Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 117



Джубади загадочно ухмыльнулся.

— Подожди еще немного, — сказал он, — скоро увидишь.

Пришпорив лошадь, Джубади легким галопом поскакал вперед и исчез за поворотом. Музта чувствовал устремленные на него саркастические взгляды воинов по обеим сторонам улицы и с приглушенным проклятием поспешил за их предводителем. Повернув за угол, он осадил лошадь у городских ворот и не смог сдержать изумленного возгласа.

Перед ним высился пришвартованный к причалу большой корабль янки.

Джубади обернулся к своему гостю и, откинувшись в седле, от души расхохотался:

— Ты хочешь спросить меня, что это значит, но гордость не позволяет тебе сделать это.

Не отвечая ему, Музта медленно подъехал к краю причала. Внешний вид судна изменился: не было мачт, оно глубже сидело в воде. И тем не менее это был тот самый треклятый корабль.

Музта внимательно рассматривал судно, сравнивая то, что было перед его глазами, со своими воспоминаниями полуторагодовалой давности. Вместо деревянных бортов судно со всех сторон опоясывали металлические листы. В металле были прорезаны небольшие окошки, и из каждого выглядывало, наподобие свиного рыла, жерло громоизвергателя, грозного оружия янки. Ствол орудий был таким широким, что в него можно было без труда засунуть сжатый кулак.

Музта был растерян и даже не знал, радоваться ли ему или проклинать судьбу в связи с тем, что корабль попал в руки мерков.

— Кар-карт Музта, — обратился к нему Джубади, — разреши познакомить тебя с военачальником янки, а также с Гамилькаром, правителем Карфагена.

Музта молча взирал сверху на представителей двух пород скота, вышедших из отверстия в борту судна и остановившихся возле Джубади.

Военачальником оказался не Кин, с сожалением отметил Музта. Он хотел бы увидеться с Кином опять, хотя, представляя себе мысленно эту встречу, он не знал, какова была бы его реакция.

Этот янки был приземистым, чуть ли не тучным; по его красному лицу струился пот. Форма его также отличалась от той, что носили другие: мундир, хотя и синий, был длиннее и доходил почти до колен; его украшали два ряда пуговиц и золотой позумент.

Карфагенянин возвышался над янки; его черная борода и волосы были смазаны маслом и блестели, обнаженную грудь покрывала густая поросль, почти как у тугар. Взгляд его был настороженным, в то время как янки ухмылялся с довольно глупым, самодовольным видом.

— Мы уже встречались в бою, — с трудом произнес Тобиас на гортанном языке мерков, который был близок к тугарскому, но в устах янки резал слух.

— Ваш корабль изменился, — заметил Музта в ответ.

— Теперь это настоящее боевое судно! — хвастливо отозвался Тобиас.

— Покажи ему, как ты это сделал, — приказал Джубади. Тобиас направился прочь от причала, сделав знак Музте следовать за ним. Музта оглянулся на Джубади. Тот ответил ему открытой улыбкой:

— Удивлен?

— Я солгал бы, отрицая это, — пробурчал Музта. Музта молча ехал по улице, ведущей в город от места стоянки судна. Хотя скота на улице по-прежнему не было, чувствовалось, что в зданиях кипит бурная деятельность. До него доносились голоса скота, что-то ухало, как большой молот, из окон сыпались искры, а над крышами сараев возвышались огромные вращающиеся колеса.

Тобиас с Гамилькаром остановились перед аркой одного из зданий и жестом пригласили кар-картов спешиться. Спрыгнув с коня, Музта выпрямился во весь свой рост. Янки, задрав голову, смотрел на него с чувством собственного превосходства.



Дверь здания растворилась, и Музта чуть не задохнулся в потоке нестерпимо жаркого воздуха. На мгновение его сердце сжалось от испуга, но он подавил его и, пригнувшись, шагнул через порог. Перед ним предстала поистине жуткая сцена.

Всю дальнюю стену занимала огромная кирпичная конструкция. В крыше здания над ней было проделано отверстие. В центре ее пылал раскаленный шар, подобный красному глазу солнца.

— Печь для отжига железа, — прокомментировал Тобиас. — Мы получаем по три тонны ежедневно. А там мы переплавляем чугун, — указал он на большой резервуар с мерцающим расплавленным металлом, который перемешивали длинными железными прутьями десятки рабочих, не имевших на себе ничего, кроме пропитанных потом набедренных повязок.

— Точно в таком же помещении делали металл янки, — громко прошептал Музта.

Обернувшись к нему, Тобиас усмехнулся.

— Конечно, ведь это его люди построили это здание для меня, — с гордостью подтвердил Джубади.

Внезапно раздались громовые раскаты, напоминающие дробь тысячи боевых барабанов, и Музта нервно огляделся.

— Хвостовые молоты, — объяснил Тобиас и, пройдя в другой конец огромного зала, остановился перед целым рядом молотов в человеческий рост, которые медленно поднимались и затем с грохотом обрушивались на листы раскаленного железа, выбивая из них снопы красных искр. Группа рабочих-карфагенян подхватила один из листов огромными клещами, перетащила его к пылающей печи и запихнула внутрь, в то время как другая бригада подняла докрасна нагретый лист и пропустила его между каменными вальцами. Вальцы, словно управляемые некоей невидимой рукой, стали вращаться, выпуская из-под себя расплющенный лист. Затем Тобиас пригласил кар-картов к другой стене, где уже стояла наготове третья бригада, которая подхватила прокатанный лист металла и положила его на длинный стол. Часть рабочих стала подравнивать кромки листа, остальные — проделывать по его краям отверстия с помощью специальных костыльных гвоздей и молотков.

— Это дюймовая обшивка для «Оганкита» и других боевых кораблей, — продолжал Тобиас хвастливым тоном.

— Ужасное изобретение, — прошептал Музта, не в силах больше сдерживать свой страх.

— У меня было такое же впечатление, когда я впервые увидел все это, — отозвался Джубади. — Но теперь этот ужас под моим контролем.

Музта отошел от машины к тому месту, где пол был засыпан толстым слоем песка. На одном конце этой широкой полосы возвышалась башня из высохшей глины, чьи стенки на ощупь напоминали лошадиные бока. На платформе над насыпью с десяток рабочих устанавливали тяжелый темный ковш. Они наклонили ковш, и в башню хлынул поток расплавленного железа. Музта вопросительно посмотрел на Тобиаса.

— Покажи ему, что получается в результате, — приказал Джубади, кивнув на открытые двери, охранявшиеся несколькими воинами Вушка Хуш.

Музта был рад покинуть это адское пекло. Полуденный зной снаружи казался по контрасту прохладным оазисом. У выхода Музта задержался возле длинного ряда деревянных колес высотой футов в двадцать, выстроившихся вдоль одной из стен цеха. Внутри каждого колеса непрерывно шагали обнаженные рабочие, как будто пытаясь забраться наверх, но колесо уходило у них из-под ног, заставляя топтаться на месте. Они казались умалишенными, ибо какому нормальному человеку придет в голову топтаться в колесе?

— Пока что мы приводим наши машины в действие таким вот способом, — сказал Тобиас. — Две тысячи человек непрерывно вертят колеса днем и ночью. Но в дальнейшем мы будем использовать для этого силу пара.

Музта не понял объяснения, но не стал в этом признаваться и отвернулся с равнодушным видом. Он старался не обращать внимания на терпкий кисловатый запах пота, исходивший от скота. От этого запаха и вида обнаженных тел, которые он привык употреблять в пищу, у него сводило желудок.

Во дворе фабрики также кипела жизнь. Вдоль одной из стен здания тянулась высокая земляная насыпь, по склону которой один за другим непрерывно забирались рабочие с плетеными корзинами на плечах. Добравшись до верха, они передавали корзины другим рабочим, опустошавшим корзины в какую-то дымящуюся яму, — очевидно, выходное отверстие той печи, откуда вытекал расплавленный металл.

— Нам приходится добывать древесный уголь в южных лесах, а за рудой ездить почти за сто миль. Над этим у меня трудятся почти пять тысяч человек, — сказал Тобиас.

Музта еще раз придирчиво осмотрел фабрику. По сравнению с предприятиями русских, запомнившимися ему со времени осады Суздаля и поразившими его своей загадочностью, здесь многого не хватало. Не было огнедышащих машин, бегавших по узким железным полосам, огромные водяные колеса приводились в действие надрывавшимся из последних сил скотом, и тем не менее карфагенская фабрика имела грозный вид.