Страница 26 из 35
Леви ничего мне не ответил, он только посмотрел на меня своими непроницаемыми глазами.
Возле порога я обернулся.
— Вам здесь не нужен компаньон? — с сарказмом спросил я. — Или Мэтт Брэйди сам позаботился о собаках, бросив вас им на съедение?
В его глазах вспыхнул огонь.
— Собаки — это моя идея, — рассердился Леви. — Они добрее людей. Не знают, что такое предательство.
Я покинул дом, прошел по длинной аккуратной дорожке к автомобилю и поехал обратно. Половина пути до шоссе осталась позади, когда за моей спиной прозвучал автомобильный сигнал. Я посмотрел в зеркало. Жена Леви сидела за рулем «форда», который я видел возле коттеджа. Прижавшись к правой обочине, я пропустил ее. Она обогнала меня, подняв облако пыли, и остановилась за поворотом. Сбавив скорость, я подъехал к «форду». Жена Леви, выйдя из машины, махнула мне рукой.
Я нажал на тормоз.
— Мистер Ровен, — с акцентом произнесла она. — Мне надо поговорить с вами.
Я открыл правую дверцу.
— Да, миссис Леви?
Она села в автомобиль и нервно закурила сигарету.
— Мой муж хочет помочь вам, но он боится, — произнесла женщина. — Он подозревает, что вы — человек Брэйди.
Я сухо рассмеялся.
— Не смейтесь, мистер Ровен, — сказала она. — Это не шутка.
Смех застрял у меня в горле. Это действительно было не смешно. Только дурак смеется на похоронах. Тем более на своих собственных.
— Простите, миссис Леви, — извинился я. — Я не хотел вас обидеть.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Мой муж хотел бы рассказать вам о многом, но он не может решиться.
— Почему? — спросил я. — Что может сделать ему Мэтт Брэйди сейчас?
— Боб волнуется не о себе, — ответила миссис Леви. — Он боится за меня.
Я ничего не понял. Какое отношение она имела к Мэтту Брэйди? Видно, глаза выдали мое удивление.
— Могу я поговорить с вами? — спросила она с мольбой в голосе.
Я услышал больше, чем она сказала. Миссис Леви обрушила на меня лавину вопросов: Друг ли вы нам? Можно ли вам доверять? Не навредите ли вы мне?
Прежде чем ответить, я задумался.
— Вы можете быть знакомы с человеком всю жизнь и не знать, что он из себя представляет, — осторожно произнес я. — Затем что-то случается, и вы видите, что ваши прежние друзья вам никто, а человек, которого вы прежде вовсе не знали, протягивает вам руку помощи. Сейчас такое происходит со мной. Мои старые товарищи не в силах помочь мне.
Она сделала затяжку; ее удивительные голубые глаза смотрели сквозь лобовое стекло на дорогу. Через несколько мгновений миссис Леви заговорила.
— Когда я встретила Боба, он был веселым, жизнерадостным молодым человеком, вечно улыбающимся и с оптимизмом смотревшим в будущее. Он был полон честолюбивых планов и надежд.
Сигарета догорела до фильтра, и она потушила ее о пепельницу. Теперь в голосе женщины звучали печальные ноты.
— Я уже давно не видела на его лице улыбку. Он утратил честолюбие; мы оба много пережили.
Ее странные глаза смотрели на меня.
— Как говорят на моей родине, любовь — предвестник всех несчастий. Это верно. Из-за нашей любви, из-за меня, муж проводит дни в изгнании.
Она потянулась к пачке сигарет. Я тоже взял сигарету и молча поднес миссис Леви горящую спичку.
Она глядела на меня, пока я прикуривал.
— Теперь вы понимаете, почему он не решился заговорить, — сказала женщина. — Я бы не хотела, чтобы вы считали его трусом.
— Я так не считаю. Но почему он вынужден молчать?
— Мэтт Брэйди — страшный человек, — медленно произнесла она. — Он узнал, что Боб незаконным путем ввез меня в Штаты. Детективы Брэйди не нашли компрометирующего материала на Боба, поэтому они взялись за меня. Боб хотел одного — вернуться в Америку со мной. Он купил поддельную визу и паспорт. Так я попала сюда. Мы были счастливы, пока сыщик мистера Брэйди не сказал Бобу, что ему все известно, и если Боб не отступит, власти узнают об обмане. Боб поступил так, как только мог поступить. Он уволился. Ему было легче сделать это, чем отправить меня назад в Японию.
Я вспомнил, что Пол говорил мне о деле «Консолидейтид Стил». Оно закончилось подписанием соглашения после того, как Леви ушел из министерства юстиции. Без него дело рассыпалось. Мэтт Брэйди мог гордиться собой.
Я не знал, что сказать. Эти несчастные люди и так прошли через многое. Я не должен был умножать их страдания. Я молчал, выпуская дым через нос.
— Мой муж — несчастный человек, мистер Ровен, — услышал я голос женщины.
Я растерянно посмотрел на нее.
— Каждый день он медленно умирает на моих глазах. Он не может реализовать себя.
Я понял, что она имела в виду, но мне было не ясно, куда она клонит.
— Чем я могу вам помочь, миссис Леви? — с надеждой спросил я. — На мою шею уже наброшена петля.
— Боб знает о личных и профессиональных делах Мэтта Брэйди больше, чем кто-либо на свете, — сказала она, наблюдая за моим лицом. — Если бы вы предложили ему работу, он бы здорово помог вам.
— Он может получить ее в любой момент, — заявил я. — Но я не в силах заставить его. Вы сами только что объяснили мне причину.
Она посмотрела на мою сигарету.
— Он не знает, что я поехала за вами. Я сказала, что отправилась на рынок. Сейчас я вернусь домой и расскажу ему о нашей беседе. О том, что теперь вы знаете правду. Он придет к вам.
— Думаете? — спросил я, ощущая рождение новой надежды.
Она вылезла из машины и замерла на дороге. Ветер трепал волосы миссис Леви, и они закрывали ее лицо.
— Я заставлю его пойти, мистер Ровен, — сказала женщина. — Плевать на последствия. Я не хочу быть причиной его медленной смерти.
Она села в «форд» и развернулась. Я увидел выведенную на машине надпись: «Собачье пристанище».
Миссис Леви помахала рукой. На ее лице было выражение твердой решимости.
Я посмотрел в зеркало заднего обзора. «Универсал» почти исчез в клубах поднятой пыли, затем он скрылся за поворотом.
Стрелки на приборном щитке показывали почти четыре часа. Я повернул ключ, нажал кнопку стартера.
После негромкого урчания мощный мотор завелся. Я включил скорость и тронулся с места. Чтобы поспеть на пятичасовой коктейль Элейн, мне следовало спешить.
Глава 24
Скажи о ком-то нечто хорошее, и никто тебя не услышит. Зато пустить подлый, злой, скандальный слух тебе поможет весь город. Через три дня о нас писали все газеты от восточного побережья до западного. Наши фотографии публиковались едва ли не в каждом бульварном листке.
За четыре дня наш роман стал сенсационной новостью, оказался в центре всеобщего внимания. Нас видели на модных выставках, в самых фешенебельных ресторанах. Люди поворачивали головы в нашу сторону, разглядывали нас с открытыми ртами, перешептывались с многозначительными улыбками.
Элейн держалась бесподобно. Она не опускала глаз, шагала с высоко поднятой головой. Если она и слышала чьи-то слова, то не подавала виду. Если ей и было больно, то она скрывала это от меня. Чем больше я наблюдал за ней, тем сильнее она мне нравилась.
Я пытался объяснить Мардж, что я делаю, но она не желала меня слушать. Даже Джини смотрела на меня косо. Они обе словно не замечали моего присутствия. Даже отец не поверил мне.
Газеты донесли новость до всех людей, кроме того человека, которому она предназначалась. Каждое утро мы задавали друг другу один вопрос — есть ли вести от Мэтта Брэйди? И каждое утро ответ был одинаков — нет.
Но в среду, позвонив утром Элейн, я понял, что лед тронулся.
— Мне звонила тетя Нора, — сказала она.
— Кто это? — спросил я.
— Жена дяди Мэтта, — удивленно пояснила Элейн.
— Я не знал, что он женат. Никогда не слышал о ней.
— Тетя Нора — инвалид, — сообщила Элейн. — Она уже более сорока лет провела в инвалидном кресле. Она почти никогда не покидает дома.
— Что с ней?
— Через год после их свадьбы ее ноги и бедра были раздроблены во время автокатастрофы, — ответила Элейн. — Дядя Мэтт управлял новым «Штутцем», и автомобиль перевернулся. Его самого выбросило далеко от машины, а тетю автомобиль придавил. Он так и не простил себе этого.