Гамбит

— Не тогда, когда игра началась. Человек, играющий вслепую, играет белыми на всех досках и делает первый ход.

— Наверное вы правы. Во всяком случае, когда член клуба за одним из столов делал ход, «посредник», обслуживающий этот стол, шел к Джерину и сообщал ему номер стола и ход, а Джерин передавал через него ответный ход. Правильно?

— Да.

— Хорошо, но я не верю этому. Я некоторое время баловался шахматами и не верю, что человек в состоянии вести одновременно игру на двенадцати досках и держать все партии в голове. Я знаю, что иногда одновременно играют даже двадцать партий вслепую, но я не могу поверить в это.

Вульф хмыкнул.

— Сто шестьдесят девять миллионов пятьсот восемнадцать тысяч восемьсот двадцать девять, за которыми следует двадцать один ноль, столько вариантов может возникнуть в течение первых десяти ходов. Человек, способный одновременно играть вслепую на двенадцати досках, — чудо природы, настоящий феномен.

— А это возможно? — спросил я.

— Нет.

Я повернулся к Салли Блаунт. Она сказала мне по телефону, что ее имя Сара, но все обычно называют ее Салли, и так ей больше нравится.

— Игра должна была начаться в половине девятого, — сказал я, — но в действительности началась на десять минут позже. После этого Джерин был в библиотеке один, кроме моментов, когда входил один из «посредников». Я думаю, что следует перечислить их. Чарлз У. Йеркс, банкир. Дэниел Комус, адвокат. Эрнст Хаусман, состоятельный маклер, отошедший от дел, один из основателей клуба. Мертон Фэрроу, племянник миссис Мэтью Блаунт, вашей матери. — Я остановился на секунду. — Идем дальше. Я уверен, что одна из газет писала, как ваш кузен Мортон зарабатывает на жизнь, но я не могу вспомнить, о чем шла речь.

— Он участвует в отцовском бизнесе. — Брови ее поднялись, сделав глаза еще больше. — У вас, должно быть, прекрасная память.

— У меня замечательная память, но признаюсь, что мы храним газеты две недели и я проглядел их после вашего звонка. Теперь сообщу вам кое-какие сведения, которые не попали в газеты. Полиция и окружной прокурор всегда умалчивают о некоторых деталях. Я знаю из газет, что ваш отец играл за столиком номер шесть. Что официант и повар, Бернард Нэш и Тони Лаги, были в кухне, находящейся в подвале. Что вскоре после того, как игра началась, из кухни Полу Джерину в библиотеку была принесена чашка горячего шоколада и он выпил немного, не знаю, правда, сколько, а через полчаса сказал одному из «посредников» — Йерксу, банкиру, что неважно себя чувствует, а около девяти тридцати сказал другому «посреднику» — адвокату Комусу, что не может продолжать игру; Комус пошел и привел доктора — одного из игроков, по имени Виктор Эвери. Доктор Эвери задал Джерину несколько вопросов и послал кого-то в аптеку на Шестой авеню. К тому времени, как лекарство принесли, Джерину стало еще хуже, и доктор дал ему лекарство. Еще через полчаса Джерину стало еще хуже, и послали за «скорой помощью». Его привезли в больницу Сен-Винсент в сопровождении доктора Эвери в десять пятнадцать, и он умер в три двадцать. Позже патологоанатом обнаружил мышьяк в его организме. «Таймс» не пишет, сколько именно, но «Газетт» утверждает, что семь гран. Будут ли замечания?

— Я не знаю.

— В газетах не сообщается, найден ли мышьяк в шоколаде. Был ли он там?

— Я не знаю.

— Не сообщается также имя человека, который отнес шоколад из кухни в библиотеку. Вы знаете, кто это был?

— Да, мой отец.

Я остолбенел. Рука Вульфа с очередной порцией вырванных страниц остановилась на полпути к огню. Я спросил:

— Но ваш отец играл в шахматы за шестым столом, не так ли?

— Да. Но когда он сделал второй ход, мистер Хаусман, «посредник», отвечавший за этот стол, отсутствовал, и отец пошел посмотреть, не нужен ли Полу шоколад. Шестой стол находится в конце комнаты, рядом с библиотекой. Шоколад еще не принесли, и отец спустился за ним на кухню.

— И сам отнес Джерину?

— Да.

Вульф пристально посмотрел на нее.

— Я верю вам, но откуда вы это знаете?

— Отец мне сказал на следующий день. Его арестовали в субботу, вы, конечно, знаете об этом. Он подробно рассказал матери и мне обо всем, что случилось. В том, что он не делал этого, меня убеждает тон его рассказа, а также то, что он считал само собой разумеющимся, что мы верим ему. — Она взглянула на Вульфа: — Вы скажете, что для вас это не убедительно, но для меня — да. Я уверена.

— О'кей, — сказал я. — Он принес шоколад. Он поставил его на стол у кушетки, где сидел Джерин?

— Да. Поднос с кофейником, чашкой, молочником и салфеткой.

— Вы сказали, что ваш отец вам обо всем рассказал. Джерин пил или ел что-нибудь кроме шоколада?

— Нет. Больше ничего там не было.

— В получасовой промежуток между тем, как ваш отец принес ему шоколад, и тем, как Джерин сказал Йерксу, что плохо себя чувствует, кто-нибудь входил и библиотеку кроме «посредников»?

— Нет. По крайней мере, отец думает, что нет, но у него нет абсолютной уверенности. — Она улыбнулась Вульфу. — Я могу спросить у него. Вы сказали, что не двинете и пальцем без помощи с его стороны, но я могу повидаться с ним и узнать все, что хотите. Конечно, не сообщая ему, что это для вас.

Никакой реакции. Он вырывал страницы. Я посмотрел на нее.

— Вы сказали, что не знаете, был ли мышьяк в шоколаде. Разве ваш отец не говорил, осталось ли что-нибудь в кофейнике и не взяла ли его полиция?

— Да, полиция взяла его — кофейник был полон.

— Полон? Разве Джерин не пил шоколад?

— Да, он выпил довольно много. Когда мистер Йеркс передал отцу слова Пола, что он плохо себя чувствует, отец пошел в библиотеку. В кофейнике оставалось немного шоколада, а чашка была наполовину полной. Он унес их на кухню и сполоснул. Повар и официант говорят, что там ничего не было, кроме молока, порошкового шоколада и сахара. У них все было подготовлено, они наполнили кофейник, а отец отнес его и чистую чашку в библиотеку. Очевидно, Пол больше ничего не выпил, так как кофейник оставался полным.

Я смотрел на нее, потеряв дар речи. Вульф не просто смотрел, а яростно сверкал глазами.

— Мисс Блаунт, — сказал он, — или ваш отец исключительный болван, или он невиновен.