Страница 9 из 12
Да, Кеннеди тогда, прям в апреле, быстренько решил было реабилитироваться – в глазах своего военно-промышленного комплекса и милитаристов всех мастей, которым, как известно, только и служат американские президенты. И устроил позорное вторжение на Кубу, в заливе Свиней. И получил по рогам от свободолюбивого кубинского народа! Вот молодцы Кастро с Че Геварой, умники-бородачи! Накостыляли мальчишке президенту американскому так, что мама не горюй! Уползли недобитые янки на свой континент, раны зализывая.
Не все, конечно, в стране и мире складывается, как по нотам. Но на то он и есть, диалектический матерьялизьм, единство и борьба противоположностей! И китайские оппортунисты гадят Стране Советов, чего там говорить. И реваншисты из ФРГ никак не успокоятся оттого, что у них под боком цветет и мирно развивается социалистическая Германия. Переманивают к себе неокрепшие немецкие души, соблазняют зарплатой в твердых германских марках. И бегут, бегут к ним немецкие бюргеры – дескать, на Западе сосиски толще и пиво слаще. Четыреста тысяч, говорят, только в этом году утекло. Да только мы им скоро устроим реванш по всем границам! Решение только что приняли, и теперь мы стену между двумя Германиями выстроим такую, что не то что какой-нибудь инженеришка, польстившийся на западные «блага цивилизации», – ни одна мышь не проскочит! И назовем ее – антифашистской! Дескать, строим мы ее не потому, что восточные немцы на Запад усвистывают, а потому, что недобитые фашисты и реваншисты всех мастей пытаются в обратном направлении проползти и в социалистической Германии устроить выходки и провокации. Пусть тут и наша пропаганда постарается, и ульбрихтовская[4].
А какую мы третьего дня плюху выдали очередную? И мальчишке Кеннеди врезали, и престарелому канцлеру немецкому Аденауэру! А?! Как им всем в очередной раз нос утерли?! Вы, американцы, шестого августа сорок пятого атомную бомбу сбросили на мирный японский город Хиросима – а мы, советские люди, ровно шестнадцать лет спустя, шестого августа шестьдесят первого, запустили, в целях мирного освоения космоса, нашего простого русского парня Геру на орбиту! И крутился он там целые сутки, семнадцать с лишним витков – в то время как американцы до сих пор и одного-единственного витка вокруг планеты не выдали! И сегодня, девятого августа, в годовщину того, как вы еще один японский город, Нагасаки, уничтожили – мы, напротив, готовимся принять и торжественно встретить в Москве второго советского космонавта, замечательного русского, советского парня Германа! Можно всем этим господам, иностранным послам и дипломатам, об этом напрямую сегодня сказать, и в Георгиевском зале Кремля, и с трибуны Мавзолея. Мы – мирные люди, а вы – агрессоры, империалисты и трубадуры войны! Нет, лучше не надо, не будем в такой торжественный момент тыкать им в глаза, кто они такие. Еще уйдут с приема, как тогда, в новогоднюю ночь. Не будем сами себе радость портить. Лучше сосредоточимся на главной теме: какую радость доставил космонавт номер два всему без исключения, советскому народу, всему прогрессивному человечеству! Снова наш парень, простой парень Гера, взмыл – благодаря усилиям советской техники, рабочих, ученых и конструкторов – над планетой и целые сутки парил над нею, семнадцать витков накрутил! Что, съел, щенок Кеннеди?! Где твои астронавты?! В море падают после суборбитальных полетов недоделанных!
– Никита Сергеевич, вам пора. – Начальник охраны неслышно подошел по траве. – Только что позвонили: самолет со Вторым Космонавтом вылетел из Куйбышева во Внуково.
Да! Надо возвращаться к государственным хлопотам. Однако нельзя не согласиться, что среди этих хлопот бывают до чрезвычайности приятные. Встреча на аэродроме второго советского космонавта – из их числа.
Провотворов
Гале он сразу так и сказал: на прием ты сегодня не пойдешь. Она, конечно, ждала и готовилась. На встрече Юры Самого Первого в Кремле она ведь присутствовала. Тем более что полет Геры все-таки оказался на сутки длиннее, чем у Юры. Вдобавок как-то складывалась уже традиция внеурочных, можно сказать, неожиданных торжеств. Понятнее стало высшему советскому свету, как одеваться в таких случаях, какого рода причесончик делать. И, конечно, Галя ужасно расстроилась. И обиделась. Однако виду не подала. Никаких женских штучек, на которые горазд слабый пол, применять не стала. Никаких слез, ломанья рук или упреков. Просто замкнулась, губы сжала. И лишь спросила: «Почему?» А генерал – ответил: «Сейчас я не могу рассказать. Это очень важно, и, поверь мне, это решение направлено лишь тебе во благо». А она только слегка набычилась: «Здесь замешана другая женщина?» – девчонка, право слово! Провотворов обнял Иноземцеву, приласкал – чего обычно не делал практически никогда, в дневные, обыкновенные, не интимные моменты. Сказал: «Ну, что ты!»
Он ведь тоже: еще с первой своей женой поставил во главу угла правило: с женщиной, как и с подчиненным, надо быть до конца честным. И не копить обиды и недомолвки. Разъяснять все сразу. Ставить точки над «и». Поэтому взял за плечи, повернул Галино лицо к себе и выговорил: «Поверь мне, в этот раз тебе в Кремль со мной лучше не идти. Я тебе потом все объясню, но сейчас намекну. Ты девочка умная, поймешь. Иногда лучше проиграть один бой, но благодаря этому выиграть битву. И еще: чем ходить раз за разом в качестве приглашенной на чужой праздник, лучше однажды пригласить всех на свой праздник. Ты меня поняла?» – строго спросил.
– Не совсем. Но я тебе верю. – Ее плечи слегка обмякли в его руках.
– Это хорошо. Поверь мне: я бы очень хотел тебя видеть сегодня рядом с собой, но нашему общему делу это, к сожалению, может очень сильно помешать.
И генерал убыл на демонстрацию на Красной площади, а потом и на торжественный прием в Кремль один.
Подходящий момент случился, когда Никита, дойдя до нужного градуса восторженности – которая всякий раз его посещала, когда в державе случалось что-нибудь великое, – схватил свою рюмку и направился в самый дальний конец Георгиевского зала, где скромненько стояли, никем не узнанные, в гражданских костюмчиках, никому не известные молодые парни: летчики из спецотряда ВВС номер один – иными словами, отряда космонавтов. А неподалеку – так же никому не известные товарищи более зрелых лет, обеспечившие этот великий звездный прорыв, а именно: конструкторы, ученые и инженеры, от Королева Сергея Павловича до других, не менее умных товарищей. Следом за Хрущевым отправились и виновники нынешнего торжества, можно сказать, именниники в мундирах майоров ВВС: Юра Самый Первый и слегка затмивший в этот день его всемирную славу Космонавт Два Герман. За Никитой и главными героями события по залу потянулись сановные подхалимы – в первых рядах, конечно, Леня Брежнев.
– Вот, хочу и с вами чокнуться, товарищи, – Никита потянулся к будущим космонавтам рюмкой, которая, невесть каким образом, вдруг оказалась наполненной. – Видите! – воскликнул он, чокаясь со всеми подряд. – как говорится, все там будете! Я имею в виду, – лукаво поправился Хрущ, – что все вы, как ваше начальство вам и обещало – правильно, Сергей Павлович? – он поворотил свое большое, но живое тельце к Королеву, – тоже возвыситесь, так сказать, в космос, и всех вас мы, я надеюсь, здесь, в Кремле, будем встречать и чествовать. Все ли в порядке у вас? – Маленькие, проницательные глазки Председателя Совета Министров и Первого секретаря Президиума ЦК заелозили по лицам молодых старлеев, которым уже и безо всяких полетов выдалось редкое по советским меркам счастье: служба в элитном отряде в Подмосковье, на которой год идет за два. – Всего ли у вас в достатке? Жилье, денежное довольствие? – Все, разумеется, наперебой стали заверять вождя, что да, отлично, прекрасно, лучше не бывает. А тот гнул свое: – Не слишком ли вам главный конструктор, Сергей Павлович, освоением новой техники докучает? – Будущие космонавты, в большинстве своем салажата, моложе тридцати, чуть не хором стали заверять Хруща, что все замечательно, мы хотим и можем учиться еще больше. А Никита заметил новое лицо, которое, конечно, тут как тут: – А Провотворов – как? Он вас своими тренировками не сильно мучает? – И все, естественно, откликнулись: то, что надо, Никита Сергеевич, мы можем еще больше, готовы заниматься еще лучше, тренироваться еще шибче, круглые сутки! – Еще бы, все парни на двух примерах, Юры Первого и Германа Второго, разглядели, какими почестями и какой славой завершаются их упорный труд и подготовка, и готовы были претерпеть и преодолеть все на свете, лишь бы их с такой же помпой и почетом, как первых двух, встречали на Земле.
4
Вальтер Ульбрихт в ту пору являлся руководителем ГДР – Германской Демократической Республики.