Страница 21 из 67
Пробрело мимо, поглядывая на Варвару.
- Ты, наверное, сержант? – спросила собеседница, продолжая разглядывать оператора АРСН и
его футболку.
- Чего ты так решила? Он сунул руки в карманы шорт и стал в упор глядеть на неё. – Я
полковник, - проговорил. – Но это между нами. – И вытащил папиросу, забитую коноплёй. –
Травку будешь?
Рыжая взяла папиросу, прикурила и глубоко затянулась, задерживая дым в лёгких. Наркотик
быстро ушёл в кровь, а затем в мозг. Запила пивом и протянула «косяк» оператору АРСН.
Сказала:
- Ништяк «пластилин». Чистый «пакистан».
Григорий кивнул, втягивая в себя дым и прикрыв глаза. Подержал, – выдохнул. Отпил пива.
Откинулся в кресле и передал папиросу рыжей. Та повторила манипуляцию. Вскоре «косяк»
закончился, сгенерировав свою дозу гашиша. Оператор швырнул бычок в кусты. Принялись
медленно пить пиво. Повело.
- Слушай, рыжая, - медленно начал оператор АРСН. – Ты мне прямо скажи, что тебе нужно. – И
замолчал. Рыжая вскоре ответила:
- Да ничего мне не нужно.
Снова умолкли. Пролетел самолёт, едва не цепляя крыльями крыши домов. Из кабины
выглядывал усатый лётчик в чёрных очках и шлемофоне. Уставился на стройные ноги
фотокорреспондентки. Исчез за синагогой продолжая пялиться назад.
- А я так понимаю, что тебе нужны фотографии, - вдумчиво молвил Григорий. – А зачем тебе эти
долбаные фотографии? А? Старушка несёт ведро патронов. Ну и что? Пусть себе несёт.
Наверное, нужно…
- Верно, пусть несёт, - медленно проговорила рыжая. – Мне её патроны никуда не упираются.
Пусть несёт.
Выпили ещё пива. Потом ещё. Подошел бродячий павлин и стал клевать хлеб со стола. Оператор
схватил его за хвост, но тот вырвался.
- Да… Хорошо сидим. Хочешь, я возьму тебя с собой? Ну, в нашу командировку. Я же
полковник. – Григорий беспристрастно глядел на Варвару. Уточнил: - Я не один и мы здесь
проездом. Едем далеко. Ну, как?
- Хочу. Если не врёшь.
- Но будет условие…
- Спать?
- Нет, это мелочи. Фотокамеру свою и передатчик ты отдашь мне. Я их буду выдавать тебе по
мере надобности. Это и есть условие.
- Мне надо подумать. Без камеры и передатчика я пустое физическое тело. Да ещё и женское…
Варвара контактный человек, но не дура. Этого ей не хватает для сжатия текста…
- Какого ещё текста? – Помолчал. – У нас у всех подписка о невыезде. – Добавил: - Из рамок
режима.
- Какого это режима?
- Информационного. И поэтому, если хочешь со мной в дельту Ганга…
- В дельту Ганга?! Хочу!..
- …то ты будешь делать то, что тебе скажет полковник Загибайло.
- Буду!
- Ну и ладушки. Давай ещё по пиву. Что это оно у них здесь так лавровым листом прёт?
Через сутки секретный дивизион отплыл на своей барже в южном направлении.
В воздухе стоял запах магнолий, фиговых деревьев и индийской конопли растущей
непобедимым сорняком на каждом свободном клочке земли. Жужжали пчёлы, пели птицы,
вдали раскатисто ухала обезьяна – ревун. Между стволами деревьев, в гуще субтропической
чаще, виднелась командирская машина дивизиона комплекса «С-500», застывшая серым,
неподвижным монолитом. На небольшой полянке к стволам двух больших монстер длинными
верёвками был привязан большой, полотняный гамак, на котором раскачивался, покуривая
сигарету, оператор АРСН Григорий Загибайло и глядел вверх, в глубину спутавшихся лиан. На
груди его лежала книга.
Юра, командир отряда специального назначения, сидел под тутовым деревом, жевал листья коки
и что-то играл на своей гитаре, звуками которой порядком надоел всему отряду, и продолжал
изводить всех ноющим бренчанием.
- Заткнулся бы, а? – вежливо попросил его Григорий. – Уже и лягушки уснули.
- Что ты понимаешь в гармонических интервалах, - вздохнул командир отряда. – Я на тебя, стрелок, не обижаюсь. Тебе что контрапункт, что командный пункт – всё едино. А ты знаешь, -
добавил он, - что именно музыка вела в бой македонские войска и колесницы Рамсеса
Великого?
- Не знал. Не знал, что уже тогда использовали психическое оружие.
- Шутник, - Юра безобидчиво провёл по струнам.
- И при чём здесь, кстати, «С-500»? – спросил Григорий.
- Кто его знает. Японцы, например, на своих космических ракетах пишут священные тексты, в
которых просят, чтобы они, ракеты, не падали, а долетали до орбиты. И тоже, кстати, что-то там
поют...
- Типа твоего...
- Да, типа моего, - серьёзно ответил Юра. – Они там прямо хоровод вокруг ракетоносителя
водят. И без такой церемонии, между прочим, добро на пуск не даст ни один премьер министр
Японии. А почему? А потому, что они к делу подходят практически, то есть эмпирически. Ты, кстати, закончил? – Юра показал глазами на книгу, лежащую на груди Григория. – Неделя уже
прошла.
- Да, - хмуро ответил тот.
- Вот и молодец, вот и молодец. Послушай фрагментик произведения... – Музыкант переплел
пальцы между струн, стал колотить медиатором и тянуть аккорды. – Пониженная квинта! Тебе
это ни о чём не говорит? – И снова извлёк фонтан невообразимых звуков.
Григорий с вздохом шевельнулся в гамаке и сбил пепел с сигареты. Сочувственно поглядел на
командира.
- Ну, пониженная, так пониженная. Только вот зачем? А почему, к примеру, не повышенная?
- Не катит. Не тот звук. У тебя звание повышенное? Вот то-то. Но пониженным может стать
моментально. Квинта это и имеет в виду. Неизбежность падения. Ты чувствуешь, какая умная
штуковина музыкальная гармония?
- О господи! – Григорий перевернулся на бок и выбросил в траву сигарету.
- Да ты знаешь, - стал заводиться любитель музыкальных интервалов, - что вся современная
музыка возникла благодаря этой пониженной квинте? Красота и трагедия падения понятны всем
людям искусства! И даже просто людям... Два интервала, две ноты изменили лицо музыкальной
индустрии, нет, они совершили прорыв, переворот, парадигму в восприятии музыкального ряда!
Если бы не они, Пол Маккартни и Мик Джагер остались бы нищими и никогда нигде не
выступали бы, а Эрик Клэптон, Ай-Си-Ди-Си, Дип-Пёрпл и Пинк Флойд спились бы и
закончили жизнь под забором.
- Наверное, секретные? – спросил заинтересованно оператор АРСН.
- Кто?
- Ноты.
- Да нет. Обыкновенные, известные давно интервалы. Пониженная квинта и пониженная терция
в мажорном ряду.
- А что за терция такая? – проявил интерес Григорий.
Юра забренчал что-то невообразимое и стал подвывать: «Мы ходим по кустам там, где нет
людей...»
- Господи, да от этого искусства наши боеголовки самоликвидируются не взлетев, - заметил
Григорий. – Эти твои терции и квинты надо исполнять при внезапной встрече с противником, пан Юра. Давай лучше шансон.
- Тьфу ты, деревня. – Кинул гитару в кусты и вытащил сигарету. – Тебе это не дано.
Эзотерические знания словами не передаются.
- Какие, какие?
- Музыка – сила! И больше никто ничего добавить не сможет. Даже Шопен это понимал, от чего
и умер. Остальное тебе знать не нужно. Всё, через десять минут обед. – Прикурил и кинул
взгляд на небольшую книжечку, притаившуюся на груди оператора АРСН. – Впрочем, нет, я
совсем забыл. У нас же ещё урок философии!
- О господи, - тихо пробормотал Григорий и положил руки на произведение, лежащее у него на
груди, как бы пряча его подальше от глаз.
- Ну? – вопросил командир. – Ты прочёл книгу?
- Я же сказал уже – да, - угрюмо ответил оператор.
- Я рад, я рад, - потёр руки Юра. – Мы скоро догоним потенциального противника по уровню
политической подготовки!
Григорий протянул из гамака книгу с непонятным названием «Диалектика имманентного и
трансцендентного». Сказал:
- Знаешь, Юра, если честно... Я прочёл. Но у меня до сих пор болит голова, и я ничего не понял.