Страница 6 из 7
На размышления наводил тот факт, что оба преступления по многим признакам были схожими. Характер совершения убийств – выстрел в голову, обнажение трупа и демонстративное нежелание спрятать тела. Все это говорило об одном почерке. Да и жертвы были, как говорится, одного разлива: запойные мужики. Вскрытие показало, что оба страдали циррозом печени.
Начальник 2-го отдела МУРа Дмитрий Бажанов, его заместитель Вячеслав Ильин, оперативники Павел Семенов и Игорь Золотов взяли в разработку сразу несколько версий: бытовая ссора, разбойное нападение с целью ограбления. Но особенно тщательно они стали отрабатывать, конечно же, убийство из-за квартиры. В эпоху рыночных отношений такие преступления буквально захлестнули российские города. На бандитском жаргоне потенциальных жертв с редким цинизмом называли «квартирными телами».
Из мужчин, пропавших без вести, особо заинтересовал сыщиков Борис Калякин, проживавший на севере столицы по адресу улица 800-летия Москвы, дом 11. Давало повод для размышлений и то, что его квартира находилась неподалеку от Дмитровского шоссе, ведущего в одноименный район, где и были найдены неопознанные тела.
Была у Калякина сожительница Елена, родила ему дочь. Потом они расстались, а за четыре месяца до исчезновения Борис разрешил Елене и дочери жить у него, правда, без прописки.
Соловьеву вызвали на допрос. Она рассказала, что 23 марта вечером Борис пошел на лесопилку, находившуюся неподалеку от дома. С кем, не знает. Через три дня Соловьева, по ее словам, сообщила о пропаже Бориса местному участковому инспектору капитану милиции Сергею Бабарыкину. Он обещал принять меры к розыску, но потребовал, чтобы она и ее дочь покинули квартиру, хозяин которой исчез.
Женщине пришлось подчиниться, так как прописаны в квартире они не были. Дверь опечатали.
Через две недели, проходя мимо дома, где жил Борис, Елена увидела возле мусорных контейнеров холодильник, мебель, вещи, принадлежавшие ему. Один из жильцов сказал, что приезжали какие-то ребята, которые часть вещей из квартиры Бориса увезли на машине, а остальные выкинули на помойку.
Соловьева сообщила об этом Бабарыкину. Участковый же ответил, что видел недавно Бориса. Видимо, он решил продать квартиру. Да и вообще, мол, разбирайся сама.
Сыщики МУРа опросили рабочих лесопилки. Многие из них знали Бориса и заявили, что 23 марта и позже он к ним не заходил.
Оперативники договорились установить за Соловьевой наблюдение. Если Калякин стал жертвой «квартирного вопроса», то вряд ли хрупкая женщина смогла бы решить его без сообщников.
Сыщики стали устанавливать местонахождение хозяина этой квартиры, искать родственников. Они нашли двоюродную сестру Калякина, которая и написала заявление о его пропаже.
В милиции Галину Калякину направили к участковому инспектору Бабарыкину.
– Встреча была очень интересная, – вспоминает Галина Калякина. – Я встретила его на пороге отделения подметающим пол. Он тем самым меня как-то сразу расположил к себе. Бабарыкин сообщил мне, что поскольку квартира поставлена на учет как притон, то лиц, ведущих подобный образ жизни, милиция не начинает разыскивать сразу, а только по прошествии определенного времени. Но он сам, лично, будет держать руку на пульсе, разыскивать его.
От соседей оперативники случайно выяснили, что в тот последний вечер Борис ушел из дома именно с участковым инспектором Сергеем Бабарыкиным.
Его допросили. Милиционер не отрицал, да, действительно в тот вечер он хотел устроить Калякина на работу. Он доставлял ему немало хлопот: на постоянные пьяные оргии жаловались жильцы. Однако Борис отказался от предложения и, наверное, где-то скрывается.
Теперь же, к радости соседей, в квартире Калякина стояла гробовая тишина. Оперативники МУРа выяснили, что в его квартире уже поселилась некая гражданка Орлова. Причем на законных основаниях.
Подняв документы, сыщики доподлинно убедились в том, что 1 июня 1998 года в нотариальной конторе по адресу улица Академика Скрябина, 14 Борис Калякин лично предъявил паспорт и другие документы, необходимые для продажи своей квартиры. Это была просто мистика! Ведь уже два месяца о Борисе не было ни одной вести.
Все это время Галина Калякина звонила в опорный пункт Бабарыкину, пытаясь узнать что-либо о брате.
– Я не знаю, с чем связано, но он все время отсутствовал, – рассказывает Калякина. – Я не могла с ним связаться. Через некоторое время выяснилось, что он там уже не работает. На том мой контакт с Бабарыкиным и прервался.
Женщина вновь написала заявление в ОВД Восточное Дегунино. И лишь тогда Борис Калякин был объявлен в розыск. Искали среди неопознанных трупов, в первую очередь найденных в северных районах Подмосковья. Действовали методом исключения, учитывая личностные характеристики и приметы по возрасту, цвету волос, строению тела, сопоставляя даты исчезновения Калякина и обнаружения тел неизвестных персон. Вывод получился практически однозначный. По всем признакам мужчина с огнестрельными ранениями головы, обнаруженный 9 апреля 1998 года в Подмосковье у дороги, был похож на пропавшего Калякина.
Да и Елена Соловьева опознала-таки Бориса по шраму на его руке.
Тут выяснилось еще одно обстоятельство. В конце апреля Калякин подавал заявление об утере паспорта, затем в установленном порядке ему выписали новый. Но по числам получалось, что хозяин квартиры к этому времени уже был убит. Значит, паспорт, естественно, с другой фотографией, вместо него получил преступник.
Осталось лишь его фото в учетной карточке по форме номер один. Это была единственная зацепка. Оперативники начали активный розыск преступника, который как бы в насмешку оставил им свой портрет, и вскоре установили его. Это был один из знакомых Соловьевой – Федор.
Но прежде чем задержать его, сыщики провели сравнительное антропометрическое исследование фотографий. Результат был неутешительным. Несмотря на удивительное сходство, это был не лже-Калякин, а человек, не имеющий никакого отношения к данному делу.
Все это время оперативники продолжали разыскивать людей, неожиданно продавших свои квартиры и затем уехавших в неизвестном направлении. Их идентифицировали с неопознанными трупами. В результате удалось установить еще одного без вести пропавшего владельца жилья. И опять на севере Москвы!
Это был Олег Покровский, одинокий молодой человек, выпивающий. Он жил по адресу Новгородская, 31, на севере Москвы. Его квартира была продана. Сам же хозяин исчез.
Но оказалось, что не бесследно. Труп мужчины с огнестрельными ранениями головы, обнаруженный в сентябре 1998 года в районе Спас-Каменского карьера, на этот раз без труда опознали родственники. Это и был Покровский.
В ходе следствия выяснились интересные подробности. Покровский тоже обращался с заявлением о выдаче паспорта взамен утерянного в паспортный стол ОВД Лианозово. Уже никто из сыщиков не удивился, когда они установили, что квартира Покровского на улице Новгородская тоже была успешно продана по подложному документу. Лже-Покровского, чья фотография осталась в паспортном столе, объявили в розыск.
Сделку злоумышленники, как установили сыщики, оформили в риелторской фирме. Бюрократическая машина и на этот раз сбоев не дала. Документы были живее всех живых. На их основании и был оформлен договор купли-продажи. 32 тысячи долларов – такова была цена «квартирного тела».
Следственно-оперативная группа отработала десятки криминальных группировок, включая этнические, черных риелторов. Опрашивались люди из полукриминальной среды, лица без определенных занятий, социально не защищенные, состоящие на учете в наркологических диспансерах, пьяницы в Лианозово, Восточном Дегунино, прилегающих микрорайонах. Кропотливая работа дала неожиданный результат.
В начале августа 1999 года оперативник Павел Семенов получил информацию в отношении Астапова. Сыщики установили его личность, выяснили, что ранее он являлся сотрудником милиции, инспектором ДПС, был уволен и получил срок за ДТП со смертельным исходом.