Маг с привидениями

— Доходили до меня такие слухи. Но воистину ли может существовать большая суша так далеко за морем?

— Она существует, — заверил короля отец Мэта, — и мы с женой — тамошние уроженцы.

— Ну а какова бы была ваша провинция, миледи, если бы вы не обручились с доктором? — ласково-преласково спросила королева Петронилла у матери Мэта.

«О господи, когда же ты уймешься?» — в отчаянии подумал Мэт.

Но Петронилла не собиралась менять тему беседы — ее целью явно было единственное: заставить родителей Мэта признаться в том, что они — не аристократы.

— Гавана, — без запинки отвечала Химена, — если бы Кастро не отнял ее у нас. — В голосе ее прозвучала нескрываемая давняя обида.

— Барон-грабитель, вот как? — Петронилла позволила себе сочувственную улыбку. — Как вам повезло, миледи, что вы повстречали благородного доктора!

— Так, стало быть, в Меровенс вы прибыли в поисках приюта? — поинтересовался король Драстэн.

Мэта так и подмывало ляпнуть, что в приют следовало бы отправить его самого и его женушку.

— О нет, — покачал головой Рамон. — Мы здесь из-за нашего сына.

— Вот как? — не скрывая изумления, воскликнул Драстэн. — Я слыхал, что вы немало споспешествовали изгнанию мавров из Ибирии, но полагал, что затем вы вернулись к себе на родину.

— О нет, милорд, мы не ведали о том, что мавры досаждают Ибирии, до тех пор, пока не прибыли сюда, — совершенно честно признался Рамон. — Да и тогда я отправился с войском только для того, чтобы быть рядом с сыном.

— Просто изумительно слышать такое. Вот, оказывается, насколько любящими могут быть родители, — вступил в разговор Гагерис и бросил ядовитый взгляд на отца.

Он был тощий, а лицо его чем-то напоминало мордочку хорька. Нос он унаследовал отцовский, а вот подбородок не удался, получился маленьким, а губы у принца были настолько тонкими, что их почти не было видно. Он то и дело стрелял крошечными злыми глазками.

Король ответил ему взглядом, полным гнева.

— И я изумлен безмерно, ибо мне приходится уговаривать моих дражайших сыновей, чтобы они сопровождали меня в боевых походах!

Тут на супругов обрушилась Петронилла:

— А ты бы не уговаривал их, Драстэн, не заставлял бы. Вот Брион — у него есть склонность к военному делу, а Гагерису и Джону оно претит.

— Ну, уж Джону-то никак не претит! — воскликнул Драстэн и устремил любовный взгляд на младшего сына, сидевшего по правую руку от Мэта в дальнем конце стола. — Он наслаждается ношением доспехов и любит сжимать в руке копье, ведь так, мой мальчик?

Если Гагерис внешне напоминал хорька, то Джон был — вылитый поросенок. Нет, он не был немыслимо жирен, всего лишь немного пухловат, но нос у него был малюсенький и жутко курносый, глазки маленькие, близко посаженные, лоб — низкий. Черные волосы, как у отца, свисали до плеч. Единственной привлекательной чертой внешности принца Джона была его борода — черная, блестящая, шелковистая, она не только красила его, но вдобавок прятала округлые щеки и подбородок. Камзол принца уже был в жирных пятнах, хотя пока что произошла только вторая перемена блюд.

В ответ на вопрос отца принц вымученно улыбнулся:

— Ты меня славно обучил, отец.

Глаза Гагериса и Бриона мстительно сверкнули.

Они не успели проронить ни слова. Их опередил вельможа, сидевший рядом с Гагерисом.

— Эх, вот бы мне поучаствовать в этих сражениях! Мэт удивленно взглянул на вельможу. Выговор у того был южномеровенский, а сам он был поджарый, но мускулистый, лет около тридцати. В его грубоватой внешности таилась своеобразная красота, темные волосы были коротко подстрижены.

— Ты бы поучаствовал, Оризан, — язвительно проговорил Гагерис. — С оружием ты управляешься почище Бриона!

— Да, сэр Оризан — истинный рыцарь, — сердито бросил Брион.

Его каштановые волосы, как и у Оризана, стрижены были коротко, а мускулатура выглядела еще более внушительно — на самом деле он напоминал ярмарочного силача. На принце Брионе был темно-коричневый камзол с зеленой оторочкой, красивое лицо вполне можно было назвать царственным. Прямой, как у отца, нос, но не такой длинный. Высокие скулы, волевой подбородок. Его большие, цвета лесного ореха глаза обрамляли длинные темные ресницы, щеки были гладко выбриты.

Гагерис и Джон были явно оскорблены тем, что брат намекнул на их весьма номинальную принадлежность к рыцарству.

Алисанда решила разрядить обстановку.

— Однако что же дивиться тому, что сэр Оризан так рвется в бой, когда его страна почти целиком захвачена?

— Воистину так, ваше величество! — яростно подхватил сэр Оризан. — Я благодарю Господа Бога за то, что наша провинция, Тулен, не попала под владычество мавров!

— Ну так сходи в церковь, — буркнул Гагерис, — а нас избавь от своей набожности!

В перепалку снова вмешалась Алисанда:

— Надеюсь, вы не слишком связаны временем, сэр Оризан, — ведь предмет вашей опеки пребывает под надежной защитой их величеств.

— О да, с Розамунды я глаз не спускаю, это верно, — подтвердила Петронилла и бросила гневный взгляд на мужа. Он ответил ей столь же гневным взором.

Розамунда не отрывала глаз от своей тарелки. Вид у нее был робкий и запуганный, она чем-то напоминала маленькую мышку. Ее льняные волосы утратили блеск, а глаза потускнели, но Мэту показалось, что будь у этой девушки хоть капелька эмоций, оживи ее настоящее чувство, и она могла бы стать настоящей красавицей. Она не произнесла ни слова. Учитывая ее окружение, Мэт мог ей только сочувствовать. Ему-то что? Он их потерпит вечер — и дело с концом, а этой бедной девушке приходилось терпеть их изо дня в день!

Сэр Оризан решил избавить Розамунду от всеобщего внимания, пока она не успела раскрыть рта.

— Король Драстэн нашел для меня работу, ваше величество, и потому я не маюсь бездельем.

— Ты бы лучше своим делом занимался, — проворчал принц Гагерис.

— А он за твоими делишками присматривает, — парировал Брион.

Король Драстэн хохотнул.

— О да, мои молоденькие петушки, сэр Оризан приглядывает за вами, и должен заметить, бесчинствуете вы под его бдительным присмотром куда как реже.

— Знаешь, отец, не очень-то приятно, когда за тобой по пятам всюду шляется какой-то старикан, — прогнусавил принц Джон.

Мэт посмотрел на Оризана. Тому явно было никак не больше тридцати пяти.

— Вот-вот, — подхватил Гагерис, — противный и бесцеремонный старик. А Бриону все равно никто не мешает драку учинить.

— Ничто, кроме кодекса рыцарской чести! — отвечал Брион. — Истинный рыцарь никогда на нанесет удар первым — разве что защищая слабых и невинных.

— Невинных? — с мерзкой ухмылкой повторил Гагерис. — Да что ты знаешь о невинности?

— Ага, и о слабости? — занудно и обиженно подхватил принц Джон.

— Брион не снимает кольчуги ни днем ни ночью, — пояснила Петронилла. — Тем самым он укрепляет свое тело.

— Прекрасно! — пылко воскликнула Химена. — Я слыхала, что Брион — один из лучших рыцарей Европы, а ведь он еще так молод.

— О да, успехи детей так приятны родителям, — кивнула Петронилла и горделиво вздернула подбородок. — А у вас, насколько мне известно, всего один отпрыск, леди Мэнтрелл?

— Господь не дал мне больше детей, — вздохнула Химена, — но я благодарна Ему за то, что тот сын, которого Он мне подарил, столь благородный мужчина.

Драстэн сдвинул брови.

— Странно сказано, хотя в благородстве лорда мага я не сомневаюсь. Однако неужто вы не печетесь более о силе его десницы, нежели о его благородстве?

— Нет, ваше величество, — сверкнув глазами, резко проговорила Химена, но тут же, взяв себя в руки, улыбнулась. — Силы душевные — превыше всего, а за ними следует сила разума.

— Вы говорите так, как сказал бы священник, — с отвращением процедил сквозь зубы Гагерис.

— Была бы польщена, если бы это было воистину так, ибо я — истинная христианка, — обернулась к принцу Химена. — А вы разве нет, ваше высочество?

— Да-да, конечно, и я тоже, — поспешил ответить принц, явно задетый за живое. — Не все ли мы христиане?