Солнечная буря

Один из охранников тактично прикоснулся к плечу Шиобэн.

— Мэм, скоро начнет светать. Пожалуй, вам лучше будет спуститься вниз.

Он говорил с легким шотландским акцентом. Совсем молоденький — двадцать один, двадцать два, не старше. Шиобэн улыбнулась.

— Хорошо. Спасибо. И берегите себя.

— Ладно. До свидания, мэм.

Шиобэн отвернулась и пошла к кабине лифта. Полярное сияние было таким ярким, что на бетонную площадку ложилась расплывчатая тень.

В квартире Бисезы снова запищал будильник. Она посмотрела на дисплей, озаренный голубым светом, исходившим от отключившегося и ставшего бесполезным софт-уолла.

— Почти пять, — сказала Бисеза Майре. — Вот-вот взойдет солнце. Я думаю…

Писк будильника неожиданно прервался, дисплей почернел. Голубое свечение софт-уолла посветлело, мигнуло, угасло. Теперь комнату освещала только свеча, мерцавшая в подсвечнике на полу.

Лицо Майры в сгустившемся сумраке показалось Бисезе слишком большим.

— Мам, послушай.

— Что? О…

Бисеза расслышала тоскливое дребезжание. По всей видимости, отключился кондиционер.

— Как думаешь, электричество совсем отключилось?

— Может быть.

Майра хотела еще что-то сказать, но Бисеза приложила палец к губам. Несколько секунд обе молча лежали и прислушивались.

Бисеза прошептала:

— Слышишь? За окнами? Исчез шум машин. Они как будто все сразу остановились. И гудков не слышно.

Будто кто-то махнул рукой — и во всем Лондоне отключилось электричество: не только поток, поступавший от крупных центральных электростанций, но и автономные генераторы в больницах и на полицейских участках, аккумуляторы в автомобилях и все прочее, вплоть до батарейки в наручных часах Бисезы.

Потом Бисеза все же расслышала шум: крики, восклицания, звон разбитого стекла, грохот — наверное, взрыв. Она встала и пошла к окну.

— Наверное… — выговорила она. Послышался электрический треск. В следующее мгновение взорвался софт-уолл.

Майра вскрикнула. На нее посыпались осколки стекла. Обломки электронной начинки экрана, искрясь, градом полетели на ковер, ковер задымился. Бисеза бросилась к дочери.

— Майра!

41

Дворец в небесах

Два часа после рассвета Шиобэн провела в большом оперативном центре, устроенном на одном из средних этажей «евроиглы». Стены зала были увешаны огромными софт-скринами, люди работали за расставленными в ряды письменными столами, где светились маленькие софт-скрины. Здесь премьер-министр Евразии пытался держать, образно говоря, руку на пульсе всего, что происходило в его обширных владениях и по всей планете. Царила атмосфера лихорадочной деятельности, близкой к панике.

Сейчас самую большую проблему представляла не тепловая волна солнечной бури, а электрическая. Точнее, электромагнитный импульс.

Конструкция щита позволяла отвести от Земли самую страшную угрозу — наибольшую часть выброса энергии в пределах видимой части спектра. Но помимо этого видимого света с той же скоростью к Земле мчался поток высокочастотного излучения, гамма-лучи и рентгеновские лучи, от которых щит защитить Землю был не способен. Невидимый космический град был очень опасен для незащищенного астронавта; Шиобэн знала, что Бад и бригады его подчиненных на щите прячутся от излучения, как только могут. Атмосфера Земли для этого излучения была непрозрачна и могла спасти население планеты от его прямого воздействия. А вот вторичные эффекты вызывали множество проблем.

Само по себе излучение могло и не добраться до поверхности Земли, но энергию, которую несли в себе маленькие злобные фотоны, они где-то должны были сбросить. Каждый фотон сталкивался с атомом в верхних слоях атмосферы Земли и выбивал из этого атома электрон. Электроны, несущие заряд электричества, захватывались магнитным полем Земли и впитывали все больше и больше энергии от излучения, падавшего из космоса. Они начинали двигаться еще быстрее — и наконец отдавали свою энергию в виде импульсов электромагнитного излучения. В итоге, по мере того как Земля вращалась и подставляла все новые участки своей поверхности под удар солнечной бури, на большой высоте над планетой перемещалось тонкое облако измученных электронов, проливая энергию дождем на сушу и на море.

Вторичное излучение проникало сквозь человеческую плоть так, будто ее и не было. Но кроме того, оно вызывало импульсы электротока в длинных проводниках типа кабелей и воздушных линий электропередач. По электроприборам били удары тока, от которых приборы портились или даже взрывались: во всех домах Лондона отключилось электричество, любая электроплита или обогреватель превратились в потенциальные бомбы. Словно бы повторялось девятое июня две тысячи тридцать седьмого года, хотя глубинная физическая причина происходящего была иной.

Власти несколько лет подряд предупреждали население об этом. Пришлось даже раскопать и извлечь на свет божий тома старых, запыленных военных исследований. Последствия электромагнитного импульса были в свое время обнаружены случайно, когда в результате испытания атомной бомбы в атмосфере вышла из строя телефонная сеть в Гонолулу — то есть в тысяче километров от места проведения взрыва. Однажды всерьез было высказано предположение о том, что, взорвав достаточно мощную атомную бомбу высоко в атмосфере над потенциальной зоной военных действий, можно было бы вывести из строя всю электронику противника еще до начала боя. Поэтому несколько десятков лет военные посвятили созданию защиты от такой угрозы.

В Лондоне все оборудование, на котором работали сотрудники правительства, по возможности обеспечили защитой на военном уровне и снабдили дублирующими мощностями: считалось, например, что оптоволоконные кабели не должны пострадать. Сегодня на улицы столицы вернулись старинные пожарные машины модели «Зеленая богиня», лондонская полиция тоже пересела на автомобили весьма странной внешности, многие из этих «пенсионеров» пришлось позаимствовать в музеях. Современные интегральные схемы, в которых было множество крошечных просветов, легко погибали от малейшей искры, но не столь тонкая, более древняя аппаратура — типа автомобилей, выпущенных до тысяча девятьсот восьмидесятого года, — могла выдержать и пережить самое страшное. Последней мерой предосторожности в Лондоне был приказ о затемнении. Если люди хотя бы выключали из сети электроприборы, у приборов появлялся шанс уцелеть.

Но не хватало времени защитить или дублировать все, и далеко не каждый желал сидеть дома в темноте. По всему Лондону уже произошло множество столкновений автомобилей, из-за пределов купола поступали сообщения о самолетах, падавших с неба, как мухи. Но они по идее не должны были взлетать. Современные самолеты могли держаться в воздухе благодаря активным электронным системам. Как только чипы выходили из строя, воздушные лайнеры не могли даже спланировать до земли.

Только один из сотни телефонов мог уцелеть, так же как и очень немногие из приемо-передающих станций, поскольку с электронного «неба» один за другим исчезали спутники связи. Очень скоро гигантская электронная сеть, от которой напрямую зависела почти вся деловая активность человечества, должна была рухнуть. Этот крах будет страшнее случившегося девятого июня — и именно тогда, когда связь ценилась превыше всего.

— Шиобэн, прошу прощения, что отвлекаю…

Шиобэн знала о том, что, являясь существом, производным от сети глобальной связи, Аристотель сегодня особенно уязвим.

— Аристотель. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо за заботу, — отозвался Аристотель. — Я чувствую себя довольно странно. Но те сети, на основе которых я работаю, очень прочны. Их изначально проектировали так, чтобы они были способны выдерживать атаки.

— Знаю. Но не такую атаку.

— Пока я могу держаться. Кроме того, у меня есть варианты на случай чрезвычайных обстоятельств, как ты знаешь. Шиобэн, у меня для тебя звонок. Вероятно, это важно. Звонок международный.