Страница 54 из 85
Во взгляде Мэри появилась искорка интереса и даже, пожалуй, гордости.
– Как у меня?
– У твоей идеи есть потенциал. Ты умница, Мэри, тебя ждет блестящее будущее. Но – как бы это сказать? – ты почти не имеешь понятия о том, как разрабатывается качественное программное обеспечение.
– Но моя программа работает, так ведь?
– Чаще всего – да. Но я сомневаюсь, что кто-то кроме тебя мог бы усовершенствовать ее, не перестроив все снизу доверху. – Давид вздохнул. – Сейчас у нас не девяностые годы, Мэри. Теперь создание программ – ремесло.
– Да знаю я, знаю… Это мы всё в школе проходим… Но вы думаете, что моя идея все-таки работает.
– Почему бы тебе не показать мне?
Мэри протянула руку к софт-скрину. Давид понял, что она хочет сбить все предыдущие установки и заново запустить червокамеру.
Он решительно накрыл ее руку своей.
– Нет. Покажи мне то, что ты смотрела, когда я к тебе подошел.
Мэри зыркнула на него.
– Так вот оно что. Вас моя мать подослала, да? А моя программа трекинга вам до лампочки?
– Я верю в правду, Мэри.
– Ну так давайте выкладывайте.
Давид отвел от экрана кончики ее пальцев.
– Твоя мама тревожится за тебя. Но прийти к тебе я решил сам, это не она придумала. И я действительно думаю, что ты должна показать мне то, что смотришь сейчас. Да, это предлог для разговора с тобой, но твоя программа интересует меня и сама по себе. Что-то еще хочешь спросить?
– А если я откажусь, вы меня вышвырнете из «Червятника»?
– Я не стану этого делать.
– Тут у вас такое оборудование, а то, что по сети предоставляют – просто блевотина…
– Я тебе уже сказал: я тебе этим не угрожаю.
Возникла пауза.
Мэри немного расслабилась и села удобнее. Давид понял, что в этом раунде он победил.
Несколько прикосновений к софт-скрину – и Мэри восстановила изображение.
Маленький сад – вернее, двор. Полосы залитой солнцем газонной травы, а между ними – усыпанные гравием дорожки и несколько не слишком ухоженных клумб. Ясный день, голубое небо, длинные тени. И повсюду игрушки – вспышки цветов. Некоторые из них ездили по дорожкам туда и обратно, выполняя свои программы.
Появились двое детей – мальчик и девочка, лет шести и восьми. Они смеялись, бросали друг дружке мяч.
За ними гонялся мужчина, он тоже смеялся. Он подхватил девочку и закружил ее, и она полетела посреди теней и света. Мэри остановила изображение.
– Клише, – проговорила она. – Верно? Детские воспоминания, летний вечер, длинный и прекрасный.
– Это твой отец и твой брат. И ты.
Мэри невесело усмехнулась.
– Прошло всего-то восемь лет, а двоих уже нет в живых. Что скажете?
– Мэри…
– Вы хотели мою программу посмотреть.
Давид кивнул:
– Покажи.
Мэри прикоснулась к экрану. Фокус качнулся из стороны в сторону, переместился во времени вперед и назад на несколько секунд. Отец поднимал и опускал девочку, опускал и поднимал снова, ее волосы качались туда-сюда – будто видеозапись проматывали.
– Сейчас я пользуюсь стандартным интерфейсом. Фокус – словно маленькая видеокамера, парящая в воздухе. Я могу управлять ее размещением в пространстве и передвигать ее сквозь время, настраивать положение устья «червоточины». Кое для чего это нормально. Но если я хочу просматривать более длительные периоды, это дерьмово. Сами, наверное, знаете.
Она включила изображение. Отец опустил маленькую Мэри.
Мэри навела фокус на лицо отца и, прикасаясь к виртуальным клавишам софт-скрина, начала трекинг. Изображение то двигалось, то останавливалось, пока отец бежал по лужайке за дочерью.
– Я могу следить за субъектом, – профессионально проговорила Мэри. – Но это трудно и утомительно. Вот я и стала придумывать, как автоматизировать трекинг. – Она нажала еще несколько виртуальных клавиш. – Для того чтобы фиксировать фокус на лицах, я использовала шаблоны распознавания образцов. Вот так. Фокус червокамеры качнулся вниз, словно им управлял какой-то невидимый оператор, и сосредоточился на лице отца Мэри. Лицо оставалось в фокусе при том, что отец поворачивал голову, разговаривал, смеялся, кричал; а вокруг него неуверенно покачивался фон.
– Все автоматизировано, – заключил Давид.
– Ага. У меня есть субшаблоны для мониторинга предпочтений, они помогают сделать так, что все выглядит более профессионально…
Еще несколько нажатий на клавиши, и фокус немного оттянулся назад. Углы объектива стали более привычными, устойчивыми, привязка к лицу исчезла. Отец все еще оставался центральной фигурой, но все, что его окружало, стало видно более четко.
Давид кивнул.
– Это очень ценно, Мэри. Если твою программу соединить с программой интерпретации, то это, возможно, позволит нам даже автоматизировать составление биографий исторических фигур – по крайней мере, в виде предварительных набросков. Ты достойна похвалы.
Мэри вздохнула.
– Спасибо. Но вы все равно думаете, что я чокнулась, потому что пялюсь на своего отца, а не на Джона Леннона, да?
Давид пожал плечами и осторожно произнес:
– Все остальные пялятся на Джона Леннона. Его жизнь, хорошо это или плохо, стала всеобщим достоянием. А вот твоя жизнь – этот золотой вечер – принадлежит только тебе.
– Но ведь я же свихнулась на этом. Как чудики, которые смотрят на своих предков, занимающихся любовью, таращатся на собственное зачатие…
– Я не психоаналитик, – мягко оборвал ее Давид. – Жизнь у тебя была непростая. Этого никто не отрицает. Ты потеряла брата, потом отца. Но…
– Что – «но»?
– Но ты окружена людьми, которые не хотят, чтобы ты грустила. Ты должна в это верить.
Мэри тяжело вздохнула.
– Знаете, когда мы были маленькие – Томми и я, – моя мама, бывало, использовала для нашего воспитания других взрослых. Если я вела себя плохо, она находила что-нибудь такое в мире взрослых – автомобиль в километре от нашего дома, водитель которого нажимал на клаксон, или даже реактивный самолет в небе – и говорила: «Этот дядя слышал, что ты сказала мамочке, и показывает тебе, что он об этом думает». Это было просто ужасно. Я выросла, представляя себе, что я одна-одинешенька посреди громадного леса взрослых и все они не спускают с меня глаз и все время осуждают.
Давид усмехнулся.
– Круглосуточный надзор. Значит, тебе не привыкать жить при червокамере.
– То есть вы хотите сказать, что у меня еще раньше крыша съехала? Не сказала бы, что это сильно утешает. – Она пытливо посмотрела на него. – А вы, Давид, – вы что смотрите, когда остаетесь один на один с червокамерой?
Он вернулся в свою квартиру. Подключил компьютер к компьютеру Мэри в «Червятнике» и просмотрел список регистрации, в общем порядке составлявшийся в «Нашем мире» для каждого из пользователей червокамеры.
Ему казалось, что он сделал вполне достаточно для того, чтобы не чувствовать себя виноватым и выполнить обещание, данное им Хетер, а именно – пошпионить за Мэри.
Довольно скоро он добрался до сути. Она действительно то и дело просматривала один и тот же эпизод.
Это был еще один солнечный день, наполненный радостями в кругу семьи, вскоре после того дня, в который они смотрели вместе с Мэри в «Червятнике». Здесь ей было восемь. Они с отцом, братом и матерью неторопливо – чтобы не устал шестилетний малыш – шли пешком по национальному парку Рейнир. Солнце, скалы, деревья.
И тут Давид увидел это – поворотный момент в жизни Мэри. Все длилось всего несколько секунд.
Они вроде бы не рисковали, не уходили с маркированной тропы, не делали ничего необычного. Это была чистая случайность.
Томми сидел на плечах у отца, вцепившись ручонками в его густые черные волосы, а отец большими руками крепко сжимал его ножки. Мимо пробежала Мэри, ей хотелось догнать что-то вроде тени оленя. Томми потянулся за ней, едва заметно качнулся, а у отца чуть-чуть соскользнула рука. Чуть-чуть. Но этого хватило.