Королева ночи

А принц удивлялся, почему это все его знакомые принцессы, которые имели счастье влюбиться в него, никогда не продолжали с ним знакомство более полугода? он же не знал, что они все, забыв о нём, летают, счастливые, мимо его окон в свите Королевы пчёл.

Принцессы все кончились, принц заскучал, но тут он вспомнил о подарке Королевы и подумал, что уже готов открыть апельсин. Он хорошо помнил сказку «три апельсина»: из апельсина появлялась прекрасная девушка, и, попросив пить, тут же умирала, потому что нетерпеливый принц из сказки открыл два первых апельсина не у воды, как было рекомендовано, а по пути к оазису, прямо в пустыне.

Помня об ошибках этого лоха из сказки, наш принц, на его взгляд, подготовился к появлению апельсиновой красавицы на все сто процентов. Он поставил стакан воды на стол и очистил первый апельсин. Появилась прекрасная девушка ростом около десяти дюймов, голенькая и прехорошенькая. Она стала быстро расти, пока не стала принцу по плечо. Всякий, кто посмотрел на неё, невольно улыбнулся бы, залюбовавшись на прелестный носик, гордо смотрящий в небо, большие смеющиеся глаза цвета вечернего облака, густые волнистые волосы, кончики которых закрывали место, где спина кончается и начинаются стройные прямые ножки.

Она огляделась и сразу попросила пить. Он возликовал: Я знал! Принц подал ей стакан воды, но только она успела взять стакан в руки, как глаза её закатились и она начала увядать у него на глазах. Перепуганный принц побежал к телефону, чтобы вызвать скорую. Он пробил вызов и вернулся в комнату, но там никого не оказалось.

В комнате стоял свежий запах апельсина, а на столе лежали апельсиновые корки. Показалось, решил он и выдохнул с огромным облегчением. Не надо есть на ночь так много сладкого, а то всякая ерунда начинает мерещиться. Пару часов принц метался между лёгким, а вдруг не показалось? чувством вины и чувством радости, что это всё ему привиделось. От потрясения он даже забыл, что он с лёгкостью может проверить, так ли это на самом деле. Ведь апельсины спрятаны у него в надёжном месте. Когда он открыл заветную дверцу, то не поверил своим глазам: апельсинов было два. Привыкнуть к этой мысли трудно. Неприятно ощущать себя убийцей. Невольным убийцей. Преступником. Добросовестным, честным преступником.

Осталось ещё два апельсина. На этот раз он готовился очень тщательно. Он поставил на стол кувшин с водой, сразу заранее наполнил стакан, там же на столе он поставил большой таз с водой, коротко вздохнул и быстро, чтобы не потерять ни секунды драгоценного времени, быстрыми и точными движениями очистил апельсин. Как только девушка появилась, он тут же, не разглядывая, какая она прелестная, посадил её в тёплую воду, сунул ей в руки стакан с водой и проследил, чтобы она выпила его до дна. Она сидела в тазу свежая, с капельками воды на коже, и улыбалась. Она была прекраснее первой. Запястья и щиколотки тоньше, глаза ярче, волосы длиннее, а кожа нежнее – он никогда не видел такой сияющей кожи! Принц выдохнул и, посадив апельсиновую девушку на диван, вышел на кухню выпить валерианки, потому что он сильно переволновался.

Когда он через десять минут вернулся в комнату, то опять обнаружил на столе апельсиновые корки, едкий запах цитрусовых, разлитую воду, мокрую простыню на диване – и всё. Её не было. Она исчезла без следа, как и первая. Сейчас он не так сильно испугался, но ему стало не по себе.

Он уже истратил два апельсина. Остался один. Тут надо подумать, прежде чем открывать последний. Что же он не учёл, почему при соблюдении всех условий, у него ничего не получилось. Он методично анализировал свои действия в первый и второй раз. Во второй раз девушка прожила немного дольше, чем первая. В чём разница? Вода была и там, и там. В чём секрет? И тут его осенило: они умерли или исчезли, когда остались одни: в первый раз он вышел к телефону, а второй – в кухню, принять валерианку. Он их покинул. В самый ответственный момент его не было рядом, и они погибли. Воды было вдоволь. Напиться – не проблема. Значит, их жажда была не физическая, а чувственная. Напиться они должны были не водой, как он примитивно предполагал, а его чувствами, его любовью, его нежностью и вниманием. Именно об этом сказала ему Королева пчёл: открой апельсины, когда будешь готов. А он своими руками, будем говорить прямо, испортил два апельсина. Это было так наглядно, что он испугался, что не только эти два апельсина загублены им легко и бездумно, но и все принцессы, которые были в него влюблены и потом исчезли из его жизни без следа, тоже погибли оттого, что он был не готов жить для них, жить с ними, отказаться от своего горько-сладкого одиночества – друга размышлений и его драгоценного писательского дара, и не был готов принять женщину как равного партнёра и свою половину.

Итак, весь вопрос в том, готов он или не готов? Открывать последний апельсин, или оставить, пока не придет уверенность, что он не загубит нежную, такую ранимую апельсиновую девушку. Он долго не мог решиться открыть последний апельсин. Прошло целых три дня, прежде чем он решил, что пора сделать такой важный шаг. На всякий случай он, как и раньше, приготовил и кувшин, и стакан, и таз с тёплой водой, ведь сработало же раньше! Он даже добавил в стакан воды чайную ложку апельсинового мёда, подаренного Королевой пчёл – хуже не будет! и сам от волнения хватил глоток волшебного мёда. Сбегал в туалет, чтобы уж не покидать новую девушку.

Буду носить её на руках, чтобы не разлучаться, решил он. С бьющимся сердцем он очистил апельсин, тут же посадил её в приготовленный таз с тёплой водой, сам локтем проверял – тёплая, схватил за крошечные ручки и, не отрывая глаз, ждал, пока она не перестала расти. Тут же дал ей воды с мёдом, проследил, чтобы она всё выпила, заставил её посидеть в воде ещё минут десять и, завернув в простыню, посадил на колени и обнял.

Она прижалась к нему всем телом, иногда она ворочалась, как во сне, пытаясь найти положение, при котором она наиболее близко с ним соприкасалась. Прошло два часа. Она была жива. Он испытывал такую нежность и такую радость от того, что она жива, что боялся пошевелиться. Потом, осмелев, он лёг, не открывая глаз, она прилепилась к нему, закутала его волосами, а он положил её головку на своё сердце. Она мерно и тихо дышала, похоже, спала. Он же всю ночь не сомкнул глаз.

Утром ему пришлось отнести её в туалет и научить пользоваться унитазом, раковиной и ванной, сложнее всего было с колонкой, не так-то просто апельсиновой принцессе освоить сложное искусство включать газовую колонку, это подвластно лишь простым смертным! В первый раз, когда она принимала душ, ему пришлось стоять рядом и регулировать температуру воды. Как только он вышел из ванной, она тут же начала звать его, не справилась со шлангом, залила водой пол и выскочила вся заплаканная и дрожащая.

Первые дни он почти всё время носил её на руках, потом она ходила за ним по пятам и стояла у двери, когда он занимал туалет. Мыться они после того, как она залила пол в ванной, стали вместе. Когда он работал, она сидела рядом и гладила его роскошные волосы. Но постепенно она набирала силу и на исходе первой недели он уже смог выйти на работу. Она ждала его весь день, сидя у дверей. Когда он уходил, она была веселой и румяной, а когда возвращался, то щёки её были бледны и глаза заплаканы.

Пока ей не удавалось стать полноценным человеком. Сначала принцу нравилось, что она буквально не может без него жить, а потом стало тяготить. Она старалась, она очень старалась. Она быстро выучилась читать и писать и пристрастилась к книгам: стала читать целыми днями напролёт. Она прочитала всё, что могла достать, встав на стул, но полки такие высокие, что, даже стоя на стуле и вытянув руку вверх, она могла достать только до половины книжных полок. Она освоила интернет и выискала всё, что могла, о принце и его семье. Он очень неохотно рассказывал ей о своих родных. Он был очень похож на отца, просто одно лицо, и, как многие сыновья, он очень любил его, но всё время сравнивал себя с ним и выходило, что отец смелее, интереснее, красивее, чем он, и в сердце его змеёй вползала зависть к отцу, хотя принц и сам не понимал, что так его задевает, тем более, что ни доказать что-то отцу, ни превзойти его, по причине того, что отца уже давно не было на свете, он не мог, а обида на него осталась.