Боевой гимн

Эндрю бросил взгляд на первого помощника, который давал указания гардемарину, составлявшему грубую навигационную карту реки. На карте уже были проставлены несколько десятков крестиков, обозначавших места, где они видели плавающие мины.

— Сейчас засуха, река наверняка обмелела на пару футов и ее течение должно быть вялым, — продолжал Буллфинч. — Иначе эти посудины не прыгали бы так по поверхности воды.

Он приказал рулевому держаться ближе к правому берегу.

— По-моему, сейчас мы проходим эту большую излучину, — произнес адмирал, после того как река, текшая до того с востока на запад, почти перпендикулярно повернула к северу.

— Если это так, нам осталось всего десять миль, — ответил Эндрю. — Каких-то полтора часа.

Протиснувшись между первым помощником и гардемарином, он подошел к другой стенке боевой рубки. Закатное солнце коснулось своими лучами узкой смотровой щели.

— Держись, друг мой, — одними губами прошептал он. — Держись.

— Что это они там затевают? — недоуменно произнес Григорий, рискнувший на долю секунду высунуться из-за стены.

Несколько минут назад бантаги натянули на том месте, где раньше были ворота, большое полотнище брезента. Алексей ограничился одним выстрелом картечью в этом направлении, и Ганс мысленно одобрил его действия. Брезент повис клочьями, но солдаты Гаарка тут же вывесили еще одно полотнище. Не было никакого смысла растрачивать драгоценные снаряды на кусок тряпки. Пули защитников форта, регулярно попадавшие в брезент, заставляли его вздыматься и колыхаться. А Алексей увел свой броневик чуть в сторону от ворот, так что если бы бантаги приволокли туда тяжелое орудие, чтобы сделать выстрел по железной чудо-машине, им пришлось бы сперва протащить его через груду обломков.

Час назад в небе промелькнули два дирижабля, но ни один из них не отважился приблизиться к форту. Засевшие на стенах друг против друга бантаги и люди продолжали обмениваться выстрелами, и число потерь среди защитников форта медленно, но неуклонно росло. Убитых и раненых относили в глубь чинского квартала, в котором до сих пор дымились развалины сгоревших домов, но в целом ничего особенного во второй половине дня не происходило.

На западе солнце уже почти коснулось края горизонта. Будет ли Гаарк ждать темноты? Это его единственная возможность нейтрализовать броневик людей. Воины, противостоявшие им сейчас, отличались от тех, с кем Ганс имел дело раньше. Они носили просторные черные куртки с красными воротниками, совсем не похожие на традиционные кожаные безрукавки воинов орды.

«Если у Гаарка есть обученная современная пехота, она наверняка обладает навыками ночного боя и может использовать ту же тактику, что и армия Союза во время осадных действий в шестьдесят четвертом», — подумал Ганс.

— Дирижабли возвращаются!

Ганс бросил быстрый взгляд в сторону врага. Два дирижабля медленно подлетали к форту с подветренной стороны, и вдруг он отчетливо услышат стук колес приближающегося поезда.

— Готовсь! — рявкнул сержант.

Первый дирижабль развернулся против ветра, выровнялся и полетел к форту.

Ганс заворожено следил за крылатыми кораблями бантагов. Наконец первый из них завис у него над головой и вошел в пике.

Бантагская пуля раскрошила кирпич в каком-то дюйме от его лица, но он не обратил на это никакого внимания, не в силах оторвать глаз от изящного, похожего на птицу дирижабля. Люди встретили угрозу с воздуха ружейным огнем, и бантаги, занявшие внешнюю стену, отозвались ответными выстрелами. От дирижабля отделился черный продолговатый предмет, который камнем понесся к земле.

— Бомба! — ахнул Григорий.- Ну и здоровущая же!

Бомба упала на плац и разорвалась в двадцати ярдах от броневика. От взрыва у Ганса заложило уши. Земля и осколки разлетелись во все стороны, и сержант едва успел пригнуться, чтобы его не засыпало.

Придя в себя, он вновь выглянул за бруствер, боясь, что сейчас его глазам предстанет завалившийся набок броневик. Однако с машиной все было в порядке, разве что ее сверху донизу облепило грязью.

— Второй полетел, — воскликнул Григорий, указывая на небо.

Следующий дирижабль уже вошел в пике.

— Подбейте его! — заорал Ганс. — Подбейте! Он выругал себя за то, что не догадался установить одно из легких орудий дулом кверху, чтобы можно было вести огонь по воздушным целям. Вскинув винтовку, Ганс услышал рев двигателей вражеского дирижабля и спустил курок. Бантаги сбросили вторую бомбу, и ему показалось, что она летит прямо на него. Он упал на живот и закрыл руками голову.

Бомба разорвалась в нескольких ярдах перед воротами чинского квартала. Стена под Гансом задрожала, и он увидел, как в небо взметнулся фонтан из земли, кусков кирпича и обломков дерева, скорее всего отлетевших от товарного вагона.

С трудом встав на колени, сержант заметил, что второй дирижабль до сих пор не вышел из пике. Он слишком резко накренился вперед и летел уже почти отвесно к земле.

— Мы подбили его! — взревел Григорий. — Посмотрите на пилота.

Гансу показалось, что он какую-то долю секунды видел обмякшее тело бантагского авиатора, повисшее на ремнях безопасности. Второй бантаг пытался что-то сделать со штурвалом.

Дирижабль, длина которого составляла сто футов, врезался в землю недалеко от броневика Алексея. Мгновение спустя произошла яркая вспышка, материю оболочки охватил огонь и находившийся внутри нее водород взорвался, вырвавшись наружу в виде пылающего синего шара.

Какие-то секунды каркас дирижабля возвышался над ними, но вскоре и он начал разрушаться; красавцы крылья покорежились и стали разваливаться на куски. Объятая огнем махина покачнулась, медленно завалилась набок и рухнула на плац, задев своим краем броневик.

За все это время не прозвучало ни единого выстрела: и люди, и бантаги были одинаково захвачены разворачивавшимся у них на глазах ужасающим зрелищем. Когда броневик Алексея тронулся с места и задним ходом поехал прочь от горящих обломков дирижабля, защитники форта разразились торжествующими криками. Но их радость была недолгой. В воздухе неожиданно прозвучал пронзительный паровозный свисток. Перекрывающий ворота брезент был сдернут, и взорам людей предстал окутанный облаком пара черный бронепоезд.

— Они опустили подъемный мост! — воскликнул Ганс. — Дьявол! Я об этом совсем не подумал.

Бронированный вагон, находившийся впереди паровоза, въехал во внутренний двор и смонтированным на нем огромным скотосбрасывателем разметал в стороны обломки ворот и тела бантагов.

Совершенно забыв о том, где он находится, Ганс выпрямился во весь рост.

— Алексей, удирай оттуда!

Броневик, все еще пятившийся от горящего дирижабля, начал медленно разворачиваться. Орудие, высовывавшееся из бронированного вагона, выстрелило, и его снаряд угодил в борт броневика. Тут же люди Алексея произвели ответный выстрел. Их снаряд врезался в переднюю стенку вагона и с визгом срикошетил вертикально вверх.

В эту секунду Ганс понял, что произойдет дальше.

— Выбирайтесь оттуда, выбирайтесь!

Григорий сбил его с ног, и несколько бантагских пуль просвистели прямо над ними, чудом никого не задев.

Бронепоезд выпустил еще один снаряд по машине Алексея. Казалось, от этого удара железный зверь поднялся на дыбы. Пробивший лобовую броню снаряд разнес все внутри броневика, включая двигатель, из дымовой трубы и орудийных портов вырвались клубы пара. Через несколько секунд распахнулся кормовой люк, и Ганс с ужасом увидел, как из него, срывая с себя горящую одежду, вывалились два вопящих от боли человека.

— Алексей!

Изувеченные люди, спотыкаясь, побежали к воротам в чинский квартал, но засевшие на внешней стене бантаги открыли по ним ружейный огонь. Пули дождем посыпались на землю вокруг несчастных канониров, они упали, продолжая кричать, и наконец милостивый Господь прекратил их мучения.

Ганс разразился градом богохульств, а по щекам Григория покатились слезы горя и гнева. Бронепоезд продолжал катиться вперед, его пушка нацелилась на баррикаду, наваленную людьми перед воротами во внутренний город. Выстрелом из тяжелого орудия снесло часть кирпичной арки, а следующий снаряд превратил ворота в груду развалин.