Страница 18 из 25
Главный вход мне не нужен. Не думаю, что он охраняется, но днем я заметил на дверях внушительный засов. Полагаю, сейчас этот засов закрыт, так что открыть дверь для меня не представляется возможным. Возможно, шеф смог бы, если бы хорошенько разбежался, он и не такое может, но, пожалуй, без крайней необходимости проверять бы не стал, тем более, что тихо в этом случае точно не получится. Неважно, меня устроит любая стена, из тех, в которых есть окна, конечно. Мне нужно на второй этаж – окна на первом закрыты ставнями, а вот на втором, почему‑то не озаботились. Прислушиваясь краем уха, не возвращаются ли солдаты, я подбежал к стене. Мой штатный арбалет был заряжен кошкой, с укрепленным на ней концом тонкой веревки еще перед выходом "на дело", так что возиться долго не пришлось. Я выстрелил практически вертикально вверх, и подергал за веревку, проверяя, хорошо ли она укрепилась. Укрепилась вполне пристойно. Вообще, я мало знаю профессионалов, которые смогли бы метнуть кошку так тихо и незаметно. Тут есть сложности. Во‑первых, кошка, да еще с укрепленной на ней веревкой летит далеко не так предсказуемо, как арбалетный болт, неопытный стрелок вообще вряд ли сможет послать ее в нужную сторону так точно, что бы она не только долетела туда, куда предполагается, но и не звякнула при приземлении. А во‑вторых, только попасть мало, нужно еще и проследить, чтобы она за что‑нибудь закрепилась. Тем не менее, мне это удалось почти идеально – у нас, сидов, искусство тайного проникновение в почете, и хотя обучаться ему не обязательно, каждый уважающий себя мальчишка считает своим долгом тренироваться до полного автоматизма. Тем более, что в наших подземных городах это умение может пригодиться с очень большой долей вероятности.
Убедившись, что веревка закреплена надежно, я шустро полез к облюбованному мной окну. Естественно, конец веревки не остался болтаться у земли – неизвестно, когда вернутся часовые, так что лучше не давать им лишних поводов для беспокойства. Поэтому не нужную мне веревку я аккуратно наматывал на локоть по мере того, как забирался наверх.
Мне невероятно повезло. Заглянув в окно я увидел за ним коменданта. И то, чем он занимался, мне совсем не понравилось. Впрочем, я с самого начала подозревал что‑то такое, так что сильно не удивился. Тем не менее, увиденное мне совсем не понравилось. Откровенно говоря, "не понравилось" очень слабо характеризует мои чувства. Комендант проводил магический обряд. Я не слишком хорошо разбираюсь в магии, но тут и совершеннейший дилетант сообразил бы. И обряд этот явно не относился к числу разрешенных. Ни в государствах людей, ни, даже, в гораздо более либеральной в этом отношении империи. Потому что в обряде этом использовались человеческие жертвы. Нет, я, конечно, слышал, что в тайных подземельях императорского дворца тоже иногда творятся всякие неприятные вещи, но, даже если это и правда – то, что разрешено императору не разрешено его подданным. Впрочем, я сомневаюсь, что в императорском дворце происходит что‑то по‑настоящему плохое. А вот здесь как раз оно и происходит, это еще слабо сказано. Комната, в которую я заглянул была лишена какой‑либо мебели. Совершенно пустая комната, на полу которой расчерчена замысловатая фигура. Расчерчена чем‑то красным, хотя, думаю, можно сказать определеннее – кровью. Тем более, что мне хорошо видно, откуда эта кровь взята – по углам комнаты лежат три человека в одежде каторжников, все со вспоротыми животами. Судя по виду, крови в них не осталось ни капли, и несмотря на это, они все еще живы, и явно страдают. Еще три каторжника пока целы, они стоят напротив коменданта, глупо улыбаясь. Явно зачарованы. Сам комендант, в ослепительно белых одеждах, с перевязанными белой лентой волосами стоит напротив этой троицы с окровавленным ножом и явно читает какое‑то заклинание. Мои познания далеко не так обширны, чтобы понять, что это за заклинание. Господин Элим очень сосредоточен. Ему явно тяжело дается это заклинание, по лицу его градом катится пот. Думаю, обладай я магическим зрением, я мог бы и ослепнуть – комендант явно сейчас собирает всю энергию, которую активно генерируют своими страданиями несчастные, что лежат на полу. Да мне и без всякого магического зрения здорово не по себе. Вот, повинуясь повелительному жесту эльфа, стоявшие до сих пор неподвижно каторжники расходятся по указанным им местам. Ритуал, похоже, подходит к своему завершению – все они одновременно поднимают маленькие, стилеты, и аккуратно перерезают сами себе сонную артерию. Кровь бьет из их шей фонтаном, ее много – очень, очень много, гораздо больше, чем можно предположить, глядя на этих субтильных доходяг. Она растекается по полу и по стенам, оставляя чистым только самого коменданта. Она просачивается в щели, и уже течет по внешней стороне дома, и вот она уже стекает на землю, растекаясь все дальше. В темноте кажется, будто это и не кровь вовсе, а какая‑то непонятная, черного цвета жидкость. Но запах не дает ошибиться, пахнет именно кровью. Пальцы, которыми я судорожно вцепился в подоконник, скользят в сочащейся в щели крови, но я терплю, и продолжаю наблюдать. Вот первые ручейки достигли соседних строений, и поведение жидкости становится совсем уж неестественным – она течет вверх по стенам, затекая внутрь здания через дверь и окна. Неожиданно я вижу, что на мне крови тоже многовато. Она течет вверх по рукам, затекая под одежду, и неуклонно движется к лицу. Вот тут мне стало дурно, я с трудом удержался от того, что бы немедленно разжать руки, и свалиться на землю. Мне хватило самообладания, что бы освободить руку только после того, как я уцепился за веревку, обмотав ее вокруг ноги. Свободной рукой я тщательно отирал губы и нос, стараясь, чтобы колдовская кровь не попала внутрь – а она стремилась именно к этому. Мои старания не слишком помогли. Все, что мне удалось – это плотно зажать нос и рот, перекрыв доступ не только страшной жидкости, но и кислороду. Все закончилось, когда я думал, что сейчас задохнусь. Безумный океан крови исчез еще быстрее, чем появился. Я заглянул в комнату, перед которой так и провисел все это время, надеясь, что мои судорожные движения комендант так и не заметил – все‑таки он был занят колдовством. Комната тоже выглядела так, будто в ней не творилось только что отвратительное колдовство, ни крови, ни трупов, ни рисунков на полу – идеальная чистота. И только комендант, устало ссутулившись, стоит там же, где и стоял во время ритуала. Только теперь он смотрит мне в глаза, и как‑то очень нехорошо улыбается.
Глава 6
Очнулся я уже в катакомбах. Руки были связаны за спиной, и с двух сторон меня держали те двое солдат, что стояли в карауле перед домом коменданта. Солдаты, кряхтя, тащили меня в неизвестном направлении.
– Эй, мужики, – проговорил я, – вы куда меня тащите?
– О, очнулся, – проворчал тот, что справа. – Вы, ваша милость, изволили шпионить за господином комендантом. Он разозлился сильно, велел вас убить.
– Понятно. А тащите куда?
– Так ведь это, в колодец вас тащим. Тут неподалеку трещина есть в земле, мы туда трупы сбрасываем. И вас туда же отправим. Вы уж извините, ваша милость, мы бы и не стали, да только господин комендант строго велел.
– Ясно. А вы знаете, что он, вообще‑то, не имеет права приказывать меня убить? Я же инспектор из столицы! Вас за это накажут!
– Это мы в курсе, ваша милость. А только никак не можно приказ коменданта нарушить. Только подумаешь о таком, так прямо аж сердце заходится. Вы уж не серчайте, ваша милость, мы бы ни за что, да никогда. А только нельзя. Господин комендант он ведь много чего нехорошего делает, а только никак мы не можем его приказаний нарушать, вы уж извините. А вы это зря так быстро очнулися. Его превосходительство, вас увидемши приложил чем‑то своим магическим, и сказал, что мы теперь до самого колодца не очнетесь. Так и не нужно было, ваша милость. Так бы и умерли во сне, ваша милость, а теперича вот мучиться будете.
Нда. Ответ на один из наших животрепещущих вопросов, я получил. Что‑то на этой каторге мне встречается слишком много любителей запрещенного колдовства. Сюда бы, конечно, профессионального колдуна, он бы сказал точнее. Надо бы спросить стражников, они последствия Элимовых экспериментов ощущают на себе. Хотя, меня больше интересует, как же я теперь буду выкручиваться. Неприятная ситуация. Честно говоря, как ответить на этот вопрос я пока не слишком представляю. Связан я качественно.