Страница 3 из 139
Юра даже не улыбнулся. Он тоже протянул академику оттопыренный палец правой руки и постукал по нему кончиком указательного левой:
– Вот она самая и есть… десятая…
– Так-с, – стараясь успокоиться и что-то соображая, сказал академик.
Он пошарил по карманам, вынул очешник и надел очки, которые надевал только в торжественные минуты ожесточенных научных диспутов. Он поглядел на Юру. Теперь через стекла лицо Юры показалось ему несколько располневшим. Он заложил руки за спину и задал деловой вопрос тоном человека, решившегося ничему больше не удивляться:
– Десятая? Орбита ее внутри орбиты Меркурия?
– Нет.
– Десятая… за Плутоном?
– Нет.
– Тогда скажите основные данные вашей десятой.
Академик сказал это холодным тоном экзаминатора и пошевелил пальцами, ощупывая в кармане карандаш и ожидая момента, когда со спокойной совестью можно будет поставить Юре если не нуль, то жирную единицу.
Юра встал перед учителем и уверенным тоном десятиклассника, вынувшего счастливый билет, заговорил:
– Среднее расстояние Десятой от Солнца сто сорок девять миллионов пятьсот тысяч километров. Скорость движения по орбите двадцать девять и семьдесят пять сотых километра в секунду. Масса Десятой примерно в триста тридцать тысяч раз меньше массы Солнца…
Лицо академика то бледнело, то краснело. Он еле сдерживал себя.
– Довольно! – прервал он. – Вы, вероятно, ослышались. Я спрашиваю о данных вашей десятой планеты, а вы мне лепечете всем известные данные о Земле. Ну, скажите еще, что Десятая движется по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце, что она обращается вокруг него в течение трехсот шестидесяти пяти дней пяти часов сорока восьми минут и сорока шести секунд… Скажите, я поставлю вам единицу и выгоню вон отсюда.
Юра видел, что нижняя челюсть академика затряслась от бешенства, и скромно потупил глаза.
– Я не могу пока утверждать продолжительности тропического года Десятой, так как не знаю скорости ее вращения вокруг оси. Но можно предполагать, что данные этого вращения примерно те же, что изволили сказать вы. Самое важное то, что Десятая обращается вокруг Солнца по той же самой орбите, что и наша Земля… – И, как бы для большей убедительности, Юра без всякой насмешки постучал каблуком по ковру, сохраняя на лице бесстрастие ученого, которого даже под дулом револьвера никому не удастся разубедить, что единица, умноженная на единицу, равняется единице.
Очки академика сами собой всползли ему на лоб. Он крикнул:
– Вторая Земля?
– Да, – ответил Юра. – Десятая есть точный дублет нашей Третьей.
IV
Академик молча подошел к столу и взял чашку с чаем. Ему захотелось вылить содержимое чашки себе на голову. Но он жадно выпил чай, оказавшийся холодным, как вода из-под крана. Это освежило академика. Он осторожно поставил чашку на блюдце и обернулся.
Юра встал перед учителем и уверенным тоном десятиклассника, вынувшего счастливый билет, заговорил.
Юра сидел на ручке кресла, положив ногу на ногу, и говорил:
– Я вовсе не шучу… Извините, если я сказал вам что-нибудь неприятное… Но уверяю, мои вычисления совершенно точны… Правда, Десятую нельзя наблюдать с Земли. Я объясню почему. Представьте себе, Михаил Сергеевич, что по одной и той же орбите вокруг Солнца обращаются две в основном примерно одинаковые планеты: Земля и ее дублет – Десятая. В каждый момент передвижения они находятся на противоположных точках орбиты. Так как поперечник каждой из этих планет в сто девять раз меньше поперечника Солнца, то самый простой геометрический чертеж скажет вам, что они друг для друга невидимы…
Академик попятился от Юры и машинально сел на край стола.
Юра продолжал невозмутимо:
– Вообразите: два крохотных шарика вращаются на штанге вокруг огромного шара, а мы с вами, чуточные, величиной в тысячи раз меньше самого маленького микроба, находимся на одном из шариков… Сможем ли мы увидеть когда-либо противоположный шарик, скрытый за огромным шаром?
Академик утвердительно закивал головой:
– Два маковых зерна, обращающиеся вокруг крупной мичуринской вишни?
– Вот именно, – обрадованно засмеялся Юра. – Или еще лучше – два электрона вокруг ядра гелия. Совершенно реально…
Брови академика нахмурились.
– Утверждаемую вами «реальность» – беру ее в кавычки – мы сейчас проверим единственно правильным способом: математически. Пишите задачу: «Вычислить истинное положение Меркурия…»
Юра достал блокнот, стряхнул карманное перо и приготовился писать. Академик диктовал:
– «…Мер-ку-рия на двадцатое октября 1956 года по звездному времени двенадцать часов…» Напоминаю: дуга попятного движения двенадцать градусов. Вычисляйте с учетом существования вашей Десятой…
Юра начал вычисление и вскоре подал своему учителю исписанную страничку блокнота.
– Гм! Проверим, – недоверчиво произнес академик, вынув из кармана пиджака логарифмическую линейку.
Привычным взглядом он просмотрел записи Юры, прикинул по линейке, потом подбежал к шкафу и выдернул из стопки томов книгу. Торопливо перелистал и почти в изнеможении прошептал:
– Верно.
Книга выпала из его внезапно ослабевших пальцев.
Юра поднял книгу и поставил ее на прежнее место в шкафу.
– Благодарю вас, Михаил Сергеевич… – сказал Юра. – Я давно хотел обратиться к вам, но несколько побаивался. Вы очень строги. Решение мое прибыть к вам созрело сегодня вечером… Я был уверен, что вы отлично разберетесь в моем открытии. Но я бы просил вас убедиться окончательно.
– Чего вы от меня хотите? – спросил академик, совершенно ошеломленный.
– Я бы просил вас сейчас же посмотреть… удостовериться… Может быть, вы согласитесь проехать со мной?
Юра сказал еще что-то, но академик недослышал. Он был слишком погружен в мысли, которые нахлынули на него.
«Это, во всяком случае, что-то интересное. Разве можно отказать ему? Вероятно, приглашает к себе посмотреть его материалы… Неужели он сделал такое удивительное открытие? Поеду. Кстати, авто у подъезда…»
– Согласен, – сказал академик, забыв все на свете. – Отправляемся.
Предупредительно раскрыв дверь, Юра пропустил ученого вперед.
Академик прошел мимо вахтера, тихо посапывавшего в полуосвещенном вестибюле. Сильная рука Юры поддержала ученого, когда он перешагнул через порог парадной двери, бесшумно распахнувшейся перед ними.
V
Ночь была прохладна и странно тиха. Академик увидал глубокое чистое осеннее небо, усеянное звездами. Ковш Большой Медведицы висел на севере – вправо и вниз от Полярной звезды. Выше блистала пятизвездная Кассиопея, а созвездия Лебедь и Орел выделялись почти в зените. Дождь перестал, и со взморья тянуло приятной свежестью. В неверном отсвете знакомых звезд академик быстро спустился по влажным ступенькам подъезда. Он слышал, как Юра открыл дверцу авто.
– Располагайтесь поудобнее, – услышал он голос Юры.
Нащупав рукой мягкое сиденье, академик уселся и откинулся головою на подушку. Юра занял место шофера. Зажглась крохотная лампочка, как голубая звездочка, и этот миниатюрный светлячок позволил академику разглядеть небольшую кабинку, распределительный щиток и широкую спину Юры…
Академик перебирал в памяти малейшие детали разговора о Десятой. Он прикидывал в уме, какие дальнейшие выводы придется сделать, если и остальные вычисления Юры окажутся точными. В этот момент он вспомнил, что не предупредил о своем уходе Татьяну Юрьевну, не позвонил домой и забыл надеть шляпу и пальто…
Двигаемся, – услыхал он задорный голос Юры.
– Хорошо-с, – пробормотал академик, – но шляпа!
Однако ужасный свист и грохот ударили такими потрясающими аккордами, что, конечно, Юра не услышал жалобы о забытой шляпе. Академику показалось, что из-под него выдернули сиденье. Он плотно закрыл глаза не столько от ужаса, сколько от неожиданности…