Страница 2 из 25
Так уж получилось, что в человеческих государствах я не ужился. С тех пор, как я бежал из дома, мне пришлось хорошенько послоняться по миру. И моя последняя остановка как раз и привела к окончательному пониманию того факта, что с людьми я не уживусь. За полгода до того, как я попал в Империю, и нашел, наконец, то занятие, которое меня в нынешних обстоятельствах устраивает, я был наемником. В человеческих государствах инородцев готовы принимать только в качестве мяса для разделки в наемных армиях. Я никогда не стремился стать воином, но мне повезло, что на родине меня обучали не только наукам, но и ратному делу – никем, кроме наемника я в королевстве людей быть не мог, выбирать мне особо не приходилось. Другое дело, что наемника из меня все равно не получилось. Я неплохо умею драться, активно использую многие из не слишком честных, по мнению остальных рас, приемов сидов, но ведь работа наемника заключается не только в этом, правда? Нет, поначалу все шло даже хорошо. В землях людей постоянно идет война – они грызутся не только между собой, частенько случаются перевороты внутри отдельных государств. Так что наемники никогда не сидят без дела. Неудивительно, что я быстро выбился в сотники – по сравнению с многими из тех бывших крестьян или разбойников, которые от безысходности идут в солдаты удачи, я еще хорошо выглядел. Дело в том, что я не только худо‑бедно умею лишать противника жизни, я еще знаю кое‑какие основы военной науки, и даже неплохо разбираюсь в тактике. В конечном итоге, эти‑то познания и сослужили мне дурную службу. Я понимаю, что иногда лучше не показывать свои знания там, где не надо, но не всегда могу следовать своим же советам. В результате я стал заметен – а в человеческих государствах нельзя быть заметным, особенно, если ты не человек. Впрочем, инородцев не терпят нигде – думаю, попади человек к тем же эльфам, или оркам, с ним бы тоже не церемонились. Я уж не говорю про моих бывших родичей – сидов. Представить себе человека, живущего в дольмене просто смешно. К тому же мне приходилось постоянно скрывать тот факт, что я безбожник. Люди ненавидят тех, кто не находится под защитой кого‑то из богов, хуже они относятся только к тем, кто выбрал покровительство бога смерти. В этом смысле Империя – рай, для таких неприкаянных как я, тех, кому нельзя появляться у себя на родине. Да и, если честно, не только для них. Именно поэтому, правящие верхушки большинства стран с такой охотой поддерживают и распространяют все эти истории про Империю, которыми матери стращают маленьких детей, и которые выдумываются в самой Империи. И именно поэтому, поняв, что больше нигде мне скрыться не удастся, я отправился в паучью сеть. Тогда я верил всем этим нелепым слухам, и решение двигаться сюда принял просто от отчаянья, вполне понимая, что, возможно, я выбираю нечто еще более ужасное, чем смерть на костре. Хотя никакой другой информации, кроме слухов во внешнем мире нет, так что неудивительно, что мне было страшно. Удивительно, скорее, что я все‑таки решился на такой шаг.
Должен сказать, что, не смотря на общее стремление жителей империи максимально ограничить поток эмигрантов, к тем, кто все‑таки решился на такую радикальную перемену места жительства, здесь относятся хорошо. Пожалуй, даже очень хорошо. Видимо считается, что раз уж ты достаточно смел и дерзок, и хитер, для того, чтобы пробраться через границу, ты заслуживаешь того, чтобы тебе дали еще один шанс. Не могу сказать, что власти ни разу не пожалели о такой своей политике, но процент случаев с положительным исходом все‑таки немного превышает процент случаев с отрицательным. Положительным исходом я полагаю такой, в котором иммигранту удалось как‑то прижиться в Империи. Думаю, таким, как я позволено здесь селиться для того, чтобы основное население имело представление о том, что творится за границей. Сейчас все говорит, что мой случай как раз положительный, хотя в первое время, я, конечно, в этом сомневался.
Как только я, должен сказать, с большим трудом обошел человеческие кордоны, и еще с большим трудом пересек горы, меня немедленно отловили имперские пограничники. Возможно, к моменту, когда меня поймали я был слишком измотан, но скорее дело в том, что работают здешние пограничники гораздо более качественно, чем их коллеги с другой стороны границы. Я вообще с тех пор, как поселился в империи, начинаю понимать, что совместная работа представителей разных рас обычно эффективнее, чем то же самое, выполненное представителями какой‑то одной. И это утверждение относится не только к производству – всем известно, что наконечники для своих стрел эльфы закупают у гномов, а тетиву для луков делают находящиеся практически в полной от них зависимости хоббиты. Гораздо важнее, что повседневные дела, такие как охрана границ, расследование преступлений, и даже служение богам лучше выходит у смешанных команд. Так или иначе, но я оказался в учреждении, специально созданном для работы с выходцами из‑за границы, и их адаптации. Первые несколько недель я мучился неизвестностью. И еще бы я не мучился – я был заперт в пускай комфортабельной, но все‑таки волне себе тюрьме. Официально это место называется изолятор для содержания нелегальных эмигрантов, и чуть ли не каждый день меня по нескольку часов допрашивали совершенно разные существа о совершенно разных сторонах моей жизни и деятельности до того, как я попал к ним. Характер у меня, если честно, скрытный, да и многое из моего прошлого мне вспоминать не хочется – от хорошей жизни из родного дольмена не бегут и не оказываются безбожниками, но выложить пришлось все, причем со всеми подробностями, какие я только смог вспомнить. Кроме подробностей моей жизни из меня вытянули все, что я знаю о политической и экономической ситуации в окружающем мире, а так же все, что я знаю о самой Империи. Подозреваю, что допрашивавшие здорово позабавились, слушая байки, которые я рассказывал им об их родной стране. Впрочем, не все из этих баек оказались совсем уж далеким от реальности бредом, а некоторые были даже близки к правде.
Но все проходит, и скоро мне выдали документы, в которых сказано, что я – гость страны, имеющий право со временем получить гражданство, и, исходя из моих знаний и способностей, определили на службу в столичной страже. К тому моменту я уже почти смирился с мыслью, что вся эта эпопея закончится задумчивым покачиванием моих бренных останков на виселице, и еще более задумчивым конвульсивным подергиванием ноги, так что новость я воспринял с большим, да что там говорить, просто невероятным облегчением и удивлением. И впоследствии, мне еще не раз приходилось удивляться. Вообще, я не очень понял, в чем заключается именно адаптация эмигрантов, потому что, выйдя из изолятора о том месте, где я нахожусь, я знал не намного больше, чем до того, как туда попал. Сюрпризом для меня было все – и общественное устройство, и отношение к запрещенной везде черной магии, и прежде всего то, как легко здесь уживаются представители разных рас. Любой город из тех, в которых мне доводилось бывать, до того, как я попал в империю, мог похвастаться принадлежностью какому‑то одному народу. Чаще всего, конечно, это были человеческие города – от родственников‑то я скрывался в человеческих государствах. Ну и дольмены сидов я себе очень хорошо представляю. Так вот, в бытность мою наемником, я сполна хватил презрения и издевок, которое с удовольствием демонстрировали даже те, кому в принципе гордиться было нечем. Возможно, несостоятельность, как раз и есть объяснение такого отношения – если успешному разумному в общем‑то наплевать, какой формы уши у собеседника, то таким вот неудачникам нужно гордиться хоть чем‑то. Например, тем, что он человек, в отличие от презренной нелюди, которую можно облить помоями и тебе ничего за это не будет. То же самое встречается и у других народов, а уж мои родные сиды вообще считают всех инородцев "недосидами", даже разговаривать с которыми – бесчестье. А империю хоть и основали эльфы, но представители всех рас здесь имеют равные права и так перемешаны, что никому уже нет дела до того, к какому народу ты принадлежишь по рождению. В других местах такого равнодушия нет. Инородцы должны изо всех сил стараться быть незаметными, ибо стоит случиться какой‑то гадости – виновных ищут прежде всего среди них. Нет, здесь, конечно тоже бывает так, что в каком‑то городе больше, скажем, гномов, чем орков, людей, эльфов и других разумных, но это значит только, что этот город появился возле каких‑нибудь шахт, или карьеров. И это вовсе не значит, что живущего там человека будут периодически бить, грабить или просто закидывать грязью. Аналогично, в деревнях обычно преобладают хоббиты – просто потому, что у хоббитов лучше всех получается заниматься фермерским хозяйством. Ну а в столице, так же как и в других торговых городах вообще невозможно вычленить какую‑то одну преобладающую расу. Хотя, конечно, случается всякое, и межрасовые стычки не исключение. Основная масса населения на такое смотрит снисходительно. А зачинщиков, как и участников, быстро отлавливают, и довольно жестоко наказывают. Так что если недовольные таким космополитизмом и есть, они свое недовольство стараются не слишком афишировать.