Бунт на свалке

Наблюдение за подступами к Глотке — важное и ответственное задание. Оно же самый лучший способ совладать с эмоциями. Сидеть внизу, в тепле и безопасности, значит перегреться от внутреннего напряжения. Работа — самое лучшее лекарство во все времена.

Чаг в очередной раз нажал на кнопку переключения видеокамер. По меркам Народной армии, он ветеран, каких мало. В активе разгром заключенных и первый, самый непредсказуемый бой с правительственными войсками. Но… Что в первую кампанию три с половиной местных года тому назад, что вчера днем в космопорте, судьба уберегла его от страшного зрелища: ни один боевой товарищ не погиб прямо на его глазах.

Сколько он бы знаком с Гаргулом? Сутки с небольшим. Здесь, на этом наблюдательном пункте, на предпоследнем этаже административного здания, они узнали друг друга чуть лучше. Но… Молодой и горячий Гаргул ушел к Создателю, погиб в первом же бою глупо и совсем не по-геройски. Он даже не успел сделать ни одного выстрела. Лучше бы он остался на ферме родителей, выращивал бы картошку и кормил ей хрюшек.

Скучно. Каждая минута тянется бесконечно долго. Чаг старательно пялится в монитор и, словно автомат на фабрике, размеренно нажимает на кнопку переключения внешних камер. Восточный и южный подступы к Глотке, острая вершина Щитовой горы мелькают на экране в надоевших ракурсах. Ни малейшего движения. Только тени камней и бесформенных глыб еле-еле ползут слева направо.

Минут десять новичок нетерпеливо елозил в кресле. То на один бок повернется, то на другой, то вздохнет некстати, то присядет на краешек, то снова с шумом откинется на спинку. Лежал бы себе да лежал. Нужно отдыхать, пока есть такая возможность.

— Не томи. О чем спросить хочешь? — не оборачиваясь, бросил Чаг. — Выкладывай.

Кресло пронзительно скрипнуло.

— Я вот что хотел спросить, — наконец-то признался Як. — Неужели и в самом деле можно попасть в вертолет из реактивного гранатомета? В Стратегическом резерве ничего подобного нам не говорили.

— Да ни в жизнь! — шутливо воскликнул Чаг. — Граната неуправляемая, летит прямо и медленно. А вертолеты летают далеко и быстро. К тому же на каждом из них стоит ИПРО.

— А-а-а зачем вы тогда стреляли? — ничего не понимая, спросил Як.

— А тебе понравится, если тебе в бочину ткнется парочка килограммов взрывчатки, да еще с кумулятивным эффектом? — вопросом на вопрос ответил Чат.

— Но вы же сами только что сказали — попасть в вертолет невозможно. Да еще ИПРО на каждом.

— Рисковать никто не хочет. Жизнь одна, и пилоты «Дроздов» держатся за нее всеми конечностями и зубами для верности.

— А! Так это вы их просто отогнали? Чтобы не борзели слишком, — сообразил Як.

— Правильно мыслишь, боец. Далеко пойдешь, долго жить будешь.

Ровно через час Як заступил на дежурство. Чаг развалился в удобном кресле. Время перед монитором не прошло даром. Нервы немного успокоились, а сердце перестало излишне резво биться в груди. Теперь положить руки на мягкие подлокотники, закрыть глаза и расслабиться.

— Непоседа! Проснись!

Кажется, будто на секундочку закрыл глаза, а уже снова заступать на дежурство.

— Не ори! Иду, иду, — Чаг шумно потянулся в кресле.

— Да нет — ваша очередь еще не скоро, — торопливо пояснил Як. — «Шельмы» идут!

А это уже гораздо интересней. Сонливость как рукой сняло. Чаг резво соскочил с кресла и в несколько шагов подбежал к монитору.

Точно «Шельмы»! На плоскогорье по старой разбитой дороге взбирается колонна боевых машин пехоты. Красные коробочки на колесиках смешно скачут на глубоких ухабах и лихо маневрируют между огромных камней.

— Центральный! Говорит НП—18! — не дожидаясь напоминания, заговорил Як. — С юга, по старой грунтовой дороге, приближается группа БМП противника численностью приблизительно шесть — восемь машин. Как поняли? Прием!

Секундная пауза.

— НП—18. Говорит Центральный. Вас понял. Что делают БМП противника? Прием!

— В данный момент БМП противника выстраиваются в линию поперек грунтовой дороги, задирают орудия, и… О господи! Центральный! Они собираются стрелять!

— НП—18! Уходите! Это приказ. Уходите! Конец связи.

— Вас понял! Уходим! Конец связи!

«Шельмы» и в самом деле выстроились поперек дороги и, задрав орудийные стволы, дали залп.

— Тикаем! — Чаг хлопнул Яка по плечу.

Свист снарядов и грохот взрывов возле стен Глотки. Чаг первым выскочил из кабинета.

В конце коридора дырка в полу, из которой торчит приставная лестница. Чаг едва присел перед спуском на шестой этаж, как здание дрогнуло от многочисленных попаданий. Через пару ступенек Чаг спрыгнул на пол. Сверху, чуть ли не на голову, слетел Як.

— Туда! — Чаг ткнул пальцем в темный конец коридора.

— Но лестница здесь! — Як показал на дыру в пяти метрах левее.

Очередной удар тряхнул Глотку еще сильней. Над головой что-то ухнуло, треснуло и с грохотом осыпалось.

— Выполнять! — рявкнул Чаг.

В конце коридора, возле запертого окна, они остановились. Чаг сел прямо на пол. С каждым новым ударом с потолка сыплется штукатурка.

— Но почему? Непоседа! — Як нервно озирается по сторонам.

— Расслабься, рядовой, — Чаг прислонился к стене. — Над нами два этажа — мы в полной безопасности.

— Но! — Як в недоумении показал пальцем на осыпающийся потолок.

Словно подтверждая его опасения, очередная порция снарядов накрыла Глотку.

— Какой калибр орудий «Шельм»? — требовательно спросил Чаг.

— Э-э-э, тридцать миллиметров, — ответил Як.

— Будь у них пушки от 150 миллиметров и больше, то остались бы от Глотки груды колотого бетона и тучи пыли. А так, — Чаг махнул рукой, — они только зря расходуют боеприпасы. Хуже того — еще лучше подготавливают Глотку к обороне.

Спокойный вид Чага и уверенный тон произвели на новичка сильное впечатление. Як перестал нервно расхаживать поперек коридора и даже присел рядом.

— Этот как, лучше, подготавливать? — попросил уточнить Як.

— Любая дырка в стене Глотки — потенциальная огневая точка. Почему, кстати, и погиб Гаргул — «Дрозд» не раздумывая пальнул по первому же распахнутому окну и не прогадал. Зато теперь этих самых дыр на внешней стене будет столько, хоть отлавливай и на зиму заготавливай.

— А-а-а… — протянул Як.

Минут двадцать «Шельмы» методично обстреливали Глотку. Синхронность выстрелов поражает. Никакого разнобоя. Никакого дождя с градом. Дветри секунды — удар. Две — три секунды — удар. И так до бесконечности. Каждый раз Глотка вздрагивает, а с верхних этажей доносится грохот и треск.

Наконец «Шельмы» расстреляли весь боекомплект и убрались обратно в космопорт. Там, по сообщению разведки, космические пехотинцы развернули базовый лагерь.

— НП-18! Говорит Центральный. Как слышите? Прием.

— Центральный! Говорит НП-18. Слышим вас отлично. Прием, — ответил Чаг.

— Целы? Прием.

— Так точно — целы. Прием.

— «Шельмы» ушли. Возвращайтесь. Конец связи.

— Вас понял. Возвращаемся. Крнец связи.

Чаг поднялся с пола и стряхнул пыль с плеч.

— Вот и все, Як, а ты боялся. Возвращаемся.

Словно не веря в собственное спасение, Як оглянулся по сторонам и задумчиво заметил:

— И чего только хотели? Не понимаю.

— Не забивай голову, брат. В этой жизни много чего непонятного, нелогичного и необъяснимого, — как заправский философ ответил Чаг.

Административное здание основательно подготовили к обороне. Шкафы, столы, стулья и прочую мебель вынесли, красивые ковровые дорожки свернули, светильники и те поснимали. Остались лампочки аварийного освещения, которые едва рассеивают темноту и позволяют хоть как-то ориентироваться в большом здании.

Чтобы максимально усложнить штурм, разобрали лифты и снесли все лестницы. Для перехода с этажа на этаж в потолках продолбили дыры и приставили стремянки. Хотя… Как и в космопорту, держаться зубами за Глотку командование не собирается. Отцы-командиры замыслили что-то другое. Какую-то грандиозную пакость. Чтобы космодесантники гарантированно подавились. Что-то невнятное и очень опасное буквально витает в воздухе. Но что? Рядовым знать не полагается.