Замечательные женщины

– Спасибо, очень вкусно, – пробормотала я. – Уверена, вы без труда найдете подходящего жильца. Разумеется, вам бы хотелось, чтобы это был человек, приятный в общении. Можно дать объявление в «Церковных ведомостях».

При этой мысли у меня перед глазами возникла толпа подходящих кандидатов: жены каноников, сыновья священников, англо-католички из хорошей семьи (не курят), новообращенные (регулярно ходят к исповеди) – все такие достойные, что вызывают почти отвращение.

– Вполне возможно. Но полагаю… А вам самой не захочется тут поселиться, Милдред? – Глаза у нее горели, молящие, как у собаки. – Вы могли бы сами назначить арендную плату, дорогая. Знаю, Джулиан не меньше меня обрадовался бы, если бы вы захотели жить с нами.

– Вы так добры. – Я тянула слова, стараясь выиграть время, ведь, как бы хорошо я ни относилась к Уинифред, я очень и очень ценила свою независимость. – Но мне кажется, будет лучше, если я останусь у себя. Я ведь одна, а у вас хватит места и на двоих, верно?

– Вы говорите про супружескую чету?

– Да, или про двух подруг. Как мы с Дорой или кто-то помладше, студентки, например.

Лицо Уинифред просияло.

– Ах, это было бы прекрасно!

– Или женатый младший священник, – продолжала я, переполненная идеями. – Очень было бы полезно. Если отец Грейторекс получит место за городом, а он, как мне кажется, очень этого хочет, то Джулиану понадобится другой помощник, и он вполне может оказаться женатым.

– Да, конечно, не все считают так, как Джулиан.

– Разве? – заинтересовалась я. – Я и не знала, что у него есть определенная точка зрения.

– Ну, прямо он никогда не говорил, – неопределенно откликнулась Уинифред. – Но гораздо приятнее, что он не женился, то есть для меня приятнее. Хотя мне, наверное, хотелось бы иметь племянников и племянниц. А теперь смотрите! – Она вскочила и со свойственной ей неловкостью и импульсивностью едва не опрокинула кофейник. – Непременно надо вам показать, что леди Фармер прислала для церковного базара! Такие милые вещи! На весну я вполне обеспечена.

Леди Фармер принадлежала к числу наших немногих состоятельных прихожан, но, поскольку ей было за семьдесят, я усомнилась, что ее одежда вправду подойдет Уинифред, которая была гораздо худее и не обладала холеностью благополучной пожилой леди.

– Вы только посмотрите, – повторила она, расправляя складки и прикладывая к себе платье из синельного бархата насыщенного красно-коричневого цвета. – Как по-вашему?

Пришлось согласиться, что материал восхитительный, но платье настолько отдавало леди Фармер, что мне самой противно было бы его надеть, обменяв на него ту толику индивидуальности, которая у меня имелась.

– Мисс Эндерс может ушить его там, где слишком широко, – говорила тем временем Уинифред. – Очень даже подойдет, если кто-то придет на ужин, сами понимаете, епископ или кто-то вроде него.

С минуту мы обе молчали, точно задумавшись, насколько вероятен подобный торжественный случай.

– Еще будет приходская вечеринка на Рождество, – напомнила я.

– Ах да, конечно. Великолепно подойдет. – В голосе Уинифред проскользнуло облегчение, и, свернув, она убрала платье. – И есть еще хороший вязаный костюмчик, чтобы носить по утрам. Сколько мне за них дать? – тревожно вопросила она вдруг. – Леди Фармер сказала, что я могу взять себе все, что мне понравится, но я должна дать честную цену, иначе на базаре мы ничего не выручим.

Какое-то время мы серьезно обсуждали этот вопрос, потом я собралась уходить. Когда я приближалась к дому, в окнах миссис Нейпир горел свет, а из ее комнаты доносились голоса – повышенные, как в споре.

В кухне я расставила приборы к завтраку. Обычно я уходила из дому в четверть девятого и до полудня работала для моих милых дам. Затем я была свободна, но всегда находилась уйма дел. Расхаживая по кухне и доставая тарелки и приборы, я подумала – уже не в первый раз, – как приятно жить одной. Дребезжанье крышечки на кувшине с молоком напомнило мне Дору и ее смешки, ее догматичные мнения и обидчивость. Крышечка, которая была ее идеей, словно символизировала все те мелочи, которые меня в ней раздражали, какой бы дорогой и доброй подругой она ни была. «Сохраняет от мух и пыли», – говаривала она и, разумеется, была совершенно права. Лишь из чувства противоречия мне иногда хотелось зашвырнуть крышечку куда подальше.

Потом, уже лежа в кровати, я поймала себя на мыслях о миссис Нейпир и мужчине, который ее сопровождал. Возможно, это коллега-антрополог? В комнатах подо мной все еще раздавались голоса, громкие, точно там ссорились. Я задумалась о Рокингхеме Нейпире. Каким он окажется, когда приедет? Стряпня, стеклянные викторианские пресс-папье, обаяние… И, опять же, флотский офицер… Он ведь может объявиться на пороге с попугаем в клетке… Я решила, что помимо случайных встреч на лестнице мы, вероятно, очень редко будем видеться. Конечно, может возникнуть неловкость из-за общей ванной, но надо будет постараться ее устранить. Несомненно, мне придется принимать ванну очень рано, чтобы избежать лишних неурядиц. Наверное, нужно купить новый халат, который будет мне больше к лицу и в котором не стыдно показаться на люди, что-нибудь длинное и теплое, насыщенного цвета… Тут я, пожалуй, заснула, поскольку следующее, что я помню, – это то, что меня разбудил яростный стук во входную дверь. Включив свет, я увидела, что на часах десять минут первого. Я понадеялась, что Нейпиры будут ложиться пораньше и не станут устраивать шумных вечеринок. Возможно, я уже стала старой девой и чересчур привязалась к своим привычкам, но была раздражена, что меня разбудили. Я потянулась к книжной полочке, где держала книги – поваренные и религиозного содержания, самое успокоительное чтение на ночь. Моя рука могла бы лечь на «Religio Medici»[6], но я была довольна, что взяла «Китайскую кухню», и вскоре она погрузила меня в дрему.

Глава 3

Прошло несколько дней, прежде чем я снова увидела миссис Нейпир, хотя слышала, как она приходит и уходит, и каждый вечер из ее комнат доносились голоса. У меня была мысль как-нибудь пригласить ее на кофе, но я медлила, не зная, как бы дать понять, что приглашение никак не перейдет в постоянное знакомство. Мне хотелось казаться скорее любезной, чем дружески настроенной. Однажды в ванной появился рулон довольно дешевой туалетной бумаги, а еще я заметила, что была предпринята попытка помыть ванну. Проделано это было не настолько хорошо, как хотелось бы: люди не всегда сознают, что основательная уборка в ванной может оказаться довольно тяжелой работой.

– Полагаю, она попробовала сама, – сказала миссис Моррис, моя «женщина», которая приходила два раза в неделю. – У нее такой вид, что она вообще ничего убрать не способна.

Миссис Моррис была родом из Уэльса и в Лондон переехала еще девочкой, но валлийского акцента так и не утратила. Я, как всегда, поразилась ее тайной осведомленности, ведь она, насколько я знала, пока в глаза миссис Нейпир не видела.

– Чайник закипает, мисс, – сказала она, и я поняла, что уже одиннадцать утра, ведь она повторяла это с таким постоянством, что, забудь она про чайник, я, вероятно, решила бы, что случилась какая-то катастрофа.

– Вот и хорошо, тогда давайте пить чай, – дала я ожидаемый ответ.

Я подождала, пока миссис Моррис произнесет: «В молочнике есть капелька молока», как она всегда говорила, обнаружив его остатки, и можно будет приступать к чаепитию.

– Я вчера прибиралась в доме священника, в комнатах, которые они собираются сдавать, – сказала за чаем миссис Моррис. – Мисс Мэлори все твердила, как же ей хочется, чтобы вы там поселились.

– Да, знаю, но, по-моему, мне правда лучше остаться тут.

– Знаю, мисс Лэтбери. Совсем нехорошо было бы вам жить в доме священника.

– Хотя отец Мэлори и мисс Мэлори мои друзья…

– Да, но так было бы неправильно. Что, если бы мисс Мэлори пришлось уехать…

6

«Религия врача» (лат.). Книга сэра Томаса Брауна (1643).