Страница 39 из 58
Неожиданности, правда, тоже имеют периоды созревания. А созревание их происходит, по обыкновению, в тайне. Тайна же на войне – одно из могучих видов оружия, которое до времени не имеет зримо воспринимаемых очертаний и конкретностей.
Для Ставки и ее главного инструмента – Генерального штаба своеобразной тайной являлись события, развивавшиеся в первых числах октября 1941 года на Западном и Резервном фронтах. Неизвестность происходившего там, разумеется, томила души Сталина и Шапошникова, но, коль не было явных поводов ощутить опасность, они пребывали в относительном спокойствии, недоумевая, однако, почему оборвалась мощная система связи сразу со всеми штабами Западного направления. На телефонный звонок 5 октября дежурному Генерального штаба члена Военного совета Московского военного округа дивизионного комиссара Телегина, обеспокоенного нарушившейся связью, особенно с Резервным фронтом, последовал успокоительный ответ:
– На Западном и Резервном фронтах за истекшие сутки существенных изменений обстановки не произошло…
У Телегина же были причины для беспокойства: Резервный фронт, развернутый в тылу Западного фронта, прикрывал Москву на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже; его армии находились ближе других к Можайской линии обороны, не занятой достаточными силами наших войск. А он, сорокадвухлетний политработник Константин Федорович Телегин, был сейчас в штабе прифронтового округа «за главного», следовательно, в ответе за все, ибо командующий войсками округа генерал Павел Артемьевич Артемьев срочно выехал под Тулу для принятия мер по укреплению обороны города, а заместитель командующего генерал-майор Н. П. Никольский отбыл на восток от Москвы с задачей ускорить подготовку и отправку на Можайский рубеж обороны артиллерийско-пулеметных батальонов и проверить подготовку маршевых пополнений. Телегину приходилось в единственном лице совмещать командование округа, выслушивать доклады начальника штаба, начальников управлений, вдумываться в противоречивость поступавших с фронта сведений и принимать решения.
Генерал Артемьев ночью 2 октября позвонил из Тулы и сообщил о создавшейся там напряженности в связи с отходом расчлененных немцами армий Брянского фронта. Назревала угроза вторжения врага в Тулу, подобно тому, как внезапно ворвался он, преодолев за сутки расстояние в 130 километров, в Орел, оказавшийся неприкрытым. Жители Орла даже приняли появившиеся на улицах танки 24-го немецкого корпуса за советские, а ходившие по своим маршрутам трамваи послушно уступали вражеским машинам перекрестки. И Артемьев настоятельно потребовал от Телегина докладов о сообщениях с Западного и Резервного фронтов и о принимаемых мерах на случай прорыва немецко-фашистских частей в направлении Москвы.
Окружные связисты были бессильны связать Телегина хоть с каким-либо штабом частей Западного направления. Проводная связь не работала и эфир был «непробиваем». А понимание того, что между Орлом и Тулой нет наших оборонительных рубежей, занятых войсками, тиранило разум. Это больше всего тревожило и Артемьева, не имевшего, находясь в Туле, постоянных контактов с руководством Генерального штаба.
Со всей очевидностью было ясно: надо принимать экстренные меры по обороне Тулы. Он, Телегин, делал все возможное для скорейшего продвижения в район Плавск, Мценск эшелонов с резервными войсками, из которых по решению Ставки формировался 1-й гвардейский корпус. Артемьев же получил указание Ставки оставаться в Туле до прибытия туда генерал-майора Лелюшенко, назначенного командиром этого корпуса, и принимать решительные меры для защиты подступов к Туле. В ночь на 4 октября по приказу генерала Артемьева и с ведома областного и городского партийных комитетов были подняты по боевой тревоге Тульское оружейное военно-техническое училище, истребительные батальоны и подразделения войск НКВД, охранявшие оборонные заводы. Утром их включили в состав частей 1-го гвардейского стрелкового корпуса. На подступах к городу началось спешное строительство оборонительного обвода…
Напряжение в штабе Московского военного округа возрастало. Константин Федорович Телегин ощущал тревогу с особой остротой, будучи военачальником довольно опытным. В его военной биографии схватки с Колчаком и Врангелем, бои у озера Хасан и в снегах Финляндии. Он умел сопоставлять военные события, искать им объяснения, намечать задачи и предвидеть ход их решений. Но был и в меру осторожен, чему научился, занимая в прежние годы различные политические посты в пограничных войсках НКВД. Константин Федорович прочно усвоил для себя правило: без особой нужды не обращаться в вышестоящую инстанцию, а если обращаться, то быть в большой мере спрашивающим, а уж потом, если есть такая необходимость, высказывать свои соображения. Иногда не без иронии думал об этой своей осторожности, но не изменял ей, привыкший на границах каждое событие расценивать всесторонне.
Вот и сегодня: рука прямо тянулась к «кремлевскому» телефону; нужна была свежая информация из Генштаба. Но, узнав от начальника штаба округа генерал-майора И. С Белова, что Ставка Верховного Главнокомандования в эти дни занята переброской 49-й армии генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина с Вяземского рубежа на орловско-курское направление, несколько успокоился, пусть и ненадолго. Из Тулы опять позвонил генерал Артемьев и передал распоряжение генералу Громадину – своему помощнику по ПВО – немедленно перебросить под Тулу два зенитных артиллерийских полка или отдельных дивизиона…
Что же случилось?.. После разговора с Громадиным перезвонил в Тулу, но Артемьева там уже не застал. Оказалось, что с группой командиров он уехал в сторону Малоярославца и связь с ним потеряна… Телегин приказал окружным связистам попытаться «пробиться» в Малоярославец. Оттуда последовал встречный телефоный звонок в кабинет начальника штаба генерала Белова. Докладывал начальник оперативного отдела оборонительного строительства полковник Д. А. Чернов: по дорогам с запада отступают тыловые отделы и подразделения 43-й армии. Задержанные командиры сообщают о широком прорыве немцами наших оборонительных позиций и о том, что некоторые дивизии 43-й армии уже ведут бои в окружении.
Сообщить в Генеральный штаб непроверенную информацию? Это не в правилах Телегина. Полковнику Чернову был отдан по телефону приказ выставить на всех дорогах западнее Москвы вооруженные заставы, задерживать и подробно опрашивать отходящих к столице военнослужащих и гражданских лиц, а в направлении Спас-Деменска выслать разведку. Использовал еще одну возможность для выяснения обстановки: распорядился запросить дальние посты воздушного наблюдения, опоясывавшие Москву. Но генерал Д. А. Журавлев, командир 1-го корпуса ПВО, ответил, что никаких тревожных донесений ему не поступало. Правда, связь с главным постом ВНОС Западного фронта почему-то оборвалась.
Теперь оставалось ждать результатов воздушной разведки – благо, полковник Сбытов Николай Александрович, командующий военно-воздушными силами Московского военного округа, еще в августе отдал своим авиационным частям приказ непрерывно держать под наблюдением все магистрали, ведущие к Москве со стороны линии фронта, особенно те, над которыми чаще всего появлялись с разведывательными целями немецкие самолеты. Сегодня группам истребителей была поставлена задача с особой тщательностью обследовать дороги в районах Юхнова, Спас-Деменска, Рославля и Сухиничей.
И вот в кабинете дивизионного комиссара раздался телефонный звонок от Сбытова. Обычно всегда спокойный и сдержанный, Николай Александрович докладывал взволнованно и даже изменившимся голосом:
– Товарищ член Военного совета! Вылетевшие на задание летчики только что приземлились в Люберцах и доложили: ими обнаружена большая колонна немецких танков! Движутся со стороны Спас-Деменска на Юхнов!
– Не может быть! – отозвался Телегин, окинув встревоженным взглядом собравшихся у него штабных командиров. – Немедленно зайдите ко мне!
Когда полковник Сбытов вошел в кабинет, Телегин как можно спокойнее обратился к командирам: