Недетские игры

– Удачи! – вполне серьезно пожелал мне в спину Эд, когда я уже почти закрыла за собой дверь.

– И тебе! – отозвалась я, поправляя форму.

Шеф не терпел небрежности ни в чем.

Кабинет Ровера располагался в дальнем конце длинного и обычно безлюдного коридора. Ходила байка, что он специально забрался так далеко – давал своим подчиненным время осознать свои прегрешения, когда вызывал к себе, или передумать, когда те сами намеревались залезть голодному тигру в клетку.

Так это было или нет, спросить никто не решался, но в том, что нет дыма без огня, лично я убеждалась не раз. Вот и сейчас сомнения появились уже через несколько шагов.

Замешательство было недолгим, стоило представить, как понимающе ухмыльнется Эдик, когда я вернусь, как потерянную решимость сменила врожденная вредность.

Информер у кабинета был зеленым. Шеф присутствовал на месте и даже был готов снизойти до общения.

Не давая себе отступить, нажала на вызов.

– Элизабет Мирайя к помощнику директора Лазовски.

Пара секунд ожидания – дыхание я задержала машинально, и дверная панель дернулась, открывая доступ.

– Ты вовремя! – вместо приветствия произнес шеф, жестом указав мне на ближайший к своему столу стул. Взгляд от дисплея планшета, внешние экраны которого не были активированы, он так и не оторвал. – Как раз собирался тебя вызывать.

От неожиданности даже приподняла бровь, нарушая собственное правило: в присутствии начальства ничему не удивляться.

Хорошо, что Лазовски не заметил, а то бы на моей репутации невозмутимого маршала можно было бы ставить жирный крест. Достаточно раза, чтобы заработанное долгими годами реноме покрылось прахом.

Увы, в это мгновение я еще не знала, что это только безобидное начало.

– Присутствие Горевски зафиксировали сканеры на Зерхане.

– Горевски? – машинально переспросила я, радуясь, что еще не успела присесть. Точно бы подскочила, даже не вспомнив про собственные принципы. – Его же признали погибшим!

– Только косвенные доказательства, – спокойно отреагировал на мое изумление Лазовски. Отодвинул планшет, равнодушно, словно я была пустым местом, посмотрел на меня. – Факт его гибели мы подтвердить не смогли.

И опять он был прав, хоть и обидно.

Дело Валесантери Горевски – авантюриста, любимца и любителя женщин, высококлассного специалиста по промышленному шпионажу, продолжало оставаться открытым, несмотря на то что суд счел возможным вычеркнуть этого человека из списка живых.

– Хотите поручить его розыск мне? – уточнила я, уже не сомневаясь в ответе. Как иначе можно было интерпретировать воодушевление Странника при моем появлении?

– Не хочу, – неожиданно для меня заявил тот, сохранив на лице абсолютную бесстрастность, – но выбора у меня нет. Если кто и может привлечь внимание Горевски, так только ты.

Намеков в его заявлении было два. Один тонким назвать было сложно. Редко кто, глядя на меня, мог догадаться, что эта сексуальная брюнетка с взглядом заядлой любительницы приключений – маршал с солидным списком возвращенных в судебную систему преступников. Большинство из них как раз и попались на эту удочку, подпуская ближе, чем это стоило делать.

Не скажу, что меня радовало такое мнение о себе, но грех не воспользоваться тем, что дано природой.

Я и пользовалась… в меру разумного, конечно.

Второй… У Ровера были веские основания считать, что наш бегунок мною заинтересуется. Были у нас с тем в прошлом общие моменты.

– Когда приступать?

Я сделала вид, что ни одного из них не заметила. Шеф – что поверил.

– Вылетаешь завтра утром. Все данные по Горевски у тебя в хранилище, нужна будет дополнительная информация – к Вано, допуск я тебе уже повысил. Легенда – журналистское расследование, с Валенси все согласовано, с нюансами разберешься во время полета.

– Иду одна, без напарника?

Уголок губы Ровера дернулся, дав понять, что шеф заметил происшедшую со мной метаморфозу. Деловитый тон, равнодушно-холодный взгляд… Сидению в офисе я предпочитала оперативную работу в поле.

Впрочем, в нашем отделе другие не задерживались. Как и те, кто в первый же год службы не доходил до весьма простой истины: на все восторги и предвкушение будущих подвигов отводилось ровно столько, сколько требуется Страннику, чтобы озвучить поставленную задачу. Потом – рутина, в которой каждый неверный шаг способен привести к печальному итогу.

– С напарником, – без сомнений догадавшись, что пришло мне на ум, произнес Ровер. – Имя узнаешь позже.

– Прикрытие тенью? – я все-таки позволила себе усмехнуться, не опасаясь начальственного гнева или изматывающей душу нотации. Теперь уже можно было. Когда доходило до дела…

Вопрос был признан глупым, вместо ответа я получила направление на дверь как знак окончания аудиенции.

Ровер сказал все, что я должна была услышать, – я поняла даже то, о чем он предпочел промолчать.

Это была наша последняя возможность взять Горевски.

*  *  * 

Вместо того чтобы отправить на Зерхан по-человечески, на лайнере, шеф пристроил меня на летящий туда военный крейсер. Планета располагалась на самой окраине сектора, на ее дальней орбите «висела» база Службы границ. В просторечии – погранцов.

Информация интересная, но помочь она мне ничем не могла. Только усложнить задачу. К воякам я относилась неоднозначно.

С одной стороны, как и положено нормальной женщине, – восхищалась. Отбор в армию был серьезный, все выточены как с одного шаблона. Было на что посмотреть, да и поговорить о чем – тоже. Называлось это разносторонним развитием.

С другой… все из этой братии, с кем мне доводилось общаться, с трудом воспринимали слово «нет». Психологический настрой на победу. Не всегда легкую, но тем более заслуженную, на их взгляд.

Я разделяла подобную точку зрения – сама предпочитала трудные дела, но не тогда, когда это касалось лично меня.

В том, что не ошиблась с опасениями, мне довелось убедиться в первый же корабельный вечер.

Я разбиралась с инструкциями и напутствиями шефа, которых оказалось больше, чем обычно, когда на дисплее внутренней связи появился значок вызова.

Свернув экран и отодвинув планшет, голосом подала команду. Экран посветлел, продемонстрировав кусок чужой, с идеальным порядком, каюты и лицо офицера по особым поручениям, которого капитан крейсера озадачил обеспечением меня надлежащими условиями для пребывания на его корабле.

– Госпожа Элизабет, – начал тот весьма официально, – каперанг Райзер приглашает вас на скромный ужин в узком кругу.

Вы… Госпожа…

Как говорил обычно Ровер: «Делайте выводы».

Сказанное прозвучало весьма витиевато, но сути скрыть не сумело. В малой кают-компании соберется с десяток высших офицеров, чье грубое мужское общество я должна буду разбавлять своим присутствием.

Соревнование в комплиментах, легкое вино – маловероятно, но не исключено. По-армейски тяжеловесный флирт, рассказы о боевом прошлом и намеки, что я могла бы скрасить будущее самого достойного из них. При этом все неожиданно окажутся холостяками или в состоянии перманентного развода.

Слишком хорошо знакомо, но… не избежать. Портить с ними отношения в первый же день не стоило. Мало ли кто и когда мог пригодиться.

Как учил когда-то шеф: «Не надо делать врагов из тех, кто вполне может стать друзьями».

Подобные высказывания уже давно стали в нашем отделе фольклором, передаваемым от маршала к маршалу, но своей истинности при этом не потеряли.

– Господин ка-пи-тан, – нашивки на кителе – капитана третьего ранга, но я решила ограничиться коротким «капитан», – передайте каперангу Райзеру, что я с огромным удовольствием принимаю его приглашение. – Следуя вбитым в собственное «я» рефлексам, улыбка была милой. Про остальное там ничего не было сказано. – Во сколько состоится ужин?

Вопреки ожиданиям, следующим из всего, о чем я поторопилась подумать, особой радости в глазах офицера я не наблюдала. Приняла и приняла, словно ему было все равно.