Страница 10 из 12
Стул с грохотом приземлился на каменный пол беседки. Я же, зажмурившись и почти не дыша, замерла в руках вскочившего герцога. Патовость ситуации придали внезапно появившиеся слуги!
— Мой лорд…
— Леди…
— Вызвать врача?
Встревоженные голоса, казалось, раздавались отовсюду. И это придало мне сил, все так же не открывая глаз, тихо попросить:
— Лорд оттон Грэйд, будьте так любезны поставить меня на ноги.
Мою просьбу исполнили с некоторым промедлением, но все же вскоре я стояла на твердой земле и только тогда решилась открыть глаза. Взгляд уперся в пуговицы на рубашке герцога, который и не подумал отойти.
— А врач… — начала какая-то женщина.
Я оглянулась — прислуги в форменной одежде цветов рода оттон Грэйд имелось достаточно, чтобы обслуживать целое поместье. Нашла взглядом говорившую, женщину преклонных лет, и решительно приказала:
— Священника пригласите, будьте так любезны.
Женщина вздрогнула, посмотрела на герцога, и почти сразу прозвучал его хмурый вопрос:
— Зачем вам священник, Ариэлла?!
— Мне?! — Я отошла на шаг, вскинула голову, посмотрела на будущего супруга и совершенно серьезно объяснила: — Он нужен вам, лорд оттон Грэйд! В первую очередь, чтобы исповедоваться в совершенном грехопадении, а разгуливать голым — грех. — Маг побледнел. — А во вторую, только священнослужитель, как покровитель всех верующих, донесет до вас святую истину — к леди по имени имеют право обращаться лишь близкие родственники, лорд Грэйд, вы же к данной категории еще не относитесь! И уж простите, я настаиваю на соблюдении всех правил приличия и до нашего бракосочетания отказываюсь находиться с вами наедине!
На какое-то мгновение мне показалось, что герцог меня ударит. Его глаза яростно сузились, губы были сжаты с такой силой, что побелели, и вся поза выдавала крайнее напряжение. Но только мгновение, уже через секунду оттон Грэйд выпрямился и произнес одно короткое слово:
— Акэлш.
Южное наречие гвельского — это я поняла сразу, хуже другое — я его не учила. Наша группа была поделена по интересам, и я в качестве третьего языка выбрала ланас, северный диалект. Никогда об этом не жалела… до этого дня.
И не успела я в полной мере вкусить горький плод запоздалого раскаяния, как мы вновь остались совершенно одни — я, упавший стул и исполненный холодной ярости последний представитель династии оттон Грэйд. Именно он и произнес:
— Леди Уоторби, я приношу свои извинения за утренний инцидент.
Он шагнул к стулу, поднял его, расположил близ стола и жестом предложил мне сесть. Демонстративно сложила руки на груди.
— Леди Уоторби, — судя по всему, выдержкой герцог не отличался, — я приму к сведению ваши требования, однако сейчас давайте просто приступим к трапезе.
Продолжаю молча стоять.
Резко выдохнув, герцог сжал спинку стула так, что тот затрещал, и отчаянно сдерживаясь, вопросил:
— Что еще не так?
Странный вопрос. Он не выполнил ни единого моего требования, он полностью проигнорировал все сказанное, вернувшись к тому, с чего начали, и не желая идти даже на малейшие уступки! Как минимум за столом мог бы присутствовать лакей, все не так страшно.
— Леди Уоторби, сядьте, — мрачно приказал оттон Грэйд.
— Я вас боюсь, — слова вырвались сами.
На секунду вновь показалось, что он кого-то убьет, но нет, сдерживаясь из последних сил, оттон Грэйд произнес:
— Могу я узнать, чем был вызван ваш безотчетный ужас?!
Пожав плечами, я поправила складки на юбке, скромно опустила взгляд и, любуясь кончиками фиолетовых туфель, мило ответила:
— Несовместимостью статуса вашей супруги, собственно, с жизнью.
В следующее мгновение молчаливый участник происходящих событий с треском скончался. Испуганно перевела взгляд с бывшего тяжелого дубового стула, а ныне обломков, на герцога Грэйда, эти самые обломки с ругательством швырнувшего на пол. Лорд закрыл глаза, постоял немного, видимо, пытаясь вернуть самообладание, и, извинившись, покинул беседку.
Однако радовалась я зря — вернулся он почти мгновенно, неся другой стул. Именно на него мне и было предложено сесть, причем жестом. И отказаться представлялось сродни самоубийству.
Подойдя, осторожно присела, лорд придвинул стул и занял свое место. В абсолютном молчании мне передали салфетку, и едва я расстелила ее на коленях, герцог задал нетривиальный вопрос:
— Вина?
— Леди не пьют, — холодно отрезала я.
Герцог молча наполнил свой бокал доверху. Залпом осушил до дна. Снова налил. Заметил мой взгляд и пить передумал.
— Салат? — был задан очередной вопрос.
Демонстративно огляделась, недвусмысленно намекая, что прислуживать за столом полагается совсем не герцогу. И услышала ледяное:
— В моем доме не прислуживают тем, кто способен обслужить себя самостоятельно! Салат?
Неожиданно поймала себя на мысли, что мне нравится правило, установленное герцогом. Это гораздо проще, приятнее и быстрее, нежели ожидание действий со стороны лакея. Однако лорду Грэйду следовало бы понять, что его собственное правило налагало на меня определенные… да что там налагало, открывало новые горизонты.
— Благодарю, — вежливо ответила я, но едва его светлость потянулся к блюду, добавила: — Однако я способна обслужить себя самостоятельно.
И поднявшись, совершенно спокойно набрала и салат, и паштет, и отварные овощи, избегая разве что странных красных гадов под не менее непонятным мне соусом из фруктов. Обслуживать себя было не впервой — в лицее придерживались строгих правил, так что даже стирка мне была вполне по силам, — а потому, наполнив блюдо, я вновь села на место и приступила к обеду.
Некоторое время герцог молча смотрел на то, как я ем. Затем, наполнив собственное блюдо, также приступил к трапезе. Через несколько минут я встала, наполнила свой бокал водой, вновь присела на стул. Герцог, проследив взглядом за моими действиями, налил себе вина. Несомненно, было бы благоразумнее промолчать, но:
— А матушка Иоланта всегда говорила, что мужчинам в возрасте алкоголь вреден.
Уже делающий глоток герцог поперхнулся, отставил бокал и принялся молча есть. Ел он быстро, с какой-то ожесточенной злостью, и мясо резал яростными четкими движениями. А после отложил свою тарелку с остатками мясного соуса, взял другую, насыпал себе красных морских гадов, полил их каким-то полупрозрачным желтоватым странным соусом, схватил зеленый фрукт с блюда, разрезал, полил все еще и этим соком. Вытер руки, исключительно чтобы этими же руками и приступить к разламыванию членистоногих.
— Так, кажется, я уже сыта, — потрясенно пробормотала, начисто лишившись аппетита от этого зрелища.
Лорд оттон Грэйд перевел недоуменный взгляд с меня на свое блюдо и задал вопрос:
— Вы никогда не пробовали креветок?
Я не ответила, складывая вилку и нож на правой стороне блюда, что означало конец трапезы. Однако герцога мой недвусмысленный намек не впечатлил, и он, разломав несчастное, брызнувшее соком животное на части, извлек белое мясо, обмакнул его в скопившийся на дне блюда соус, затем полил соком зеленого фрукта и, держа все это в пальцах, протянул мне, со словами:
— Попробуйте, уверен, вам понравится.
Окончательно шокированная, я посмотрела на белое мясо морского гада, пальцы герцога, с чистыми, коротко остриженными ногтями, руку, и в конце концов на самого лорда Грэйда, который все также протягивал мне явно блюдо местной кухни с искренней уверенностью, что я буду есть это столь вопиюще неприличным образом!
— Ну же, леди Уоторби, — поторопил он.
Молча переложила салфетку с колен на стол, так же молча встала и, окинув удивленного моим поступком герцога, заметила тоном, применяемым нашими наставницами:
— Вам следует последить за своими манерами, лорд оттон Грэйд.
Выражение его лица вновь стало каменным. Я же, выйдя из-за стола, изобразила реверанс и добавила:
— И, раз уж нет десерта, прошу меня извинить, я вас оставлю.