Коллекционер

Валун, на котором сидела обезьяна, пригодится, чтобы спрятаться за ним от ветра… Камни, конечно, не перины пуховые, но сойдут, чтобы слегка передохнуть и прийти в себя…

Закрыл глаза, а когда открыл – вокруг было темно.

Голова разламывалась, хотелось пить, завывал ветер, в вышине моргали необычайно яркие звезды.

– Что… – начал Олег, пытаясь сообразить, где он, и воспоминания ударили его точно кувалдой: он же в Центруме, сумел открыть сюда «дырку», а вот остатки водки захватить не догадался… чтобы вернуться, ему снова нужно оказаться в стельку пьяным! Вот идиот!

От собственной глупости он застонал. Неужели придется искать пограничников, рассказывать, кто он и как тут оказался? Убеждать, чтобы ему поверили и не решили, что перед ними притворяющийся идиотом контрабандист?

О нет…

Плохо соображая, что делает, Олег изо всех сил шарахнул себя кулаком по лбу. Между ушей зазвенело, в недрах живота проснулась тошнота, зато во тьме раскрылся круг радужного свечения.

Но как, он же трезв? Или похмелье тоже годится?

Но над этим можно поразмыслить потом!

Олег вскочил на ноги, шатаясь, рванулся к «дырке», пролетел через нее и второй раз за сутки врезался в тот же стол… Но не обратил на это внимания, чуть не заплакал от радости, без сил повалился на собственную кровать и отрубился повторно, ничуть не хуже, чем в первый раз.

Снилась ему высохшая, неприглядная степь, пучки жесткой пожелтевшей травы, островки кустарника с колючими ветками и почти без листьев и пылающее в белесом небе солнце Центрума.

Глава 3

– Проводник? – спросил Олег, стараясь, чтобы удивление прозвучало естественно. – И с чего вдруг ты называешь меня этим словом?

Ингера улыбнулась, на ее щеках возникли ямочки.

– Слухами земля полнится, – ответила она. – На фанатика-доктринера ты не похож. На бедолагу, завербовавшегося ради денег, – тоже. Значит, тебя прихватили насильно. Прихватили в этом мире. А кто способен попасть сюда по собственной воле? Ведь так?

Девица из Сургана была даже опаснее, чем он думал. Котелок у нее варил что надо, да еще она, похоже, умела собирать информацию, выуживать ценные крупицы из чужих оговорок, задавать нужные вопросы кому надо и получать ответы.

– Что тебе за дело до того, кто я таков и как попал сюда? – поинтересовался Олег.

– Я очень-очень любопытная. – Девушка придвинулась ближе, он ощутил исходящий от нее запах: никаких духов, только чистое, свежее и здоровое женское тело. – А кроме того, мне очень хотелось бы выбраться отсюда. Возьмешь с собой, проводник?

Что это, провокация отца Риччи или девушка говорит сама от себя?

– Чего это ты вдруг? – спросил Олег просто для того, чтобы потянуть время. – Потеряла веру? Разонравились проповеди и уроки священного мордобоя?

– Я попала сюда, скажем так, по ошибке. – Ее ладонь скользнула по его животу. – Очень хочу выбраться, вернуться домой… Я отблагодарю тебя так, что ты не пожалеешь…

Ласковые пальчики ковырнули пупок и двинулись ниже. В другой момент это оказалось бы наверняка приятно, но не сейчас, когда Олег умирал от усталости, с одной стороны, а с другой – адски боялся, что все это подстава со стороны отцов-инквизиторов.

– Не страшись меня, друг, я… – продолжала мурлыкать Ингера.

– Не трожь, не купила! – Олег вздрогнул и отступил на шаг. – Прекрати!

Громадная луна давала достаточно света, чтобы он мог видеть лицо собеседницы – сначала на нем отразилась досада, но быстро исчезла, сменившись обычным насмешливым выражением.

– Хорошо, – произнесла Ингера уже обыденным, будничным тоном, без эротичных придыханий. – Если я тебя не привлекаю, то поговорим спокойно, как деловые люди. Ведь так?

– Да, – сказал Олег, стараясь, чтобы это слово прозвучало твердо. – Во-первых, почему я должен тебе доверять? Может быть, тебя подослал отец Риччи? Или еще кто?

Девушка вздохнула, но оскорбленную невинность изображать не стала.

– Не должен, – подтвердила она. – А доказательств у меня, как понимаешь, нет. Давай я расскажу тебе свою историю, а ты сам решишь, говорю я правду или лгу. Отбой через час, и у тебя найдется время, чтобы почитать Доктрину, порадовать Дитриха…

– Ну, хорошо. – Когда тебя просит о чем-то красивая девушка, отказать трудно.

– Родом я, как ты уже догадался, из Сургана… – начала Ингера.

И дальше последовало описание жизни девчонки из провинции – небогатые родители из трудяг, обычная школа, затем переезд в столицу, там рабочие курсы, фабрика и трудовые подвиги, странно только, что во всем этом отсутствовал суженый и желание создать первичную ячейку общества.

«Интересно, что это за „фабрика“, на которой учат драться?» – подумал Олег.

Да и акцент Ингеры выглядел так, словно она могла убрать его в любой момент и заговорить чисто, как уроженка Лирмора или одного из городков, что теснятся вокруг столицы. Говорила же при этом на языке Цада она безупречно, совсем не так, как мигрант, учивший его вынужденно, почти не использовала сленг и не самые правильные грамматические обороты, как это делают местные.

– А потом я совершила ошибку, – сказала девушка и прикусила губу. – Большую. Мне пришлось бежать за пределы родной страны…

«И ты боишься, что за тобой отправили погоню, – добавил Олег про себя, вспоминая, как она всполошилась в тот момент, когда услышала от него сурганскую речь. – Ага, погоню за простой фабричной девчонкой, которая не сгинула, не пропала, а прошла через всю Лорею и добралась до Цада».

– В Лирморе я чуть не умерла с голоду, – продолжала Ингера, глядя куда-то поверх головы собеседника. – И тут меня очень вовремя нашли те, кто затеял все это… вот это… – И она повела рукой, обводя погруженный во тьму лагерь.

В ее истории было слишком много белых пятен, откровенных умолчаний, и именно поэтому она походила на правду.

Если бы девушка захотела попросту обмануть Олега, то сочинила бы что-нибудь более правдоподобное. А так похоже, что не соврала, но и раскрываться до конца не захотела, что тоже вполне естественно – она ведь, в свою очередь, тоже не может ему доверять!

– И ты хочешь покинуть лагерь? – уточнил он.

– Да, хочу! От гнусных святош меня тошнит! – Ингера сжала кулаки, нахмурилась. – Давно бы сбежала, но я не умею открывать врата…

Ничего странного, уроженцы Центрума в принципе не могут быть проводниками.

– И не боишься, что тебя будут преследовать?

– А это уже не твоя забота, как-нибудь ускользну, ведь ушла я от… – Она осеклась, поняв, что едва не сболтнула лишнего. – В общем, помоги мне, возьми меня с собой, друг!

В последней фразе прозвучала чуть ли не мольба.

– Я тоже не желаю тут задерживаться, – сказал Олег, осторожно подбирая слова. – Постараюсь уйти как можно скорее… Но для этого мне надо вернуть кое-что из вещей. Они же все у меня отобрали…

– Не только у тебя, всех нас в первый день обчистили, – пробормотала Ингера. – Барахло наверняка хранят на одном из складов, на каком, я не знаю, но постараюсь выяснить.

– Поможешь мне – я помогу тебе. – Заявив так, Олег еще раз прокрутил в памяти разговор и остался доволен – в том, что он проводник, впрямую не сознался, ни на какой криминал не подписался, ничего важного не выдал, так что, если даже девчонка проболтается на исповеди, ему это ничем не грозит. Отцу Риччи и его присным и так ясно, что Соловей далеко не самый благонадежный из обитателей лагеря.

– Вот за это спасибо! – воскликнула Ингера и, наклонившись, поцеловала его в щеку. А затем исчезла стремительно и бесшумно, канула во тьму за молельней.

А Олег побрел искать свою палатку… надо лечь, взять в руки толстый том Доктрины, почитать что-нибудь не особо занудное из Книги Пророков, Книги Ересей или Книги Чужемирья… Хотя бы для крепкого сна.

Следующим утром ухитрился проснуться за пару минут до того, как Дитрих рявкнул «Подъем!».

Откровенно говоря, был готов к тому, что вчерашняя эскапада Ингеры – всего лишь провокация и что в любой момент явятся охранники и под белы рученьки отведут блудного проводника к отцу Риччи.