Когда боги против

Эта должна была стать далеко не последней....

А перед глазами, как если бы все произошло лишь вчера, вновь возник тот миг....

Вода разбивалась брызгами у их ног, в небе истошно кричала птица, а замерший изваянием на краю мола Ирдис говорил....

Слова острыми лезвиями вспарывали самообладание, терзали своей бесчувственностью.... И... неотвратимостью.

"....Люцения сгорит первой. Затем будут Окраины, стархи, скайлы, демоны. Потом падет Союз, за ними наступит и наш черед.... С нас все началось, нами и закончится...."

Та встреча с будущим была для тогда еще Владимира Шторма далеко не последней. Смерти самого Ирдиса и трагической гибели его кайри - воплощенной в женщине Богини, тоже нашлось место в их череде....

- Васай, лиската! - раздалось с возвышения, на котором теперь стояли двое: Шаенталь и... младший внук Ирдиса - Ильдар, ставший лиската в неполные тридцать шесть. - Васай....

- Васай! - Ирдис был единственным, кто подхватил следом за эклисом здравный клич, успев принять кубок из рук Шаенталя за мгновение до того, как ладонь Ильдара коснулась узорчатой ножки. - Кровавая Чаша для рода Исхантель, - продолжил он в удушающей тишине, повисшей в ритуальном зале.

- Твой выбор? - равнодушно поинтересовался эклис, повернувшись к Ильдару, лицо которого напоминало маску.

- Мой выбор! - не скрывая торжества, вновь опередил Ильдара Ирдис, бросив быстрый взгляд в стрельчатое окно. - Пока последний луч света не склонится перед тьмой, я старший в роду.

- Твой выбор, - отступив на шаг назад, согласился эклис. - Да будет так! Кровавая Чаша для рода Исхантель!

- Ирдис.... - не крик - мольбу Ильдара не услышал никто, лишь дрогнули губы, да комом встало в горле....

- Васай твоему пути, лиската! - улыбнулся тот... поднося кубок ко рту.

Глоток... огнем опалило язык, небо, хлынуло в глотку.... Еще глоток... глядя в глаза внука, которому предстояло сделать то, что не получилось у него, делясь той силой, что помогала верить....

Вопреки всему.

Сердце дернулось, захлебываясь ядом, замерло....

Еще глоток, пока последняя капля не застыла кровью на губах....

Чаша дрогнула в ослабевшей руке, взгляд помутнел, отказываясь видеть одинокую слезу на щеке внука... второго внука, вставшего за спиной брата.

Кинжал Ирдис вынул, позволяя себе рухнуть на колени. Не слабость - почет, который он оказывал той, что должна была забрать его жизнь.

Камень глухо стукнул о камень, но еще раньше, чем затих тяжелый гул, в него вплелся новый звук. Сначала каплей за каплей... кап... кап... кап.... Потом тонкой струйкой по покатому боку, окрашивая в алое белую ткань одежды, холодные плиты пола святилища богини Выбора, готовой принять своего нового лиската, наполняя чашу, даруя прощение и... давая шанс.

- Васай твоему пути, лиската! - почерневшими губами прошептал Ирдис, поднимая голову... в последний раз.

Как внук произнес церемониальную фразу: "Храм Выбора под властью Единого", - он уже не слышал....

Ритуал Кровавой Чаши был завершен, став символом появившейся у Белой надежды ....

Жизнью за ... жизни.

Глава 1.

    - Курс в системе, - не отрывая взгляда от экрана, на котором постоянно менялись данные, произнесла я, давно ожидаемую капитаном формулу.

Тот меня не торопил, расчет прыжка для такой махины, как наш красавец, дело скрупулезное и кропотливое, да и порт назначения нам изменили буквально в последний момент, но некоторую напряженность я ощущала. Спиной. Той самой, за которой Шу Ен и сидел.

- Принято, - тут же отозвался он. - Курс принят. Подтверждаю. Двигатели на разгон. - Помедлил, дождавшись, когда отстучат технари, и неожиданно выдал: - У тебя заканчивается контракт.

- Угу, - хмыкнула я довольно, но даже не дернулась, чтобы оглянуться. Еще две минуты.... - Через двенадцать дней. Вот доведем нашу посудину и... домой.

Воцарившуюся на мгновение в центральном тишину разорвал дружный смех. Хохотали все. И капитан, и оба пилота, и связист. Не отреагировала на пришедшую вдруг в голову хохму только я.

Впрочем, за четыре последних года, тут к моим выходкам уже привыкли.

Веселье прекратилось так же резко, как и началось.

- Прыжковые на мощности. Готовность.

- Принято! - В голосе кэпа все еще слышалось довольное урчание. - Прыгаем! - Как только экраны посерели - корабль вошел в прокол, как у нас говорили, без всплеска, откинулся на спинку пилот-ложемента. Он сидел чуть правее меня, так что я могла незаметно за ним наблюдать на глянцевой панели одного из расчетных дисплеев. - Как только не называли наш тяжеловес, но чтобы посудиной....

Я оглянулась, стараясь не улыбаться, пожала плечами:

- Все когда-то происходит в первый раз.

Ен, соглашаясь, кивнул и, ничуть не смущаясь наличием свидетелей разговора, заявил:

- Я дал запрос на продление твоего контракта.

Карин Йорг - первый пилот, заметно напрягся: для него это была больная тема. Еще половину стандарта назад он считал дни, когда я покину эр четвертый, а после того памятного полета на Штанмар, с грузом для пострадавшей от падения астероида планеты, вдруг воспылал ко мне страстью.

Не сказать, что я была особо против - парень неглупый, да и симпатичный, но принципом: не заводить шашни там, где работала, пренебрегать не хотелось.

- Знаю. Уже получила уведомление.

- И что думаешь? - поинтересовался капитан. Он улыбался, но взгляд оставался серьезным.

- Что думаю? - повторила я машинально, пытаясь сообразить, а что я, действительно, думаю. Соображать не пришлось, слова вырвались еще до того, как я их осознала. - Домой хочу. На Зерхан.

Ответный взгляд кэпа был понимающим. Был у нас как-то разговор в одну из ночных вахт. О семье, о доме, о родине.... О двух моих младших сестренках, о матери - учительнице, об отце - враче, как говорила мама, милостью Богини Предназначения, о нелегком выборе, который мне однажды пришлось сделать....

Не было у нас в роду никого, кто был бы связан с космосом, далекими путешествиями. Все очень буднично и прозаично: лечить, учить.... Родители были счастливы в том, что делали каждый день, были счастливы друг в друге и в собственных детях.

В кого я пошла? Мама как-то сказала, что мой прадед, закончивший свою жизнь на рудниках, был бунтарем и непоседой, не знающим покоя. Возможно, была права - мой характер трудно назвать покладистым. Все, что мне оставалось, только верить ее словам. Так уж получилось, что от всех бабушек и дедушек мне и сестрам досталась только память.

- И надолго хочешь на Зерхан? - неожиданно для меня полюбопытствовал Карин.

Хотела фыркнуть - наш молчаливый подал голос, но вместо этого смутилась. И от того, насколько это приятно, когда вместо редкого, но весьма злобного ехидства в его интонациях слышится беспокойство, и от возникшего в душе ощущения, что на этот раз уйти будет значительно труднее, чем я ожидала.

- Если пообещаешь ждать, то только в отпуск, - тряхнув гривой (волосы хоть и до плеч, но густые), выдала я, чувствуя, как румянец заливает щеки.

И это - непробиваемая!

- Вот, значит, как, - довольно заулыбался кэп. - А я-то думал уговаривать кредитами, а тут, оказывается....

Качнув головой - сама подставилась, сделала попытку исправить ситуацию:

- Так выбрала же самое невероятное. Если мне не изменяет память....

Продолжать я не стала. Каждый из присутствующих не хуже меня знал, чем еще не так давно заканчивалось наше общение с первым пилотом. Растаскивать не приходилось, но вставать между, прекращая безжалостные, на грани оскорбления, споры - было. Говорил Йорг редко, но... бить словами умел.

Карин, в отличие от Ена, выросшего в семье торговца, где царили более свободные нравы, отличался традиционным для стархов воспитанием. Обязанность мужчины - зарабатывать и содержать, неся ответственность за жену, детей и не способных обеспечить себя родителей, единственное право женщины - быть заботливой хозяйкой в том доме, который она назвала своим.