С прискорбием извещаем

– Вы сыщик.

Я кивнул:

– По крайней мере, считаюсь таковым.

– Вы ищете того, кто распространял эти анонимки?

– Да. – Я щелкнул пальцами. – Что-то вроде.

– Каждый, кто занимается подобными мерзостями, заслуживает быть погруженным до подбородка в десятипроцентный раствор плавиковой кислоты.

– Это что, неприятно?

Дэниел передернулся.

– Неприятно. Я задержался, потому что решил, что вы, возможно, захотите задать мне какие-нибудь вопросы.

– Очень признателен. Какие вопросы?

– В том-то и беда. – Он негромко вздохнул. – Мне нечего вам рассказать. Видит Бог, я был бы рад. Но у меня нет даже подозрений. Могу предложить лишь комментарий. Непредвзятый. Вернее, два комментария. И прошу довести их до сведения мистера Вульфа.

– Непременно. – Я сделал заинтересованное лицо. – Итак, комментарий номер один?

Дэниел окинул меня взглядом и поджал губы.

– Только что в разговоре с сестрой вы упомянули пятерых человек: ее племянника Ларри – моего тоже, мисс Николс, мисс Тиммс, доктора Брейди и меня. Хочу заметить, что удар, направленный против Бесс, заденет четверых из этих пяти. Я как брат питаю к ней давнюю и глубокую привязанность. Девушки состоят у нее на службе, за что получают хорошее жалованье. Ларри она тоже платит приличные деньги. Откровенно говоря – я его дядя и имею право судить, – слишком приличные. Не будь Бесс, он смог бы зарабатывать себе на жизнь разве что разгружая баржи с углем за четыре доллара в сутки. Во всяком случае я не знаю другого занятия, которое не перенапрягало бы его умственные способности сверх предела. Как видите, благополучие Ларри целиком зависит от благополучия его тети. Таким образом, мы четверо можем быть безболезненно вычеркнуты из списка подозреваемых.

– Допустим, – согласился я. – Остается один.

– Один?

– Совершенно верно. Доктор Брейди. Я перечислил пять человек. Исключив четверых, вы тем самым указали прямо на него.

– Нет, нет, я совсем не это имел в виду. – Лицо Дэниела сделалось печальным. – Я довольно плохо знаю доктора Брейди. Впрочем, так получается, что мой второй комментарий касается непосредственно его. Повторяю, это всего лишь комментарий. Вы читали письмо, полученное миссис Хоррокс? Если да, то вы, вероятно, заметили, что оно никоим образом не угрожало репутации доктора Брейди. Оно было столь откровенно абсурдным, что просто не могло ему повредить. В самом деле, дочь миссис Хоррокс умерла от столбняка. Но от столбняка не существует неправильного лекарства, равно как не существует и правильного, когда токсин уже достиг нервных центров. Антитоксин может защитить организм, но никогда или почти никогда не вылечит уже начавшуюся болезнь. Поэтому содержащийся в письме выпад против доктора Брейди по сути таковым не являлся.

– Интересно, – произнес я. – Вы сами врач?

– Нет, сэр. Я химик-исследователь. Но в любом медицинском учебнике…

– Конечно. Я загляну туда. Но какие могут быть у доктора Брейди причины строить козни вашей сестре?

– Насколько мне известно, никаких.

– Следовательно, он вне подозрения. Поскольку все остальные также исключены из списка подозреваемых, то получается, что анонимные письма ваша сестра рассылала сама.

– Бесс?

Я кивнул:

– Больше некому.

Это вывело его из равновесия. Он буквально вскипел. Как я смею шутить на такую серьезную тему! Я срочно изобразил учтивость, чтобы успокоить его. Но он оставался мрачнее тучи. Провозившись с ним безо всякого результата еще десять минут, я решил, что пора двигаться дальше, и мы пошли на террасу, откуда доносились оживленные голоса.

Если открывшееся моему взору зрелище было образцом тех милых семейных вечеринок, которые устраивала Бесс Хадлстон, то, пусть даже мой приход застал их немного врасплох, я снимаю шляпу. Хозяйка дома полулежала на широких качелях. Легкое, развевавшееся от ветра платье открывало для обозрения ноги в красных домашних туфлях. Лично я терпеть не могу, когда обувь надевают прямо на босу ногу, и дело вовсе не в том, кому эти ноги принадлежат. Возле нее на земле, привалившись к качелям, сидели два средних размеров черных медвежонка, которые лизали леденцы на палочке и время от времени порыкивали друг на друга. Мариэлла Тиммс пристроилась на подлокотнике кресла, в котором развалился Ларри Хадлстон, при этом рука девушки небрежно покоилась на его плече. Джанет Николс в костюме для верховой езды сидела в соседнем кресле. Разгоряченное лицо и румяные щеки, обычно так портящие внешность людей, делали ее определенно красивее. По другую сторону качелей, также в костюме для верховой езды, стоял сухощавый тип со скуластым лицом.

Бесс Хадлстон познакомила нас – меня и доктора Брейди, но едва я сделал шаг, чтобы пожать протянутую им руку, как оба медвежонка устремились в моем направлении, словно я был лакомством их мечты. Подпрыгнув, я отлетел на несколько метров в сторону, и они по инерции пронеслись мимо, но когда я обернулся, готовый отразить их следующую атаку, сзади на меня ринулся еще один большой темный объект, и прыгать пришлось уже наугад. С двух кресел раздался смех, с качелей – голос Бесс Хадлстон:

– Погоня была не за вами, мистер Голдвин. Просто медвежата учуяли приближение Мистера, а они его боятся. Он их дразнит.

И впрямь, медвежат как ветром сдуло. Орангутан попытался запрыгнуть на качели и свалился на землю.

– Моя фамилия Гуленвангель, – рассвирепев, сказал я.

– Не сердитесь на нее, мистер Гудвин, – с усмешкой произнес доктор Брейди, пожимая мне руку. – Это поза. Бесс делает вид, что не способна запомнить ни одной фамилии, которой нет в Светском календаре. Поскольку снобизм клиентов – залог ее процветания…

– Лучше на себя посмотрите, – фыркнула Бесс Хадлстон. – Выскочкой были, выскочкой и остались. И давайте не будем в который раз… Мистер, дрянь ты этакая, не смей щекотать меня!

Мистер и ухом не повел. Он уже снял с нее туфли и теперь принялся щекотать подошву ее правой ноги. Бесс взвизгнула и отпихнула его. Тогда он принялся за другую ногу и вновь заработал пинок, чего ему, видимо, оказалось достаточно, ибо он оставил хозяйку в покое и двинулся прочь. Но следующая проделка получилась у него явно случайно. Как раз в этот момент к качелям приближался слуга с подносом, полным бутылок и стаканов, и Мистер со всего размаха налетел на него. Слуга вскрикнул, потерял равновесие, и все принесенное им хозяйство загремело на пол, и хотя доктор Брейди успел поймать одну бутылку, а я на лету подхватил другую, остальное разлетелось вдребезги о каменные плиты. Мистер описал в воздухе дугу и, приземлившись в кресло, сидел теперь там и хихикал. Слугу трясло.

– Только умоляю, Хаскелл, не покидайте нас сейчас, когда на ужин вот-вот явятся гости, – сказала Бесс Хадлстон. – Лучше идите в свою комнату, выпейте чего-нибудь, прилягте и успокойтесь. Мы все уберем.

– Меня зовут Хоскинс, – произнес он голосом как из бочки.

– В самом деле? Да, конечно. Ну, ступайте, ступайте.

Слуга удалился, и мы принялись за уборку. Сообразив, что нужно делать, Мистер немедленно проковылял к нам на подмогу, и, следует отдать ему должное, он оказался самым проворным собирателем осколков, какого я когда-либо видел. Джанет ушла за орудиями труда и скоро вернулась с двумя вениками, однако подметать ими было практически невозможно, так как мешали находившиеся в промежутках между плитами полоски дерна. Ларри отправился за новой партией спиртного, а проблема изъятия осколков из травы вскоре разрешилась благодаря Мариэлле, которая догадалась притащить пылесос. Доктор Брейди отнес мусор в помойное ведро, и наконец все мы вновь спокойно расположились на террасе с бокалами в руках – все, включая Мистера, правда его напиток был безалкогольным, в противном случае я бы попросту не рискнул остаться. Смотреть, что учудит эта тварь, когда под его шкурой начнет циркулировать парочка «мартини», я бы предпочел с самолета.

– Сегодня какой-то странный день – все колотится, – произнесла Бесс Хадлстон, пригубив содержимое своего стакана. – Утром кто-то разбил в моей ванной флакон с ароматической солью, да так и оставил. Осколки валялись повсюду.