Когда боги против

Иногда взгляд натыкался на табло времени, фиксируя, как сменяют друг друга вахты и вот тогда где-то за гранью сознания возникала тревога. Она росла, прорываясь необходимостью подняться и... я делала рывок, тут же падая обратно... в пустоту бесчувственности. Несмотря на беспомощность, в которой если что и давало надежду, так мамина колыбельная, постоянно звучавшая у меня в ушах, одна я не оставалась. Чаще всего замечала двоих.

Один был невысоким, грузным и, что выделяло его из других, старым. Он садился так, что я видела лишь его руку, безвольно лежавшую на колене, и что-то рассказывал, слышимое только ему. Иногда вставал, подходил ко мне, наклонялся и... смотрел. Пристально... безжалостно.

Второй, наоборот, очень молод. Этот постоянно вскакивал с пластикового табурета, проносился мимо, чтобы тут же кинуться обратно, зачем-то размахивая руками. Ладонь была узкой, пальцы - тонкими, музыкальными. Приближался он, когда я закрывала глаза, все глубже погружаясь в зыбкое марево небытия. Прикасался к моему лицу, трогал губами губы, нежно гладил шею, плечи, никогда не спускаясь ниже. Малейшее мое движение заставляло его отскакивать....

Я старалась не шевелиться. Он был живым, теплым и... от него пахло чем-то знакомым. А еще... когда он был рядом, я видела сны и... чувствовала себя счастливой. Из одного такого сновидения, наполненного присутствием рядом со мной Карина, Лоры, Леты, мамы, отца, меня вырвал голос. Он был знакомым, хоть я и не слышала его уже очень давно.

Сначала он прозвучал как будто издалека: "Заканчивайте!" - резко и бескомпромиссно, затем уже ближе, с ноткой недовольства:

- Чем здесь воняет?

Его собеседник был мне тоже известен, судя по хватке - капитан, но на этот раз он хоть и не оправдывался, но некоторая напряженность чувствовалась:

- Мы нашли ее в коллекторе, а вы приказала....

- Ты хочешь напомнить мне, что именно я приказал? - недоуменно уточнил мужчина, имя которого крутилось в памяти, но все-таки отказывалось вспоминаться.

- Обеспечить полноценный уход!

- Вы запретили ее... трогать.

 Капитан явно собирался произнести другое слово, но и это прозвучало весьма красноречиво.

- Я запретил твоим уродам пялиться на нее и распускать руки, - вроде как даже ласково прошептал первый.

Я ожидала более грубого продолжения, но, похоже, ошиблась.

- Дамир, - теперь в голосе не было даже намека на эмоции, - отнеси ее в мою каюту.

Пауза была короткой, но мгновение тишины неожиданно напугало меня своей остротой и... будущим, со всей ясностью открывшимся передо мной. Я вспомнила его... имя.

- И можешь открыть глаза, антидот уже подействовал.

Последнее относилось уже ко мне. Что ж, он был прав. В той слабости, которую я ощущала, не было безволия, заставляющего воспринимать все отстраненно.

- Ильдар? - продолжая надеяться, что все это лишь галлюцинации, навеянные последними событиями, осторожно уточнила я, выполняя его не просьбу - приказ.

Это был, действительно, он. Психолог, работавший на Штанмаре по контракту с люценианцами.... Как же слепа я была, не опознав в нем выходца с Самаринии! Впрочем, тогда эти льдисто-голубые глаза были значительно более живыми.

- Будет лучше, если ты сразу привыкнешь обращаться ко мне, используя: мой господин. Это избавит тебя от множества... проблем.

Ильдар с едва заметной снисходительностью наблюдал за тем, как я попыталась сесть на узкой кровати, на которой лежала. Одета я была все в тот же тренировочный костюм и... он был прав, от меня довольно сильно пахло.

- Мой господин.... - с иронией протянула я, хоть и осознала скрытую в его словах угрозу.

Осознала, но... не приняла. Не позволило воспоминание о том, как мы сидели рядом друг с другом и говорили о... звездах. Сарказм добавил сил, так что мне удалось даже встать. Да... зрелище должно было бить контрастом.

Он, в белоснежной рубашке, выпущенной поверх элегантных брюк, заправленных в высокие сапоги. Короткие светло-русые волосы вроде и небрежно зачесаны назад, но это лишь видимость, над его прической поработал мастер. Аристократично-элегантен и... так же, высокомерен.

И я.... Одна фраза: "Чем здесь воняет?", и все встает на своих местах.

Вместо того чтобы оборвать меня, заставить прочувствовать, что моя насмешка прозвучала оскорблением, да еще и в присутствии капитана вольных, Ильдар просто подошел ко мне. Ладонью, затянутой в перчатку, провел по лицу. Не желая того, я потянулась за безыскусной лаской. Ни малейшего сексуального оттенка, лишь радушное тепло, к которому хотелось, закрыв глаза, прильнуть....

- Я рад, что ты - жива....

Открыла глаза я резко, оглянулась, точно помня, что еще мгновение назад находилась в скудно обставленной каюте. Каюта - осталась, но теперь она была... моей, на эр четвертом.

- Карин? - выдохнула я недоверчиво, отступая назад и... наталкиваясь на препятствие, которого не видели мои глаза. - Что здесь....

- Ты хочешь узнать, что здесь происходит? - поинтересовался... Йорг, ехидно усмехаясь.

Жестко положив ладони мне на плечи, тряхнул, глядя на меня... с презрительной снисходительностью.

- Тебе стоит внять моим предупреждениям, пока весь твой мир не стал одной большой иллюзией....

Обстановка, словно реагируя на его слова, "потекла", расползаясь на цветные нити, "упала" к моим ногам лоскутками.

- Ильдар?! - отшатнулась я, понимая, что правила игры под названием "жизнь" безвозвратно изменились.

И выбор, который мне оставил стоящий напротив... человек, был невелик: потерять разум - иллюстрация его способности реализовать свои угрозы сомнений в этом не оставляла, или... признать, что смирение - единственный способ выжить. Хотя бы... пока.

- Извините, - я отвела взгляд, приняв решение быстрее, чем дернулось в груди сердце, - мой господин....

Все было так, как хотел Ильдар, но... почему-то у меня возникло ощущение, что он моей покладистости не поверил.

* * * 

- Это - твоя комната.

Когда я следом за молчаливым мужчиной, которого Ильдар называл Дамиром, вошла в открывшийся при нашем приближении проем, самаринянин остался стоять на пороге. Нести меня не пришлось, послушание и слабость для меня не являлись синонимами.

- Блокировки нет, но покидать ее без сопровождения не советую.

- Для чего я нужна... моему господину?

Вряд ли равнодушие в моем голосе можно было спутать со смирением, но я посчитала, что переигрывать не стоит. Не знай он меня там, на Штанмаре, можно было бы попытаться ввести в заблуждение, но... прошлого не изменить. О свободе и рабстве мы с ним тоже говорили. Моя точка зрения на этот вопрос ему была известна.

Катер, на котором мы покинули корабль вольных, прежде чем нырнуть в ангар, облетел крейсер Самаринии по большой дуге, словно давая мне возможность оценить его красоту и... мощь. Насколько я разбиралась в этом вопросе, по классификации Союза его можно было отнести к тяжелым, но те выглядели более массивными, грубыми, этот же отличался изяществом линий, утонченностью, которая нисколько не обманывала - при необходимости он без труда становился смертоносным.

- Скажем так, - не ушел от ответа Ильдар, - ты - моя прихоть. А я не привык отказывать себе в желаниях.

- Я не столь уж и молода, - в его голосе я не услышала угрозы, потому и решила продолжить разговор, - не невинна, не так уж и красива. В постельных утехах не искусна, танцевать умею, но постольку-поскольку, петь - тоже. Весь мой талант - умение прокладывать курс, но найти специалиста моего уровня можно было и без меньших затрат.

Ильдар меня не прерывал. Когда я медленно, все-таки подспудно опасаясь его реакции, развернулась к нему, отреагировал на мое движение лишь легким прищуром.

- Во вспыхнувшее вдруг желание поверить я не могу, - не остановилась, воодушевленная его молчанием и вниманием, с которым он слушал мои доводы. - Все, что слышала о самаринянских жрецах, противоречит этому предположению. Да и встреча со старшим братом... моего господина, доказывает, насколько вы умеете контролировать собственные душевные порывы.