Страница 2 из 64
— О, конечно, теперь ты изображаешь из себя терпеливого мученика! — выпалила Марсия в ответ на красноречивое молчание мужа. — Неужели ты так бесхребетен, что даже не можешь постоять за себя?
— Вопрос в том, нужно ли это делать, — осторожно ответил Хосе. — В конце концов, в Декларации действительно говорится...
— Ах, оставь в покое Декларацию! А голова у тебя на плечах есть, сам подумать не можешь?
Хосе обиженно уставился куда-то вверх.
— Ну вот, теперь точь-в-точь обиженный щенок, — презрительно бросила Марсия. — Откровенно говоря, Хосе, ты иногда так липнешь ко мне, что я начинаю задыхаться. Я хочу сказать, что если твоя драгоценная Декларация утверждает, что люди — свободные и независимые личности, ты мог бы позволить и мне тоже побыть такой личностью.
Лицо Хосе исказилось.
— Отлично! — выкрикнул он в пароксизме гнева. — Если ты этого так хочешь, получи! Счастлив сообщить, что мы разводимся!
— Разводимся? — в непритворном ужасе переспросила Марсия. — Хосе! Как ты мог даже подумать такое!
Хосе недоумевающе посмотрел на жену.
— Только из-за того, что я слегка перенервничала и позволила пройтись по поводу твоей любимой Декларации... Хосе! Признайся, что ты это сказал сгоряча!
— Но, дорогая... я думал... Ты сказала, что хочешь...
— И не смей даже!
— ...быть свободной и независимой личностью! — закончил свою мысль Хосе.
— Это гласит твоя Декларация, а не я! Как ты мог подумать, что я захочу быть независимой в результате развода?
— Но ведь это как раз и значит, что ты станешь независимой от своего супруга, то есть от меня...
— Ну, погорячились, с кем ни бывает, — примирительно прошептала Марсия, наклонилась и потянула мужа за рукав. — Неужели я не имею права немного поболтать с тобой по утрам?
Машина приземлилась, и в решетке микрофона послышалось:
— Восьмая Миля и Адамс.
— Даже не думай о разводе! — приказала Марсия, быстро поцеловав мужа. — Всего хорошего, дорогой.
Неплохое пожелание.
Как можно «хорошо» провести день, который начался так отвратительно?
Хосе тяжело вздохнул, потом еще раз вздохнул, но уже полегче, пытаясь справиться со своими негативными эмоциями, и подумал, сумеет ли он когда-нибудь понять своим глупым мужским умишком, серьезно ли говорит Марсия или просто болтает.
Но не думать об этом он тоже не мог. Каждый раз пытаясь чем-нибудь заняться, он снова и снова вспоминал ее доводы. Надо признать, что они выглядели логичными. Во всяком случае, на первый взгляд.
Он тяжело вздохнул, убрал руки с клавиатуры, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Лучше как следует обдумать это происшествие с остывшей булочкой, тогда он успокоится.
Декларация.
В ней все дело. Это ключевой аргумент Марсии. Фразы о том, что «все люди наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами» и «эти колонии должны быть свободными и независимыми штатами». Хосе знал, что Марсия неправильно цитирует Декларацию, искажает слова Джефферсона, чтобы они больше соответствовали ее замыслам. Но это неважно: в таком настроении она пользуется любым оружием, которое подвернется под руку. Но все же он сможет забыть этот спор, если увидит фразы, написанные самим Джефферсоном, и удостоверится, что на самом деле не нарушает собственным образом жизни принципы Декларации.
Именно поэтому Хосе очистил экран и набрал код базы данных Центральной библиотеки, чувствуя себя полным придурком. Он хорошо знал, что живет в соответствии со своими идеалами и теперь проявляет слабость, доказывая это самому себе.
На экране появилась логограмма Центральной библиотеки и просьба сделать запрос.
Хосе напечатал с чувством облегчения:
«Декларация независимости».
По крайней мере, хоть что-то в этом мире устроено разумно.
Политическая организация, созданная Декларацией, по-прежнему существует, хотя стала неотъемлемой частью союза государств, частью единой сложной системы вместе со всеми остальными государствами Земли. Но слова, с которых начинался этот союз, по-прежнему звучат в человеческих сердцах, заражают молодые умы пылом и рвением предшественников. Глубокий смысл, заложенный давным-давно отцами-основателями в основу документа, стал основанием и для Земного Союза.
И вот на экране появилось точное факсимиле самого документа. Хосе знал, что каждая буква представлена и в двоичном исчислении. Но, конечно, он не собирался рассматривать документ, состоящий исключительно из нулей и единичек.
Тем не менее просмотреть его нужно.
Так он и поступил. Просмотрел слово за словом. Вчитываясь в звучные фразы, он чувствовал, как к нему возвращается спокойствие.
Вот они, эти слова, которые Джефферсон считал самоочевидными: люди созданы равными, все они наделены Создателем некими неотъемлемыми правами...
Но тут он остановился.
«Все люди созданы равными?»
Но в английском языке для понятия «люди» можно использовать два слова: «people» в смысле «народ» и «men» в смысле «люди-мужчины», и если Марсия в своих доводах употребляет первое, то в Декларации упоминается второе, а следовательно, новоявленная феминистка исказила цитату.
Но Хосе тут же отбросил эту мысль как недостойную. Половое различие не имеет значения: по-видимому, Джефферсон имел в виду всех — и мужчин, и женщин. И даже если он подразумевал именно то, что написал в 1776 году, то уж в 3035-м — наверняка выразился бы иначе.
Но все равно истина подрывает аргументы Марсии. А так как она использует Декларацию только ради спора...
«Сексистский документ!»
Он почти слышал ее гневный голос.
Может быть, жена и права. Но в таком случае ей не следовало цитировать Декларацию.
Это совсем неуместно. Важно одно: пытался ли он, Хосе, обращаться со своей супругой, как с низшим существом. Он-то прекрасно знает, что не пытался. Он просто рассуждал вслух, а не снисходил к бессловесной твари.
Хосе просматривал документ дальше, чувствуя себя уже немного лучше. И наконец дошел до фразы: «Эти Соединенные Колонии являются и имеют право быть СВОБОДНЫМИ И НЕЗАВИСИМЫМИ ШТАТАМИ». Он задержал ее на экране и удовлетворенно кивнул: память не подвела — он помнит ее очень точно. Марсия была неправа, а он прав: существует разница между правом колонии управлять самостоятельно своими делами и правом женщины, как и правом любого мужчины, не исполнять чужие приказы.
Разумеется, всем приходится подчиняться приказам, если, конечно, ты не принц крови, но в наши дни даже королям и королевам, чего уж говорить о принцах, нужно подчиняться законам. Но жена не обязана исполнять приказы мужа, точно так же, как муж не обязан исполнять приказы жены...
На мгновение у Хосе закружилась голова, и он обнаружил, что усиленно рассуждает, зачем вообще вступил в брак. Да и брак ли это по большому счету?
Ересь.
Он заставил себя вернуться к проблеме. Да стоит ли расстраиваться, если живешь в соответствии с принципами Декларации? Не стоит.
Конечно, возникает мелкое сомнение: а вдруг принципы Джефферсона означают, что для сохранения независимости человек вообще не должен вступать в брак. Но Хосе был уверен, что Джефферсон имел в виду не это.
Однако сами принципы...
Принципы могут подождать.
Хосе взял себя в руки. Он еще успеет уточнить принципы за тот срок, который отмерили ему боги. Да и решить-то следовало всего одну проблему: как сохранить независимость, оставаясь женатым. Он был уверен, что сумеет найти приемлемое решение со временем. А сейчас важнее всего запрограммировать мозг робота, а то он медлит с этим делом дольше чем следует.
Тем более что документ уже почти дочитан.
Хосе нажал кнопку пролистывания и впитал Декларацию до конца, наполняясь чувством гордости за свою принадлежность к роду людскому...
— Эй, Хосе!
Хосе поморщился и повернулся к соседнему программисту.
— Да, Боб?
— Он не воспринимает оригинал, — Боб откинулся и махнул рукой в сторону экрана. — Я сделал что-то неправильно?