Страница 6 из 25
Так, собственно и произошло. Я встретил наставника. Честно говоря, я бы предпочел поужинать в одиночестве, но было поздно – шеф хоть и сидит спиной к входу, но уже наверняка унюхал мое появление – у орков очень острое обоняние. Так что я обреченно пожал плечами и молча уселся за его столик. Заказав долгожданного пива с гренками, я, все‑таки подал голос:
– Шеф, ты меня искал, или просто так, пожрать зашел?
– Одно другому не мешает. Я зашел к тебе на хату, но тебя там не было – где шлялся, кстати? Тогда забурился вот сюда, уж больно тут конину хорошо готовят, да и тебя не пропустишь, я ж тебя знаю, тебе эта рыгаловка всяко милее домашней кухни собственного приготовления.
Я поморщился. На мой взгляд, поедание конины чем‑то смахивает на каннибализм. Все‑таки лошадь – это верный товарищ, и даже друг. Сейчас я, к сожалению, не являюсь счастливым обладателем лошади – просто некогда будет за ней ухаживать, а на конюха я пока не заработал. Да и не так уж я нуждаюсь сейчас в скакуне. Но животных этих очень люблю и уважаю. А орки, хоть и относятся к лошадям с известным пиететом, как и любые степняки, но отнюдь не гнушаются их при случае есть. Странная любовь, убейте меня боги. Впрочем, орки еще ладно, гоблины, вон, вообще пиявок жрут, и ничего. То есть пиявок‑то не жалко, жалко разумных, вынужденных поедать этакую мерзость. Просто трудно порой понять предпочтения некоторых народов.
Я понял, что задумался слишком глубоко, и решил вернуться к разговору:
– Так чего надо‑то, шеф?
Шефом я его зову чтобы не называть по имени. Может быть, для кого‑то имя Огрунхай звучит грозно и рокочуще, но только для тех, кто не знает оркского языка. Я – знаю, поэтому мне каждый раз приходится сдерживаться, чтобы не засмеяться, когда я называю шефа по имени. Имена у орков дают не при рождении, а тогда, когда юный орк совершит свое первое значительное деяние. Когда орки только появились в этом мире – а это было очень давно, и неизвестно, пришли ли они из какого‑то другого, или были сотворены уже здесь, им пришлось отвоевывать свое место под солнцем. И тогда получение имени было одним из стимулов, поводом для совершения чего‑нибудь значительного. Множество орков подолгу были безымянными, пока не совершали какое‑нибудь деяние. Скажем, отличившись в битве, орк получал имя. Или изобретя какое‑то новое заклинание, или механизм. Нареченный пользовался огромным уважением, и у него даже, кажется, были какие‑то привилегии перед остальными орками – что‑то вроде права первой ночи, кажется… Решение о наречении принималось советом племени, и это было очень торжественное событие. Но со временем их раса перестала так много воевать, заняла определенные территории, которые с тех пор слабо меняются, и жизнь их стала более‑менее спокойной. К тому же их численность сильно увеличилась, и, как следствие, потребность в наличии имени тоже, а вот возможности его получения как раз уменьшились. Орки менять хорошую, в общем‑то традицию не стали, но выход из положения нашли смешной. Они просто снизили планку для деяния, ведущего к получению имени. И имена детям стали давать чаще всего еще в несознательном возрасте. Так вот – имя шефа переводится просто – Тот, Кто Укусил Огра За Нос. Простенько и со вкусом. Огров почти не осталось – последние живут среди орков, как ближайшие родственники. Выглядят они довольно страшно, но при этом давно утратили свою бешеную ярость. Я не расспрашивал шефа об обстоятельствах получения имени, но подозреваю, что, скорее всего, когда его показывали какому‑нибудь огру – приятелю, маленький шеф от испуга цапнул его за нос. Вот тебе и деяние, достойное наречения. Нет, конечно, среди орков все еще встречаются родители, которые ждут от своих чад чего‑то по‑настоящему великого, но таких мало, и окружающие смотрят на них с легким недоумением – времена не те. Да что там говорить, Огрунхай – это еще ничего. Другой мой знакомый орк, с которым мы частенько вместе напивались, когда были наемниками в человеческом государстве, именовался не иначе как Дромехай, что в переводе с оркского означает Тот, Кто Сожрал Казан Плова. А что, вполне великий подвиг, особенно если учесть размеры этого казана. Впрочем, он его даже во время нашего знакомства один раз повторил. Эх и воплей было из расположения кашеваров, когда пропажа обнаружилась…
Шеф наконец‑то соизволил ответить:
– Да ничо. Хотел проверить, как ты собрался, но вспомнил, что ты у нас, вроде как солдат, собраться и без меня сообразишь как. Так что мне просто выпить не с кем. А с тобой – всяко лучше, чем ни с кем, гыгыггы.
Этого‑то я и боялся больше всего. Я уже говорил, что орки – хорошие собутыльники. Но здесь, сейчас, и в такой компании мне пить ну вот совсем не хочется. Во‑первых, потому, что завтра предстоит дорога, во‑вторых, потому, что мой товарищ очень любопытен. И это – очередная попытка споить меня и выяснить, как я дошел до жизни такой. И не важно, что споить ему меня не удастся, пить в обстановке постоянного напряжения все равно как‑то неприятно. Впрочем, желание начальства есть желание начальства. Через полтора часа, и пять кружек пива, заботливо разбавленного настырным шефом чем‑то гномским и очень крепким, когда мы оба уже не вязали лыка, а я в который раз послушал историю жизни моего собутыльника, он перешел в наступление.
– Слушай, Сарх (это он мне, так меня зовут). Ну ты же мой напарник. Мы же должны друг другу доверять, – слегка заплетающимся языком сказал он. – А я о тебе ни хрена не знаю. Вот как это можно объяснить? Это не свинство с твоей стороны, а? – он подлил мне еще ерша.
– Шеф, ты чего, забыл? Я к вам из королевства людей перебрался, дезертир я. Меня там осудили, за то, что я приказу не подчинился и, вместо того чтобы стоять насмерть увел свой отряд из мэрии, заманил туда этих, с которыми мы воевали‑то, ну, тоже человеки, но кому‑то там темному поклоняются. Вот, они на радостях, что эту самую мэрию обратно отбили, ринулись туда, а тут мы двери закрыли, а мэрию спалили к хренам. Я ж не знал, что там вся казна городская. Да и мне на эти все драгоценности дурацкие паучьи яйца тогда положить было, которые там похоронились. А нанимателю – нет. Вот на мне и отыгрались, к смертной казни приговорили. Через повешение. Вот я и сбежал к вам, потому что больше податься некуда было.
– Да это я знаю, сам твои показания читал, ты меня с мысли не сбивай. Ты мне скажи, чего ты в наемники‑то подался, изначально‑то? Знаю я вас, сидов, вас из своих холмов дурацких хрен выковыряешь, тем более, поодиночке. И наемник – сид – это вообще бред. Эльфы – те да, бывают, хоть и редко. Гномы, опять же… Чего опять же гномы он не договорил – приложился к кружке. Я сидел весь напряженный, хмель из башки выветрился – как бы так не соврать, не нагрубить (мне с ним еще работать), но и правду не сказать?
– Шеф, ну случайно оказался, что ты пристал. Ну ушел из клана, ну деваться некуда больше было, вот и подался в наемники. Ничего криминального я там не сотворил, просто с родичами поспорил…
– Вот ты мне лапшу на уши не вешай, у вас из клана так просто не уходят – он строго на меня посмотрел.
Вот демон, что же такое сделать? Я уперся взглядом в почти пустой кувшин из‑под пива. Как было бы здорово разбить емкость об этого хряка! А утром бы он и не вспомнил ничего, вон глаза‑то какие соловые… Хотя нет, бессмысленно. Он этот кувшин и не заметит. Да и ни нисколько у него глаза не соловые, вон как присматривается внимательно. О! А почему бы мне самому не уснуть прямо за столом? Я прокашлялся, вылил к себе в кружку остатки пива, и залпом допил. После чего уронил кружку на стол, пробормотал "Ну не, не просто так, я эта…" уронил голову на стол, и засопел.
Шеф потормошил меня (надо сказать довольно ощутимо), после чего, проворчав что‑то вроде "Эк тебя, вроде же особо и не переборщили", взвалил мое псевдо бесчувственное тело на закорки и понес. В сторону моего дома, по‑видимому. Вот и пускай тащит, ему не тяжело. Он таких как я может три штуки одновременно перетаскивать, танцуя оркские танцы.