Страница 6 из 21
— Будем надеяться, что это будет продолжаться не слишком долго, — улыбка смягчила мои слова.
— Я поговорю с женой. Не беспокойтесь.
Я подошел к кровати: она была такой же мягкой и удобной, как половая щетка.
— Где можно умыться?
— Я покажу.
Мы вышли в коридор.
— Вот комната миссис Зерек, а напротив — моя. Ванная — первая дверь по коридору.
— Мне хочется привести себя в порядок.
— Ужин через десять минут.
— Я буду есть на кухне?
Он не ожидал подобного вопроса.
— Вы будете есть вместе с нами.
— Может быть, вначале спросить миссис Зерек?
— Мне не нравится, когда вы так разговариваете.
— Я не хотел вас обидеть.
Он кинул на меня обеспокоенный взгляд и ушел. Я подождал, пока его шаги затихли на первом этаже, затем подошел к двери комнаты для гостей и распахнул ее, включив свет. Я увидел то, что и ожидал увидеть.
Эта комната не шла ни в какое сравнение с моей, а кровать была выше всяких похвал. Там же находились ванная и туалет.
Я вернулся к себе и улегся на постель. У меня было предчувствие, что следующую ночь я буду спать не здесь.
Глава 4
Когда я вошел в столовую и увидел длинный обеденный стол, сервированный серебром, то понял, что в этой семье еда имела большое значение.
Зерек принадлежал к тому сорту людей, которым наплевать на одежду и на комфорт, но которые весьма и весьма заботятся о своем здоровье. Стол ломился от еды. Зерек нарезал цыпленка величиной с индюка.
— Садитесь. Вы любите цыпленка?
— Я люблю все, и уж конечно, хорошую пищу.
— Моя жена прекрасно готовит.
— Не сомневаюсь.
Я отвел глаза от цыпленка и огляделся. Комната была узкой, длинной и скудно обставленной. Все тот же неизменный ковер на полу.
— Сядете вы наконец!
— Где?
Он неопределенно махнул ножом.
Стол был сервирован на три персоны. Свое место я узнал — нож, вилка, ложка и салфетка были брошены как попало, чтобы показать, как я здесь желанен.
— Здесь?
— Совершенно верно. — Он заметил выражение моего лица. — Жена была несколько рассеянна…
Едва я сел за стол, он протянул мне тарелку с пожеланием отменного здоровья. Судя по той порции, которую он мне предложил, этого было бы достаточно для двух великанов.
— Выглядит весьма аппетитно. Весьма!
Зерек расплылся в улыбке. Я видел, что ему очень понравилось мое замечание.
— Один из сорока. Я покупаю их желтыми цыплятами по три шиллинга за дюжину. Еще по старой цене. Затем моя жена выкармливает их.
— Если я правильно понял, птиц у вас много.
— Сорок цыплят. И еще гуси. Вы любите гусей?
— Еще как!
Он казался очень довольным собой.
— Ничего нет лучше гусей. Что вы скажете о гусе на обед в субботу? Мы здесь неплохо питаемся.
— Такой вкуснятины я не едал лет пять.
В этот момент открылась дверь и вошла она.
В моей жизни было много таких особенных мгновений: хороших, плохих, забавных и счастливых. Но этот вечер перечеркнул все. Это был момент, когда я забыл самого себя.
Одного ее взгляда было достаточно. Меня как будто ударили о стену, а затем пропустили через руки ток напряжением в двести вольт. Секундой раньше все мои мысли были сосредоточены на цыпленке, и в голове не было никаких женщин. Теперь я превратился в дикого зверя.
Ее лицо, формы тела, взятые в отдельности, не представляли большого интереса. Маленького роста, плотная, с пышными волосами. Я никогда не видел подобных волос: цвета меди, густые и шелковистые. Зеленые глазищи с темными полукружьями под нижним веком, тонкое, четко очерченное лицо с чувственными губами. Еще на ней были грязные брюки и неряшливый, весь в пятнах, свитер.
Шестеро из семи мужчин прошли бы мимо этой женщины, даже не удостоив ее взглядом, но я был седьмым. В ней было что-то особенное, именно то, что заставило запеть струны моей души. Как сказать яснее… Один взгляд на нее — и я умер. Пропал.
Я наблюдал, как она шла к своему месту в дальнем конце стола. Покачивание бедер и нежное колыхание груди заставили пересохнуть мое горло. Цыпленок, еще совсем недавно казавшийся мне таким аппетитным, внезапно стал безразличен. Я мог только смотреть на нее.
— Вы умеете играть в шахматы, Митчел?
Ужин наконец закончился, и женщина отправилась на кухню мыть посуду. За все время еды она не сказала ни слова. Когда Зерек представил меня, она бросила в мою сторону равнодушный взгляд и больше ни разу не взглянула в течение всего вечера.
Зерек, чье внимание целиком сосредоточено на пище, не заметил ни подчеркнутой холодности с ее стороны, ни моего смущения. Он очень серьезно относился к приему пищи, хотя, глядя на его комплекцию, никто бы этого не сказал. Как ни странно, он даже не обратил внимания на то, что я почти не притронулся к пище.
Больше всего мне сейчас хотелось выпить двойное виски — но ее я хотел еще больше.
—.. Что, шахматы? Немного, — промямлил я.
— Я люблю шахматы. Когда я приезжаю в Каир, каждый вечер играю со своим отцом. Я пытался научить этой игре Риту, но ничего не получилось. Шахматы ей безразличны. У нее изворотливый ум, но приспособлен совсем для другого.
Так вот как ее зовут — Рита!
— Но ведь нельзя же, чтобы человеку удавалось все.
Он с надеждой посмотрел на меня:
— Как насчет партии? Несерьезной, вы понимаете. Я не играл уже несколько месяцев.
— Как скажете.
Он улыбнулся мне, довольно потирая руки.
— В деревне с наступлением темноты практически нечего делать, и шахматы — лучший досуг.
Если бы она была моей женой, я бы знал, чем заняться в деревенском доме с наступлением темноты. Я не оставил бы ее в одиночестве на кухне даже на две секунды.
Он поставил игральный столик рядом с камином.
— Миссис Зерек не придет сюда?
— Все в порядке. Вы же знаете женщин. Она любит возиться на кухне, а потом рано идет спать. Читает в постели всякий вздор. Все женщины читают вздор. Покет-буки, любовные истории, романтичные бредни.
Уж я бы не дал ей читать подобную макулатуру.
Зерек поставил на столик коробку, инкрустированную слоновой костью, и открыл ее. Внутри лежали вырезанные из слоновой кости шахматы. Я никогда не видел подобной красоты и выразил свое восхищение.
— Прекрасные фигурки!
— Работа четырнадцатого века, Пизано. — Он протянул мне короля. — Мой отец нашел их в Италии, подарил мне и очень хочет, чтобы я подарил их своему сыну. Он очень сильно этого хочет, но я ничего не могу поделать. У меня нет сына. — Он начал расставлять фигурки, нахмурив брови. — Еще нет, — продолжил он немного позднее. — В следующем году, говорит она. Но зачем мне сын, если я слишком стар, чтобы правильно воспитать его.
Я подошел к окну и, отодвинув занавеску, заглянул во тьму. Я хотел скрыть от Зерека то, как покраснели мое лицо и шея. Такого со мной еще не случалось.
— Начнем. Садись.
Я услышал, что отворилась дверь, и обернулся.
Она остановилась посреди гостиной, глядя на Зерека в упор. Каждая черточка ее лица выражала упрямство и агрессивность, словно Рита очень долго копила зло, а теперь, наконец, выплеснула наружу.
— Нет угля. Неужели мне придется самой таскать его, когда в доме двое мужчин? — Ее голос дрожал от еле сдерживаемой злости.
Зерек посмотрел на нее внимательно:
— Прошу не беспокоить меня, дорогая. Ты же видишь, мы играем в шахматы.
— Я сделаю это. — Мои слова были быстрыми, а губы сухими.
Зерек непонимающе уставился на меня, но я уже пересекал комнату.
— Покажите, где лежит уголь, и я принесу его.
Рита не посмотрела на меня и, повернувшись на каблуках, вышла из гостиной. Я последовал за ней.
— Митчел!..
Я даже не обернулся. С таким же успехом Зерек мог выстрелить мне вслед из револьвера. Я все равно пошел бы за ней.
Кухня была больше похожа на сарай — холодная и не очень чистая. Небрежно вымытая посуда валялась на столе. Кастрюли стояли прямо на полу, где она бросила их.