Очень простые мы

Мимо проходит Катька и с улыбкой кивает мне. Кто-то трогает меня за плечо, оборачиваюсь, и вижу коротышку Дженерику, ди-джея радио «Бас». «Как дела». «Так. А у тебя»? «Клево. Извини, я пошла, увидимся». Она уходит  в туалет  с  огромным,  под два метра, негром, и их нет полчаса. Или больше. Что там можно так долго делать? Вот и все общение, куча знакомых, с которыми ты иногда пьешь. Здороваешься. Для чего? Я так раньше был отстранен от мира, не было никого, ни знакомых, ни друзей. Теперь якобы есть и то и другое, но как-то  мне это равнодушно. Мирра. Макс. Вадим. Томка. Все они мне почему-то не интересны. Опять я не в мире, отстранился. Творчество? А зачем? Для кого? Любовь? Она куда-то исчезает. Боль! Ощущения мира? Ну, есть они иногда, но меньше чем раньше, ну и что? Я хотел не одиночества. Бодрежа..Веселья...Я получил все, за какой-то год  перебывав в сотне компаний и на десятках «вече-р-ин» где абсолютно все были «под кайфом» и вот теперь скука. Горечь.  Только напиться! Но и водка не веселит меня, я слишком много ее пил. Может?

Ко мне подходит Линда. Актриса местного «альтернативного театра» и еще к тому же прекрасный хореограф. Я быстро улыбаюсь девушке. Семнадцать лет, а уже ведущие роли. Молодец! «Привет Линд. Как танцы. Как жизнь». «Клево. Все путем. Какими судьбами на концерте»? «С друзьями забрел. Слушай». Я нагибаюсь к ее уху и шепчу: «У тебя еще есть тот чувак, о котором ты мне в прошлом году на фонтане рассказывала, когда мы там с Дедом пили»? Линда, даже  не ответив, достает из своей черной, треугольной кожаной сумочки, с разноцветными лейблами известных торговых марок, крохотный розовый телефон, и ищет в длинном списке абонентов какой-то номер. Лысина ее ярко блестит в свете ламп. «Сибарит..Это я...Да, извини что поздно..У тебя есть? Да, одному чувачку надо классному..Хорошо..Потом? Да. Пока».

Она нажимает на сброс и смотрит на меня. «Слушай, есть только за четыреста. И не сейчас. Попозже». «Это сколько», затягиваясь сигаретой, осведомляюсь я. «За грамм..Меньше не продает». «А когда тебе позвонить»? «Скажем через пару дней, не раньше». «Лады». Я мысленно прикидываю, где бы мне достать через пару дней сразу четыреста рублей, к тому времени от зарплаты у меня явно ничего не останется. «Ну, я пойду, выпью чего. Счастливо», говорит Линда и удаляется по направлению к зеркальной двери бара, где уже ждет ее седой мужчина в белом костюме. Голос у нее с томной хрипотцой, как после хорошего двухчасового секса. Я смотрю на ее  аппетитную круглую попку, которую обтягивает серое платье из грубой под дерюгу ткани, модной в этом сезоне. В ушах сверкают маленькие золотые сережки с изумрудами, наверняка искусственными. Во мне появляется что-то тяжелое, нехорошее, этот разговор  оставил неприятный осадок, так хорошо наложившийся на ощущение скуки. Я думаю, надо или нет? Вот дерьмо!

Просто интересно сравнить ощущения любви от сердца, настоящее духовное состояние с ощущением любви, открытым с помощью наркотика. В чем тут разница? И имею ли я право на это? (Раньше убил бы себя за подобные намерения). Играет какой-то «синте-поп», для разогрева перед концертом, и я кружусь в танце,  бессмысленной куклой, ища радость которой нет. Подходят пьяные  Оля с Миррой, мимо них проходят два пацана в ядовито-зеленых майках и многозначительно хохочут, Мирра с Олей глупо ржут им в ответ, но я почему-то не замечаю этого факта и того, что их не было целый час. И они явно под чем-то. Я смотрю на них. Где та радость, которой я хотел поделиться с ней? Ладно, плевать!

«Лакс, пойдем наверх. Посмотрим как там». Мы поднимаемся по переливающейся огоньками металлической лесенке на второй этаж и подходим к сцене, на которой пока еще никого нет. Только бит наигрывает. Кружатся худющие девки с остекленевшими безумными глазами. Блестят инструменты. На стуле лежит гитара, желтые полустертые тарелки барабанной установки мутно блестят в слабом свете дискотечного зала, серое сукно сцены пересекают кабели различной толщины. Я долго, долго смотрю на провод, воткнутый в синтезатор, потом ищу его в паутине кабелей и прослеживаю его путь до белой розетки на стене. Вот кто-то включает зеркальный шар, висящий под потолком, и зал заполняет вращение светящихся белых квадратиков. Это создает иллюзию, что и сам зал вращается, я ловлю мимолетное чувство головокружения и хватаюсь за плечо Оли. Смотрю на ее лицо, которое тоже пересекает вращение зеркальных квадратиков, и вижу, как маленькие розовые губки ласково приоткрываются и вылетают слова: «Лась, пойдем наверх, на третий».

Мы поднимаемся на последний этаж, открытый, и, прижавшись к алюминиевым трубам ограждения, опоясывающим этаж, смотрим вниз, где на танцплощадке уже вовсю колбасится народ. Почти все, кого мы только что видели у Петра, теперь переместились сюда. Никого из представителей поп-культуры, исключительно «подвальная» молодежь. «Жалко, что пива нет», замечаю я. «Слушайте, дайте сигу». «Сейчас, Лакс, Мирра, дайте сигареты», отзывается Оля, рассеянно смотрящая в зал на одного из зеленых парней, с улыбкой созерцающего нас. Закурив, я прижался к Оле и, оглядевшись по сторонам, осторожно залез рукой к ней под кофту. Мы обнимаемся, она тоже залезает рукой ко мне в трусы и прижимается к моим губам. Довольно долго мы занимаемся этим бесстыдным  петтингом на глазах у всей Вагонки, но вот отрываемся друг от друга, Мирра понимающе улыбается рядом. Я оборачиваюсь и вижу, что мужик, сидящий за столиком позади, тоже улыбается. Меня опять тошнит от самого себя. «Я схожу, пива возьму», сообщаю я хрипло, и спускаюсь вниз. 

Проталкиваюсь сквозь увеличивающуюся с каждой секундой толпу и подхожу к стойке. Мимо проходит девушка в красном и улыбается мне одними краешками губ. «Пол-литра светлого», бросаю я трицок на стойку. Делаю быстрый глоток, и в кружке сразу же остается чуть меньше половины. Черт, результата ноль, хотя нет,  я замечаю, что как ни странно на меня накатывает такое же состояние как на работе. Миг. И я в рабочем ритме, в жесткой концентрации ума, не упускающей ни единой мелочи. Проклятье, а мне сейчас как раз хочется расслабиться, раствориться. Мне это нужно, но алкоголь не помогает. Ничего не помогает.

Я смотрю по сторонам, на людей, на зал, я вижу, замечаю все, мне понятен смысл улыбок людей. Взгляды, бросаемые ими на других. Но это не то видение, что утром, оно примитивно и лишено какого-то осознавания. То есть я все вижу, подмечаю, но эти вещи, события, не связываются в моей голове в какое-то глобальное понимание, они как-бы  существуют отдельно друг от друга. И вся эта концентрация сейчас слишком жесткая, от нее у меня начинает болеть голова, так странно, что я не могу от нее избавиться. Тут подходит Мирра с Олей. «Ну, куда ты исчез. Мы тебя заждались», хором говорят они, отбирая пиво. «Знаешь, так странно, у меня сейчас такое же состояние что на работе. Такое жесткое состояние», говорю я Оле. «Ты расслабься, Лась». Советует она и вдруг тупо ржет. «Не могу, пытался, но не могу. Не знаю, что делать». «Попробуй». «Слушай», обнимая ее за талию, зеваю я. «Пойдем в бар. Посидим до концерта. Поболтаем».

Мы толкаем зеркальную дверь верхнего бара и заходим в сильно накуренное маленькое помещение, где  играет совершенно другая, отличная от зала музыка. Но вот,  в баре врубают все того же Be