Напарник чародея

— Девушка, что пугает тебя? — воскликнул Магнус, протягивая к ней руки. Род преградил сыну путь.

— Ты! — завопила девушка. — Убирайся отсюда! Оставь меня в мире!

Род хотел заговорить, но Магнус опередил его:

— Не могу, потому что твоя боль стала и моей, и когда тебе больно, сердце мое словно пронзает кинжал. Говори! Расскажи, почему не может упокоиться твой бедный дух, и я помогу тебе!

Надежда вспыхнула в ее темных глазах, но она простонала:

— Ты не сможешь, потому что я не бродила по этим залам, пока ты не пришел и не разбудил меня! Это ты, ты один! Если бы не ты, мне бы не пришлось ходить тут в тоске!

Магнус поднял голову и отступил на шаг, пошатнувшись, но Гвен вышла вперед и очень спокойно спросила:

— Ты и вправду мирно покоилась?

Лицо девушки исказилось, она поднесла руки к щекам и завопила как резаная, вопль вздымался все выше и выше, пока не стало звенеть в ушах. Потом призрак дернулся и исчез, а комната опустела.

Все в тяжелом настроении вернулись в большой зал. Дети молчали и искоса поглядывали на брата, на лице которого застыло мрачное выражение. Гвен подошла к очагу, пошевелила угли, бросила немного растопки, раздула огонь, потом подложила несколько больших поленьев.

— Не расстраивайся, мальчик, — повернулась она к сыну. — Мы знаем, что призраки бродят по этому замку уже двести лет. Не мучайся тем, что якобы ты вызвал ее бесконечное горе.

— Но почему она говорит, что это я ее разбудил? — спросил Магнус.

— Ты читаешь по камням, — ответила Гвен, — читаешь и мысли. Следы ее страдания могли заставить твое сознание вызвать ее из камней.

Магнус в ужасе поднял голову, а Род начал кое-что понимать.

— Но почему именно она? — взорвался мальчик. — Почему она одна? Почему она, а не все остальные, жившие когда-то в этих каменных стенах?

— Потому что только она одна испытала такую сильную боль, что следы от этого остались в камнях. И по прошествии стольких лет позволили вызвать ее дух. Там, где другие только едва прикоснулись, ее чувства оказались такими сильными, что помогли вызвать дух к жизни.

— Назови это галлюцинацией, — негромко проговорил Род, — но галлюцинацией, которую проецируешь ты сам. А как только ты ее увидел, все остальные тоже смогли увидеть. Ты, совершенно не подозревая об этом, поместил образ в наше сознание.

— Я знаю, что так иногда бывает, папа. Но навести галлюцинацию нельзя бессознательно! Ее реализация требует напряженной мысли, требует усилий!

— Ты элементарно делал это ребенком, — спокойно сказал Род. — Мы держали тебя подальше от ведьмина мха, потому что все, о чем бы ты ни подумал, тут же проявлялось наяву.

— Но здесь нет ведьмина мха!

Род пожал плечами.

— Этого никогда нельзя сказать с уверенностью. И даже если этого катализатора реализации воображаемого нет поблизости, твой мозг вполне может проецировать галлюцинации, которые воспринимают другие.

— Я никогда раньше этого не делал!

— У тебя раньше никогда не было для этого достаточно сильного стимула, — Род не стал добавлять, что этот стимул — стремление Магнуса к призрачной девушке, но выразительно посмотрел на Гвен.

Мать Магнуса кивнула. Первая любовь способна на чудеса.

Лицо мальчика исказилось.

— Значит, я виноват в том, что она так горюет?

— Нет! — с силой возразил Род. — Горе ей причинил кто-то другой, и я подозреваю, что он таится где-то поблизости, пытается тоже стать галлюцинацией, так что, сынок, не ненавидь его слишком сильно. Это может помочь ему реализоваться в нынешнем мире.

— Но если бы я не пришел в замок, красавица продолжала бы спать!

— Мне кажется, что она не раз просыпалась в прошлом, — спокойно заметил Род. — Сомневаюсь, что ты первый психометрист, который оказался на этой территории за двести лет. Помнишь, я тебе рассказывал, как мальчики доказывают свое мужество, проводя ночь в доме с призраками? И кто наиболее вероятно вызывает призраков? Я уверен, что если мы слышим о призраке где-нибудь на Грамари, поблизости почти наверняка проживает латентный психометрист, который и не подозревает о своем даре.

Магнус пристально посмотрел на отца: мальчик впитывал его слова, он хотел и одновременно боялся в них поверить.

— К тому же, — добавил Род, испытывая неловкость, — если бы не ты пробудил ее, это сделал бы я.

— Ты? — Магнус посмотрел на него, потом повернулся к матери.

Гвен подтверждающе кивнула, глядя мимо него.

— Твой отец уже пробуждал в прошлом призраков, сын, — она повернулась к Роду и не смогла сдержать улыбку. — Вскоре после нашей встречи.

Род тоже заулыбался и сказал:

— Я поступил тогда удивительно глупо: отправился бродить в некое место в замке Логайра, где жили призраки. При этом не догадался взять кого-нибудь в сопровождающие.

— Почему ты совершил такую глупость? — глаза Корделии стали огромными.

— Потому что не верил в призраков. Но я их увидел и страшно испугался, пока Фесс не разгадал фокус, благодаря которому им не раз удавалось напугать людей. Кстати, не я первым там увидел призраков: эта часть замка издавна пользовалась дурной репутацией, и там никто не жил. Вероятно, то же самое справедливо и здесь: мне кажется, призраки тут бродят не впервые. Хотя девушка, вероятнее всего, предыдущие случаи своих вынужденных пробуждений не помнит. Психометристы здесь — обычное дело.

На лице Магнуса снова появилась краска.

— Но ее крики боли и этот злобный смех, который мы все слышали во время бури...

— Когда мы еще не были в замке... А ведь верно, — Род кивнул. — Либо дальность твоего действия гораздо больше, чем мы с мамой привыкли считать, либо призраки, проснувшись, могут задерживаться в реальном мире и без дальнейшей подпитки твоим даром. Конечно, с другой стороны к этому феномену вполне может иметь отношение атмосферное электричество.

Магнус опять побледнел.

— Ты думаешь, они могут разговаривать друг с другом, когда нас нет поблизости?

— Интересная мысль, — согласился Род, — но бесполезная для наших целей. Если даже они разговаривают, как мы можем это узнать, если нас тут нет? Когда падает дерево в лесу, а рядом нет никого, чтобы услышать звук его падения, существует ли этот звук? Это уже вопрос схоластики, сынок, а не практического применения.

Младшие Гэллоугласы обменялись взглядами. Это могло означать: хорошая мысль, надо над ней задуматься. Или же: папа опять дурачится.

— Неважно, как бедняжку разбудили, — Магнус отмахнулся от вопроса, и сердце Рода дрогнуло: если мальчик смог оставить этот вопрос, значит, он уже отказался от попыток его разрешения. — Почему она хочет, чтобы я ушел, а не просит о помощи, как раньше?

— Не думаю, чтобы она просила о помощи именно тебя, — Род задумчиво потер переносицу. — Более вероятно, это повторение какой-то сцены из ее жизни.

— А тебя она просила уйти, — добавила Гвен, — потому что хотела скрыть свой позор от мира.

— Какой позор?

Гвен развела руки.

— Пока это неизвестно. Но если девушку глубоко обидели, она часто хочет побыть одна, пока рана в сердце не заживет.

— Определенно, — подтвердил Род, — и это касается не только женщин. Мужчине тоже требуется много времени, чтобы залечить раны.

Магнус свел брови:

— Ты высказываешь предположение, отец, или знаешь наверняка?

— Неважно, — ответил Род, — потому что главный вопрос — не кто разбудил ее, а как помочь ей снова обрести покой.

Магнус задумался:

— Да... меня это преследует...

— Тогда мы должны сначала узнать, почему она несчастна, — подытожил Грегори.

— Возвращаемся к тому, с чего начали, — Род печально улыбнулся. — Итак, даю славному воинству вводную: завтра обыщем замок и окружающую местность и посмотрим, не найдется ли ответ. А сегодня мы вряд ли еще что-нибудь сделаем толковое, — Верховный Чародей поднял руку, останавливая возражения Магнуса. — Ты устал, сын, и больше не можешь воспринимать окружающее четко и ясно. А из всех нас у тебя самый сильный дар психометрии. К тому же мы устали и нам всем не мешает отдохнуть. Давайте ложиться спать, — и он направился к своему матрацу, подавая пример, достойный подражания.