Бунт на свалке

— Доченька! Родная моя! Ты же у меня такая умная, такая привлекательная. На Миреме живет 8 миллиардов. Да там… Да у тебя… Подружек будет в разы больше. А поклонников… поклонников штабелями складывать будешь. Ты даже не представляешь, понятия не имеешь, от чего отказываешься.

— Не поеду! — упрямо заявила Апилия. — Я почти взрослая. Через четыре года ты мне будешь не указ. Вот. Можете мотать на свой Мирем, а я остаюсь.

Рекоу держался до последнего, но терпение лопнуло, как натянутый до предела трос.

— Наш разговор не окончен! — сорвался Рекоу.

Апилия тут же поднялась с кресла и ушла в свою комнату. Входная дверь грохнула за ее спиной, как пушечный салют. Жена и сын благоразумно молчат.

— Ты, это, насчет бунта, серьезно? Не преувеличиваешь? — неуверенно поинтересовалась Аттелия.

— Дай бог, чтобы я напрасно кричал «Пожар», когда на самом деле надвигается потоп, — Рекоу устало откинулся на спинку дивана.

Злость и обида на родную дочь бурлят в груди. Так и хочется встать и написать на двери в ее комнату большими жирными буквами «Дура!!!»

— Но папа, я тоже не хочу уезжать, — осторожно произнес сын. — У меня здесь друзья. Я вырос здесь. И мне здесь нравится. К тому же…

— Послушай, Тоссан, — Рекоу посмотрел на сына. — Твоя сестра упряма, как дверная пружина. Но она забыла, чья кровь течет в ее жилах. С ней или без нее мы покинем эту планету.

Тоссан отвернулся. Он целиком и полностью солидарен с сестрой, но характер у него более мягкий. В мать.

Решить самый главный вопрос так и не удалось. Как говорят в подобных случаях политические обозреватели, голоса разделились поровну. Эмоции взяли вверх. О продолжении конструктивного диалога не может быть и речи.

— Лирон, пошли на кухню, — предложила жена. — Я приготовила обед. Сегодня твои любимые котлеты из телятины и суп из зеленого гороха. Время у нас еще есть. Будет воля Великого Создателя, Апилия одумается.

— Дай-то бог, — Рекоу тяжело поднялся с дивана.

Но лучше всего не уповать на Создателя, а действовать. Рекою бросил взгляд на запертую дверь в комнату дочери. Апилия несовершеннолетняя, что существенно облегчает задача. Время поджимает: транспортник с Мирема очень скоро отправится в обратный путь.

Великий Создатель так и не вразумил упрямую дочь. В течении трех последующих дней Апилия по-прежнему наотрез отказывалась покидать Дайзен-2. Всеми правдами и неправдами она пыталась улизнуть от серьезного разговора. Стоило Рекоу хоть словом заикнуться об отъезде, как Апилия тут же убегала в свою комнату, в университет, либо к подруге, готовиться к экзаменам.

Рекоу сменил тактику. С утра по раньше он уходил из дома, а возвращался ближе к вечеру, незадолго до отключения дневного освещения. На недоуменные вопросы сына и дочери Аттелия только отшучивалась, дескать, папа все еще ходит на работу по старой привычке. Но и она понятия не имеет, где целыми днями пропадает ее муж. На осторожные расспросы Рекоу либо вообще не отвечал, либо бросал неопределенное: «Был у старых друзей». И все.

В пятницу днем наступило перемирие. Вопрос о переезде Рекоу больше не поднимал. Наоборот: за ужином, когда семья собралась за обеденным столом, неожиданно поинтересовался у дочери, в каком районе Финдоса она хотела бы жить. Служебный домик на Площади пионеров пора освобождать. Апилия очень обрадовалась и с ходу предложила несколько вариантов. Рекоу внимательно выслушал дочь и пообещал подумать.

Субботнее утро началось мирно. Супруга приготовила завтрак и позвала семью кушать. Обычно Рекоу садится за стол первым, но на этот раз специально задержался в ванной.

— Лирон! Ну где ты? — в очередной раз позвала супруга. — Все уже собрались!

Рекоу, опираясь руками о мраморную раковину, посмотрел в зеркало и тихо прошептал:

— Великий Создатель. Все в руках твоих. Помоги.

Закрыв кран, Рекоу вышел из ванной комнаты. В ноздри ударил обворожительный запах жаренной картошки.

— Доброе утро, — произнес Рекоу, заходя на кухню.

— О! Папа! Наконец-то! — Апилия развернулась на стуле. — Мама уже в курсе, я для нас домик присмотрела, на Медной улице. Мы можем…

Рекоу, подойдя к дочери вплотную, резко ткнул сложенными пальцами ей в шею.

— Ой! Ты чего? — Апилия испуганно отстранилась.

Сбитый локтем бокал с апельсиновым соком с грохотом улетел на пол.

Хлопая от удивления глазами, Апилия прижала ладошку к шее, но тут же, уронив руки, едва не сползла на пол. Рекоу вовремя подхватил обессиленную дочь.

— Ты что наделал?! — удивленно воскликнула Аттелия.

Вместо ответа Рекоу бросил на стол крошечный шприц-тюбик. Укол произошел настолько стремительно, что тонкая игла не успела запачкаться кровью.

— Ничего страшного, это всего лишь транквилизатор, — объяснил Рекоу и тут же решительно объявил, — Мы улетаем!

— Но папа! — от удивления сын едва не подавился картошкой.

— Мать, собирай вещи — приказал Рекоу. — На сборы у нас три часа. А ты, — Рекоу повернулся к сыну, — помоги мне отнести Апилию в гостиную.

Неожиданная выходка настолько поразила сына, что он молча слез со стула и послушно подхватил сестру за ноги. Полы коротенького халата соскользнули с ее гладких бедер.

Только в гостиной, когда они уложили Апилию на диван, Тоссан несколько отошел от шока и спросил:

— Папа, зачем ты это сделал?

— Мы улетаем, хочет этого Апилия или нет. Здесь очень скоро будет очень плохо.

— Но папа!

— Никаких но!!! — рявкнул Рекоу. — Я не для того женился на твоей матери и выбил для вас прописку на Миреме, чтобы оставить вас здесь! Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Дитя неразумное. У тебя такая возможность, такая. Далеко не каждый может смотаться со Свалки.

— Папа, не называя Дайзен…

— Свалка! Свалка! И еще сто раз Свалка! Эта планета была, есть и будет свалкой человеческих душ. С этой момента ты житель метрополии и тебе 14 лет.

На Дайзен-2 можно размножаться без каких-либо ограничений. Планета, по факту, не заселена. Администрация колонии поощряет многодетность налоговыми льготами, бесплатными детскими садами, школами и доплатами для неработающих матерей. А вот Мирем давно и плотно заселен. Каждый житель метрополии может родить одного и только одного ребенка. Право на второго можно либо купить за бешенные деньги на аукционе жизни, либо выиграть в лотерею, либо получить в качестве большой награды за выдающиеся заслуги и достижения.

Ни Рекоу, ни его жена не отказались от прописки на Миреме. У каждого как раз осталось нереализованное права на воспроизводство. Не превысив лимит, Рекоу сохранил прописку и для себя и для своих детей. Пусть Тоссан и Апилия родились здесь, на Дайзен-2, но они прописаны на Миреме и вполне могут переехать туда. Более того — за ними останется право на воспроизводство.

— Но отец!

Попытался было возразить Тоссан, но тут же заткнулся. Рекоу демонстративно вытащил из кармана второй шприц-тюбик.

— Пусть я далеко не молод, но у меня хватит сил всадить в тебя иглу. Выбирай: или ты молча собираешь свои монатки, или ложись рядом с сестрой.

Тоссан молча развернулся и побрел в свою комнату. Уже на пороге он все же обернулся и бросил:

— Апилия никогда не простит тебе этого. Никогда!

— Еще как простит, — уверенно заявил Рекоу. — Когда пройдется по золотистому пляжу в своем самом сексапильном купальнике, когда толпа поклонников свалится возле ее ног — обязательно простит. И думать забудет о Свалке! И ты, не пройдет и года, то же будешь называть эту планету Свалкой.

Хмурый Тоссан исчез в комнате. Уложив дочь по удобней, поправив короткий халатик, Рекоу вернулся на кухню. Аттелия сидит возле стола в глубокой растерянности.

— А я было подумала, что ты решил остаться, — призналась Аттелия.

— Дорогая, — Рекоу тяжело опустился на стул рядом. — Ты что? Тоже хочешь остаться?

— Нет, конечно же, — поспешно ответила Аттелия, — но… зачем так грубо?