Око времени

Но Редди уже отвлекся. Он не спускал глаз с встревоженного младшего офицера, проталкивавшегося сквозь толпу. Редди бросился ему навстречу.

— Надувной шар, говорите? — спросил у Джоша де Морган. — А как же он тогда совсем не движется в воздухе? Вот, поглядите-ка! — Он замахнулся крикетной битой, как топором, и ударил ею по серебристой сфере. Послышался убедительный звук удара, но, к изумлению Джоша, бита просто отскочила от шара, а тот не шелохнулся, будто был вмурован в камень. Де Морган поднял биту над головой, и Джош увидел, что она треснула. — Ох и больно же я ушиб пальцы! А теперь скажите, сэр, видели ли вы хоть раз такое?

— Нет, не видел, — признался Джош. — Но уж если на этой штуке можно нажиться, то вы, Морган, будете первым, кто это сделает.

— Де Морган, Джошуа, — поправил его снабженец, сколотивший неплохой капиталец, обеспечивая кое-какими товарами Джамруд и другие пограничные форты.

Ему было около тридцати. Длинный, с елейным голоском и заискивающими манерами. Даже здесь, за много миль от ближайшего города, он расхаживал в новеньком, с иголочки, костюме приятного оливково-зеленого цвета, дополненном небесно-голубым галстуком и белоснежным тропическим шлемом. Джош уже знал, что таких типов, как де Морган, неудержимо влечет на задворки цивилизации, где можно недурственно заработать за счет попустительства властей. Офицерам де Морган и ему подобные не нравились, но снабженец приобрел популярность, исправно поставляя в форт пиво и табак. При возможности он привозил и проституток, а порой снабжал офицеров пакетами с гашишем. Перепадало от щедрот и Редди.

Несмотря на выходку Моргана, развлечение, судя по всему, шло к развязке. Шар не шевелился, не вращался, не раскрывался, не стрелял пулями, и народ заскучал. Помимо всего прочего, некоторым стало зябко в этот не по сезону холодный вечер, поскольку ветер с севера дул и дул не переставая. Пара-тройка солдат отправились к форту, за ними потянулись остальные.

Но вдруг послышались крики с дальнего края толпы. Де Морган, возбужденно шевеля покрасневшими краешками ноздрей, словно бы учуяв свой шанс, помчался в ту сторону.

Редди подтолкнул Джоша плечом.

— Хватит с нас этих колдовских штучек, — сказал он. — Надо возвращаться. Боюсь, скоро у нас будет уйма работы.

— Ты о чем?

— Я только что перемолвился словечком с Брауном, а он разговаривал с Тауншендом, а тот подслушал кое-что, что говорил Харли… — Капитан Харли в форте числился политическим офицером, представителем Политического агентства, находящегося в Кибере и являвшегося подразделением администрации провинции, которое пыталось наладить дипломатические отношения с вождями племен пуштунов и афганцев. Уже не в первый раз Джош позавидовал тому, как легко Редди заводит дружбу с младшими офицерами в форте. — Короче, у нас связь вышла из строя, — выдохнул Редди.

Джош нахмурил брови.

— Что ты имеешь в виду? Телеграфные провода опять перерезали?

Когда связь с Пешаваром рвалась, отправлять материалы становилось непросто. Редактор Джоша в далеком Бостоне не желал мириться с задержками, вызванными тем, что корреспонденцию доставляли на лошадях.

Но Редди сказал:

— Не только это. Гелиографы тоже не работают. С рассвета не замечено ни единой вспышки света на постах к северу и западу от форта. По словам Брауна, капитан Гроув собирается выслать в дозор патрульные отряды. Как бы то ни было, случилось что-то серьезное и хорошо организованное.

Гелиографы представляли собой простейшие переносные сигнальные устройства — всего лишь зеркала, устанавливаемые на складных треногах. Гелиографические посты были размещены по вершинам гор между Джамрудом и Кибером, а оттуда — до самого Пешавара. Вот почему у капитана Гроува в форте был такой озабоченный вид.

Редди добавил:

— А на поле боя, наверное, сотне британцев перерезали глотки дикари-пуштуны или ассасины эмира — или, что того хуже, сами русские кукловоды!

Редди описывал эти страсти, а глаза его под очками возбужденно сверкали.

— Так радоваться приближению войны может только тот, кому не надо идти в бой, — заметил Джош.

Редди, пытаясь защититься, возразил:

— В случае необходимости я бы пошел воевать. Но пока что мои пули — это слова, как и у тебя, Джошуа, так что не стоит меня отчитывать. — И тут его природный оптимизм снова взял верх. — А ведь здорово, а? Ты ведь не станешь спорить? Хоть что-то происходит! Пошли, пора за работу!

С этими словами он развернулся и побежал к форту.

Джош последовал его примеру. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как расслышал хлопающий звук, похожий на взмахи крыльев какой-то огромной птицы. Он оглянулся, но ветер переменился и звук исчез.

Несколько солдат продолжали забавляться с Оком. Один залез на плечи другого, обхватил шар обеими руками и повис, а потом отпустил руки и, хохоча, рухнул на землю.

Вернувшись в их общую с Джошем комнатушку, Редди немедленно уселся за столик, подвинул к себе стопку бумаги, открутил крышку на баночке с чернилами и принялся писать.

Джош наблюдал за ним.

— Что ты намерен сообщить?

— Сейчас узнаю, — отозвался Редди, не переставая чиркать пером по бумаге. Работал он неопрятно, по привычке зажав в зубах турецкую сигаретку и разбрызгивая во все стороны чернила. Джош приучился хранить свои письменные принадлежности подальше от Редди, но не мог не восхищаться той легкостью, с которой тот строчил свои корреспонденции.

Джош молча улегся на койку, закинул руки за голову. В отличие от Редди ему нужно было привести мысли в порядок, прежде чем он смог бы написать хоть слово.

Северо-западная граница имела для Британии жизненно важное значение, как и для предыдущих завоевателей в этих краях. К северу и западу от этих мест лежал Афганистан, сердцевиной которого являлась горная страна Гиндукуш. По перевалам Гиндукуша когда-то прошла армия Александра Македонского, потом — орды Чингисхана и Тамерлана. Их всех влекли к себе тайны и богатства лежащей южнее Индии. Джамруд занимал ключевую позицию, находясь на траверсе Иберского перевала, между Кабулом и Пешаваром.

Но сама провинция представляла собой нечто большее, нежели просто коридор для иностранной солдатни. Здесь жил народ, который считал эту землю своей: пуштуны, воинственная раса, свирепые, гордые и хитрые люди. Пуштуны — которых Редди назвал патанами — были истовыми мусульманами, они имели свой собственный кодекс чести, так называемый paktunwali. Пуштуны были разбиты на племена и кланы, но самое это разделение давало им возможность легко перемещаться. И какое бы тяжелое поражение ни потерпело то или иное племя, другие словно бы спускались прямо с гор со своими старинными длинноствольными ружьями — jezalis. Джош видел несколько пуштунов — пленников, захваченных британцами, и счел их самыми чужеродными людьми, каких ему когда-либо доводилось встречать. Британские солдаты их побаивались и тайно уважали. Некоторые из шотландских горцев говорили даже, что paktunwali не так уж сильно отличался от их собственного кланового кодекса чести.

На протяжении столетий многие захватнические армии разбивались о северо-западную границу, которую один имперский администратор назвал не иначе, как «колючей и неподстриженной изгородью». Даже теперь правление могущественной Британской империи распространялось только на дороги, а в прочих местах закон действовал только от имени племени и ружья.

И вот теперь северо-западная граница снова стала средоточием международных интриг. Снова завистливая империя устремила свой алчный взор на Индию: на сей раз это была царская Россия. Интересы Британии были яснее ясного. России, а также поддерживаемой Россией Персии ни за что нельзя было позволить обосноваться в Афганистане. До сих пор британцы всеми силами старались добиваться того, чтобы Афганистаном правил эмир, благожелательно настроенный в отношении британских интересов. Если бы эта задумка сорвалась, Британия была готова объявить Афганистану войну. Гревшаяся на медленном огне конфронтация, похоже, наконец закипела. На протяжении последнего месяца русские упорно продвигались по Туркестану и теперь приближались к Панджеху, последнему оазису перед границей с Афганистаном — скромному караван-сараю, неожиданно ставшему предметом внимания всего мира.