. — Да ещё эти два города... Чаю, немалый полон ведут за собой ханы.
Утром дозорные сообщили князьям, что половецкая орда разделилась: один из ханов двинулся к городу Голотическу, другой направился к пограничному городу Коснятину.
Игорь заметил, как загорелись глаза у Всеволода.
— Сам Господь внушил ханам мысль разойтись в разные стороны, — сказал Всеволод. — Коль навалимся дружно на одного из них, то другой уже не успеет на помощь.
— Мало у нас дружины, — с сомнением промолвил Игорь. — Даже на Кончака мало.
— Что же, так и уйдём бесславно? — уныло протянул Всеволод.
Игорь и сам горел желанием попытать счастья в сече с половцами, доселе не встававшими у него на пути. Когда ещё представится такая возможность?
— Ладно. — Игорь решительно сдвинул брови. — По коням!
Пустив впереди дозорных, братья устремились к Коснятину. От Коснятина было ближе до черниговских владений.
«Ежели не повезёт в битве, будем пробиваться к Сейму», — подумал Игорь.
Приближаясь к пограничной реке Суле, на которой стоял Коснятин, Игорь усилил дозоры, рассчитывая только на внезапность нападения.
Наконец вышли к Коснятину.
Дозорные сообщили, что половцы готовятся к штурму и отпустили своих коней пастись в степь.
— Стало быть, не ждут нападения, — потирая руки, усмехнулся Всеволод. — Вот только кто там — Кончак иль Кобяк?
— Теперь уже не важно, — промолвил Игорь, надевая шлем с золотой насечкой. — Ударим порознь, ты — по стану, я — на поганых, что собрались близ городского вала. Когда освободишь пленных русичей, без промедления двигай ко мне. А там — как бог даст!
— Держись, брат, я подоспею вовремя, — заверил Игоря Всеволод, на удивление спокойный.
— Главное, не дать поганым на лошадей сесть, — за метил Игорь.
— Да одолеем мы их: хоть пеших, хоть конных! — самоуверенно бросил Всеволод, натягивая кольчужные перчатки.
Через тростниковые заросли пересохшего болота русичи в молчании двинулись туда, где дымили костры половецкого стана. Изредка всхрапывала лошадь либо бряцала рукоять меча о край щита. Шуршал тростник, раздвигаемый конной колонной. Дружинники ехали, соблюдая большие интервалы, с опущенными на плечо копьями. Княжеские стяги тоже были опущены.
Находившийся впереди Игорь, борясь с волнением, негромко повторял слова из известной припевки:
— «Эх, Коснятин-городок...»
— «Он ни близок, ни далёк», — весело продолжил Всеволод и взмахом руки велел поднять знамёна и копья.
Вылетев из-за косогора, русская конница распугала половецкие табуны и, разделившись на скаку на два ряда, помчалась на врага.
Дружинники Всеволода рассеяли нестройную конную сотню половцев, охранявшую табуны, и ворвались в стан, пестреющий разноцветными шатрами с закруглённым верхом. В самом центре стана в ограждении из составленных в круг повозок находились русские пленники — в основном женщины и дети. Охранявшая их стража была более многочисленна, но и она не устояла перед натиском трубчевской дружины. Половцы метались между шатрами, ища спасения, но всюду натыкались на мечи и копья русичей. Всеволод приказал степняков в плен не брать.
Тем временем Игорева дружина, разделившись на сотни, врезалась в пешие половецкие толпы, скопившиеся у крутых валов Коснятина. Валы эти охватывали городок в виде полукруга, защищая его с трёх сторон. С четвёртой стороны была река Сула. Там стена проходила прямо вдоль обрывистого речного берега.
Именно потому, что городской вал представлял собой большой полукруг, половцы, устремившиеся на штурм с трёх сторон сразу, сначала не поняли, что произошло. Множество степняков продолжало карабкаться на вал, не ведая, что за его изгибом их соплеменники отбиваются от невесть откуда взявшейся колонны русичей. И только с высоты вала, а также с приставленных к стене Коснятина лестниц половцы вдруг заметили переполох в своём стане. Заметили они шлемы и щиты русских конников, которые, двигаясь вдоль вала, безжалостно орудовали длинными прямыми мечами.
Скатываясь вниз с валов, степняки всей массой устремились на Игореву дружину, стараясь прижать русичей к валу, лишить их подвижности. Им, может, и удалось бы это, если бы не жители Коснятина, которые с дубьём и топорами выбежали из ворот города и ударили половцам в спину. Завязалась упорная битва.
69
Кончак, сын Отрока — настоящее имя отца Кончака Атрак. Отрок — на русский манер.