Страница 20 из 27
Пан Повондра остановился посмотреть, что здесь будет.
Тщедушный человечек слез с лесенки и удовлетворенно взглянул на вывеску. Пан Повондра с удивлением прочитал:
Тут пан Повондра вспомнил большого толстого господина в капитанской фуражке, которого он когда-то впустил к господину Бонди. «Доигрался, бедняга, – сердобольно подумал пан Повондра, – капитан – и вот колесит по свету с таким убогим цирком. А ведь был таким крепким, здоровым человеком! Надо бы заглянуть к нему», – решил пан Повондра в порыве жалости.
Щуплый человечек между тем повесил у входа в шатер еще одну надпись:
Пан Повондра заколебался. Две кроны и за мальчишку еще крона – это как-то слишком. Но, впрочем, Франтик хорошо учится, а ведь знакомство с животными далеких стран – это тоже часть образования. К расходам на образование пан Повондра был готов и поэтому подошел к этому маленькому тощему человечку.
– Дружище, – сказал он, – как бы мне поговорить с капитаном ван Тохом?
Человек горделиво выпятил грудь, обтянутую тельняшкой.
– Капитан ван Тох – это я.
– Вы капитан ван Тох? – удивился пан Повондра.
– Да, это я, – повторил человечишка и показал татуировку якоря на своем запястье.
Пан Повондра в растерянности заморгал глазами. Неужели капитан так ссохся? Возможно ли это?
– Дело в том, что я капитана ван Тоха знаю лично, – сказал он наконец. – Мое имя Повондра.
– А, ну так бы и говорили, – ответил человек в тельняшке. – Но эти саламандры действительно от капитана ван Тоха. Настоящие рептилии из Австралии. Извольте заглянуть, посмотреть на них. Как раз начинается большое представление! – засуетился он, приподнимая занавесь у входа.
– Пошли, Франтик, – сказал Повондра-отец и вошел внутрь. За маленький столик тут же уселась необычайно толстая и высокая дама. «Странная парочка!» – удивился пан Повондра, расставаясь с тремя кронами. Внутри шатра не было ничего, кроме несколько неприятного запаха и железной ванны с водой.
– А где ваши саламандры? – спросил пан Повондра.
– В ванне, где ж еще, – зевая, сказала толстая дама.
– Не бойся, Франтик, – сказал Повондра-отец и подошел к ванне.
В воде неподвижно лежало что-то черное, размером со старого сома, только кожа на его затылке немного поднималась и опять сдувалась.
– Ну вот, это та самая допотопная саламандра, о которой – помнишь? – много писали газеты! – назидательно произнес Повондра-отец, пытаясь ничем не выдать своего разочарования. («Опять меня обвели вокруг пальца, – думал он, – но мальчишке-то ни к чему об этом знать. Целых три кроны в трубу вылетели!»)
– Папа, а почему она в воде? – спросил Франтик.
– Потому что саламандры живут в воде, понимаешь?
– Папа, а что она ест?
– Рыбу ест и все такое, – отвечал Повондра-отец (ну, что-то же она есть должна).
– А почему она такая противная? – не отставал Франтик.
Пан Повондра не знал, что сказать, но тут в шатер как раз вошел маленький человечек.
– Прошу вас, дамы и господа! – хриплым голосом начал он.
– У вас что, только одна саламандра? – с упреком спросил пан Повондра. (Если были бы хотя бы две, – подумал он, – то, пожалуй, были бы в расчете, а так…»)
– Вторая сдохла, – ответил человечек. – Так вот, дамы и господа! Перед вами знаменитый Андрей, редкая и ядовитая рептилия с австралийских островов. У себя на родине он достигает человеческого роста и ходит на двух ногах. Эй, ты! – сказал он и ткнул прутом в то черное и безжизненное, что неподвижно лежало в ванне.
Черное зашевелилось и начало с трудом вылезать из-под воды. Франтик попятился, но пан Повондра крепко сжал его руку: не бойся, я тут, с тобой.
И вот оно стоит на задних лапах, а передними опирается о край ванны. Жабры на затылке судорожно бьются друг о друга, черная пасть с трудом ловит воздух. Обвисшая кожа ободрана до крови и усеяна язвами, круглые лягушачьи очи иногда как будто в приступе боли закрываются пленчатыми нижними веками.
– Как вы можете заметить, дамы и господа, – продолжал хрипеть человечишка, – это животное живет в воде, поэтому у него есть жабры и легкие, которыми оно дышит, вылезая на берег. На задних лапах у него по пять пальцев, на передних – по четыре, и оно умеет брать ими разные предметы. На!
Животное сжало прут в пальцах и протянуло его вперед, держа перед собой, подобно шутовскому скипетру.
– Еще оно может завязать узел на веревке, – объявил человечек, взял у саламандры прут и дал ей грязную веревку.
Та какое-то время повертела ее в пальцах, а потом действительно завязала узел.
– А еще она умеет стучать в барабан и танцевать, – проквохтал человечек и дал животному детский барабан и палочку.
Саламандра несколько раз ударила палочкой по барабану, крутя при этом верхней половиной тела, и наконец выронила палочку в воду.
– Ах ты тварь! – разозлился мужик и вытащил палочку из воды.
– А еще это животное, – торжественно возвысил он голос, – столь умно и талантливо, что способно говорить по-человечески. – Тут он захлопал в ладоши.
– Guten Morgen… – проскрипело животное, болезненно моргая нижними веками. – Добрый день.
Пан Повондра, можно сказать, перепугался, но на Франтика никакого особого впечатления это не произвело.
– Что надо сказать любезнейшей публике? – строго спросил хозяин саламандру.
– Приветствую вас, – поклонилась она; жабры ее судорожно сокращались.
– Willkommen. Ben venuti.
– Считать ты умеешь?
– Умею.
– Сколько будет шестью семь?
– Сорок два, – с трудом проквакала саламандра.
– Смотри, Франтик, – назидательно сказал Повондра-отец, – как хорошо она выучилась считать.
– Дамы и господа! – прокукарекал мужик. – Вы можете сами задавать вопросы!
– Ну, Франтик, спроси ее о чем-нибудь, – подзадоривал сына пан Повондра.
Франтик в смущении замялся.
– Сколько… сколько будет девятью восемь? – выдавил он наконец, очевидно считая этот вопрос самым сложным из всех возможных.
Саламандра медленно поморгала веками.
– Семьдесят два.
– А какой сегодня день? – спросил пан Повондра.
– Суббота, – ответила саламандра.
Пан Повондра от удивления покачал головой:
– Надо же, совсем как человек! А как называется этот город?
Саламандра разинула пасть и закрыла глаза.
– Она уже устала, – поспешил объяснить человечек. – Так что, что надо сказать почтеннейшей публике?
Саламандра поклонилась:
– Честь имею. Благодарю покорно. Прощайте. До свидания. – И тут же скрылась в воде.
– Удивительное… удивительное животное! – не переставал изумляться пан Повондра; но, поскольку три кроны – все же сумма солидная, тут же спросил: – А больше у вас тут ничего нет? Ну, чтобы можно было показать ребенку?
Человечек, задумавшись, дергал себя за нижнюю губу.
– Нет, это все, – ответил он наконец. – Раньше у меня обезьянки были, но с ними вышло такое дело… – начал он объяснять как-то неуверенно. – Разве что – вот – могу показать вам мою жену. Она была когда-то самой толстой женщиной на свете. Марушка, подойди-ка!
Марушка с трудом поднялась с места.
– Что надо?
– Покажись вот этим господам, Марушка.
Самая толстая женщина на свете кокетливо склонила голову на плечо, высунула одну ногу вперед и приподняла юбку над коленом. Обнажился красный шерстяной чулок, а в нем – что-то разбухшее и мощное, как окорок.
– Объем ноги вверху – восемьдесят четыре сантиметра, – объяснял тощий человечишка, – однако при нынешней конкуренции Марушка, увы, уже не самая толстая женщина на свете.
Пан Повондра потянул застывшего в изумлении Франтика к выходу из шатра.
– К вашим услугам, – раздался скрип из ванны. – Приходите еще. Auf Wiedersehen.