Страница 4 из 13
– Майор Мазарид, – будто почувствовав его презрение, слишком вяло и едва слышно представили Мазарида, а ведь он был новичком здесь, мало кто знал лично бравого майора, совершившего не один десяток диверсий на территориях, временно подконтрольных чистякам. Но это все ерунда, таких парней, как он, не счесть в вооруженных силах Минаполиса, однако только ему одному удалось… Впрочем, неважно. Он просто выполнил свой долг. Именно поэтому ему оказана честь посетить заседание Совета Наследников.
Честь?!.
Много ли чести в том, чтобы отсидеть зад рядом с древними, смердящими немощью, выжившими из ума старцами в униформе с множеством медалек?! Куда ни глянь – седина и дрожь конечностей, давно потухшие глаза и слюнявые пасти с источившимся гнильем вместо клыков. Да их хороший день вот-вот наступит, но смерти они боятся так, что спрятались под толщей бетона и многослойной брони, продырявить которую не способно ни одно оружие на планете!..
Чувствуя спиной взгляды гвардейцев – их заинтересовал обрубок его хвоста и разгрузка сплошь в пятнах крови, – цокая когтями по бетонному полу, Мазарид прошел к большому круглому столу в центре зала. Едва не промазав – так его шатало, – плюхнулся на первый же стул, отметив, что на спинке его зачем-то висел клетчатый плед.
Вокруг сразу стало тихо-тихо.
Все в зале, а не только гвардейцы, уставились на Мазарида. Кое у кого челюсть отвисла, кто-то громко икнул в наступившей тишине. Чего им всем надо? Майор скрестил лапы на мускулистой полосатой – жаль, не серой – груди.
По правую лапу от него встрепенулся вдруг совсем седой и крохотный, как младенец, пирос. Только что он крепко спал, посапывая и причмокивая, а тут вскочил. Быть может, в прошлом он командовал эскадрильями, уничтожавшими целые поселения чистяков, но те времена безвозвратно миновали, потому что в небо ему уже не подняться из-за начавшегося отторжения крыльев.
– Молодой человек, нельзя так, вы же заняли место генерала Бареса! – бодро протараторил старикашка; в его огромных глазах Мазарид увидел искреннее непонимание и чуть ли не возмущение. – Здесь всегда сидит Непобедимый-И-Неустрашимый! Всегда!
Конечно, надо было встать, извиниться и пересесть. Именно этого все ждали от дерзкого майора, по недоразумению попавшего в зал заседаний. Но извиняться и поступать так, как хотят другие, Мазарид попросту не умел.
Пучки вибриссов над его глазами цвета спелых абрикосов встопорщились и чуть ли не зазвенели от напряжения.
– Генерал Барес мертв, – процедил он, глядя в глаза старцу-пиросу. – Я лично видел его труп. И теперь я вместо него, это мое место.
Старикашка не выдержал первым – он покосился на то, что осталось от правой лапы Мазарида и на продолжающий ее от локтя черный с металлическим отливом протез из легкого, но крепкого сплава. Когда Мазарид злился, из стыка протеза с плотью сочилась кровь. Вот как сейчас. На бетонный пол упала алая капля. Пирос перевел взгляд на грудь и живот майора – на кривой шрам, такой длинный и широкий, что его хорошо было видно сквозь густую полосатую шерсть. Пирос что-то хотел сказать Мазариду, уже открыл рот, но в зал заседаний ворвался новый председатель Совета – полковник Саламан, заменивший на этом посту генерала Корсуна. Председатель был заметно моложе прочих управителей, ощутимо ниже званием, куда более резок и быстр в движениях, и хоть укомплектатор сделал его голубокожим рептилусом, Мазарид сразу проникся к Саламану если не уважением, то чем-то отдаленно напоминающим симпатию.
Появление главного среди равных – в зале заседаний не приняты были обычные воинские формальности – подвигло гвардейцев затворить за ним бронеплиту двери и отвлекло всех (даже старичка-пироса) от Мазарида и злосчастного генеральского стула.
– Хороший день для смерти. Приступим, – не добравшись еще до своего места во главе стола, начал заседание Саламан. Рептилусы обычно гордятся своими роскошными волосами, собирают их в пучки на затылке и перехватывают серебристыми и золотистыми лентами, однако череп полковника был гладко, до голубого блеска выбрит. – Соратники, у нас много дел.
Услышав это, Мазарид воспрянул духом. Он-то здесь как раз, чтобы решить очень важный вопрос!
Увы, его энтузиазм быстро угас.
Заседание началось с обсуждения нынешнего положения дел в столице, резко ухудшившегося из-за погодных условий. Управители долго и обстоятельно спорили и соглашались, а потом опять спорили, но все-таки опять соглашались насчет того, как и где разместить всех, кто прибыл на Поле Отцов накануне, как накормить граждан, как напоить и обеспечить их элементарными удобствами, а потом отправить по месту постоянного жительства. Развести ли всех транспортом или попросить из города самостоятельно? Возможно ли привлечь самоходки, есть ли свободные экипажи? А не лучше ли топливо, которое понадобится для перевозки, сжечь в Минаполисе, чтобы обогреть жилища граждан, ведь, если морозы усилятся или продержатся долго, развозить будет некого?..
Высказаться желали все в зале. Каждый старикан считал своим долгом оторвать дряблый зад от стула и упереть ладони в столешницу так, чтоб были видны пигментные пятна на выцветшей до белизны когда-то голубой коже или проплешины в мехе, а затем, прокашлявшись, проскрежетать и просипеть, пробулькать и прошамкать нечто на заданную тему, начав обязательно издалека, с каких-то воспоминаний многолетней давности, имеющих очень отдаленное отношение к обсуждению. В финале же своей долгой и нудной речи каждый маразматик повторял почти что слово в слово сказанное предыдущим оратором, который в свою очередь выдал такой бред, что просто обязан был тут же сдохнуть в корчах от стыда. Но то ли стыд у стариков атрофировался, то ли исторгаемые их ртами глупости не казались им таковыми, однако, к великому сожалению Мазарида, массовый мор седых идиотов так и не начался.
Когда же заговорили на тему, близкую многим в силу возраста, то есть о похоронных командах для работы на Поле Отцов, о том, какое оборудование понадобится, какой спецпаек им следует выделить, как организовать пункты обогрева, досуг после смен, кому поручить, как вообще организовать эти подразделения, Мазарид покинул зал.
Как-то просочившись через бронеплиты и бетон, он оказался на вершине Полусферы, горделиво возвышавшейся над Минаполисом, лучшим городом планеты, прямо-таки кишевшем наследниками. От неприступного округлого монолита, окруженного рвом и прекрасными мостами, лучами расходились улицы. Стены домов пестрели яркими рисунками и блестели в лучах солнца стеклом окон. Если бы Мазарид умел смеяться, он расхохотался бы, сбегая по выпуклому уклону Полусферы, он надорвал бы себе глотку от переполняющего его счастья, и заболели бы сотрясаемые ребрами и диафрагмой раны, скрытые под широким неровным шрамом. Ему давно не было так хорошо! Его шаги становились все шире и шире.
К краю Полусферы он приблизился, уже преодолевая за раз по пять мер. И от края он метнулся вовсе не вниз, как следовало бы ожидать от тайгера. Расправив отросшие вдруг перепончатые крылья – ну почему укомплектатор награждает ими одних лишь пиросов?! – Мазарид так легко взвился к небу, будто всегда умел это делать. Полосы его меха тут же выцвели, превратившись в серую кожу, которую не прорубить топором, и глаза его цвета спелых абрикосов расширились, заняв половину лица. И это было… отлично, превосходно и ни с чем не сравнимо! Он всегда тайно завидовал ястребкам – так называют пиросов чистяки, – способным порхать в облаках, и вот его мечта сбылась, и белые клубы мчат ему навстречу, ух, ах, и…
Треснули сверхпрочные кости крыльев. С хлопком разорвало под напором воздуха перепонки. С нарастающей скоростью Мазарида потянуло вниз, и он с хрустом и чвяком врезался в крону дерева, сорвался в кустарник под ним и распластался на траве.
Его должно было смять и разбрызгать по округе мельчайшими кусочками плоти, но он чудом остался жив. Со всех сторон Мазарида окружили чистяки. Грязные, мерзкие. Их было много, слишком много, а Мазарид даже не смог подняться. Чтобы не попасть в плен, он решил убить себя. Нет, только не плен, он уже был в плену, ни за что опять!.. У него, как у всякого тайгера, на конце хвоста есть шип, которым он проткнет себе сонную артерию… Только вот беда – Мазарид превратился в пироса, а у пиросов нет полосатых хвостов!