Дрозд

Глава 2

— ... когда проснется.

— Он уже проснулся, — сказал Грофилд и настолько удивился, услышав свой голос, что открыл глаза.

Больница. Он в постели. В изножье койки двое худощавых мужчин лет тридцати с небольшим, в темных костюмах для повседневной носки. Вот они поворачивают головы и смотрят на него.

— Ну — ну, — произнес один из них. — Наш соня пробудился.

— Вы нас слышали? — спросил второй. — Или ввести вас в курс дела?

Грофилд уже и сам ввел себя в курс дела, вспомнив и нападение, и бегство, и страх Лауфмана, и то, как кувыркалась машина, и как внезапно померк белый свет. Ну — с, и что теперь? Он в больнице, но эти двое — не врачи, и виды на будущее отнюдь не лучезарны. Грофилд взглянул на мужчин и сказал:

— Вы легавые.

— Не совсем, — ответил второй. Он обошел кровать и сел в кресло слева от Грофилда. Первый тем временем приблизился к двери и остановился в непринужденной позе, сложив руки на груди и привалившись к филенке спиной.

Грофилд обнаружил, что поворачивать голову ему больно, а смотреть на сидящего не совсем легавого мешает нос, поэтому он прикрыл правый глаз и сказал:

— Все вы, легавые, не совсем легавые. “Не совсем”, по вашему, означает не местные.

Тот, что сидел в кресле, улыбнулся.

— Чертовски верно, мистер Грофилд, — заметил он. Грофилд прищурил открытый глаз.

— Вы знаете, как меня зовут?

— Мы знаем вас, как облупленного, приятель. Имя, отпечатки, послужной список, все у нас есть. До сих пор вы были везунчиком.

— А до сих пор я ни во что такое не ввязывался, — соврал Грофилд.

Улыбка его собеседника превратилась в насмешливую ухмылку. — Что — то непохоже. Лауфман — профессионал. Тот, который смылся, тоже профессионал. Что же они, любителя в помощники взяли? Не верится.

Значит, Паркер сбежал.

— С деньгами или без денег? — спросил Грофилд.

— Что?

— Кто — то смылся. С деньгами или без денег? Тот, что стоял у двери, гавкнул, но когда Грофилд удивленно взглянул на него, то понял, что лай на самом деле означал смех. Этот не совсем легавый смахивал на мистера Гава из комикса, а Гав был совсем легавым псом. Гав прорычал:

— Ему бы хотелось пойти забрать свою долю.

— Трудящиеся вправе рассчитывать на зарплату, — рассудил Грофилд. — Наверное, нет смысла лепить, будто эти двое похитили меня и заставили им пособничать.

— Да чего там, валяйте, — сказал сидевший. — Но только не с нами. Это ограбление нас особенно не интересует.

Несмотря на боль, Грофилд повернул голову и стал смотреть в оба. Он внимательно изучил парня, сидевшего в кресле.

— Так вы ищейки из страховой конторы? Гав снова гавкнул, а тот, что сидел, ответил:

— Мы работаем на ваше правительство, мистер Грофилд.

Можете считать нас гражданскими служащими.

— ФБР.

— Едва ли.

— Почему это “едва ли”? Что там у них еще есть, кроме ФБР? — У вашего правительства много всяких служб. И каждая по своему поддерживает и защищает вас.

Дверь палаты распахнулась, толкнув Гава, которому это явно не понравилось. Вошел совсем легавый — рыжий, средних лет, в мундире и фуражке с кокардой, похожей на пучок салатных листьев. Матерый легавый, не иначе как инспектор какой — нибудь. Он не салютовал, просто остановился в дверях в напряженной и нерешительной позе — ни дать ни взять официант, ожидающий щедрых чаевых.

— Я просто хотел посмотреть, как у вас идут дела, господа, — с угодливой улыбочкой проговорил он.

— Дела у нас идут прекрасно, — ответил Гав. — Через несколько минут мы закончим.

— Не спешите, не спешите. — Легавый оглядел распростертого на койке Грофилда, и на лице его за секунду сменилось с десяток выражений, что в калейдоскопе. Похоже, он не знал, как ему относиться к Грофилду. Судя по его изменчивой физиономии, он на какое — то время потерял рассудок.

— Спасибо за участие, капитан, — сказал тот, что сидел. Он не улыбался. Капитана попросту выставляли вон, и легавый это понял. Он принялся кивать. Его официантская улыбка то вспыхивала, то гасла. Потом он сказал:

— Ну, тогда я... — И, продолжая кивать, попятился из палаты. Дверь за ним закрылась. Тот, что сидел, проговорил:

— Нельзя ли ее как — нибудь запереть? Гав изучил дверную ручку.

— Только снаружи. Но вряд ли он вернется.

— Надо поторапливаться, — сидевший снова посмотрел на Грофилда. — Мне нужны честные ответы на один — два вопроса. Не бойтесь — все останется между нами.

— Валяйте, спрашивайте, — сказал Грофилд. — Я всегда могу отпереться.

— Скажите, что вы знаете о генерале Луисе Позосе? Грофилд удивленно взглянул на него. — Позос? А он — то тут при чем?

— Мы же сказали вам, что ограбление нас не интересует.

Расскажите о Позосе.

— Он президент какой — то страны в Латинской Америке.

Боевик.

— Вы знакомы с ним лично?

— В некотором смысле.

— В каком же?

— Однажды я спас ему жизнь. Случайно.

— Вы гостили у него на яхте?

Грофилд кивнул. Это тоже было больно. Казалось, из головы вытрясли мозги и набили ее наждачной бумагой. Пока он лежал спокойно, все было ничего, но стоило шевельнуться, как внутри начинало шуршать. Поэтому Грофилд перестал кивать и сказал: — Да, после того, как спас его шкуру. Какие — то люди собирались его убить, я случайно познакомился с девушкой, которая знала об этом, и мы с ней сорвали заговор.

— Вы поддерживаете с ним связь?

Грофилд вовремя сдержался и не стал качать головой.

— Нет, — сказал он. — Мы вращаемся в разных кругах.

— Он когда — нибудь нанимал вас для каких — либо заданий?

— Нет.

— Что вы о нем думаете?

— Ничего.

— Так — таки и ничего?

— Во всяком случае, свою сестру я бы за него замуж не выдал. Гав гавкнул. Тот, что сидел, улыбнулся и сказал: — Ладно. А как насчет человека по имени Онум Марба?

— Хотите знать, может ли он жениться на моей сестре?

— Я хочу знать, что вы знаете о Нем. — Какой — то политикан из Африки. Забыл, как называется его страна.

— Ундурва, — сказал тот, что сидел, сделав ударение на втором слоге.

— Верно. Похоже на “ну, дура”.

Тот, что сидел, нетерпеливо поморщился.