Рейд выживших

Оба летных младших лейтенанта Петр и Михаил были недавно выпущены из училища. Совсем еще пацаны, раньше они мне казались старше. Повзрослевшими их сделали ранения и выпавшая доля. Грязные, в порванном обмундировании, потные, осунувшиеся, но с блестящими от радости глазами они стояли передо мной. Они были земляками, из одного училища, одного курса и одного полка. За несколько недель до начала войны прибыли из училища в Бобруйск. Были зачислены в состав 3-й эскадрильи 24-го Краснознаменного скоростного бомбардировочного авиационного полка 13-й бомбардировочной авиационной дивизии. Летали на «СБ». 22 и 23 июня в составе полка бомбили скопления войск и артиллерийские позиции врага в районе Бяла – Подляски, Коссова и Сувалок. Во второй половине 23 июня экипажам была поставлена задача на нанесение бомбового удара по скоплению немецких войск в районе Бреста. Бомбардировщики шли без истребительного прикрытия. На подходе к цели были атакованы истребителями противника. Отбивались как могли, но не повезло. Петра ранило в голову. Их машины были сбиты, экипажам удалось дотянуть до пущи и выпрыгнуть с парашютом. Покидая самолеты, получили ожоги рук. Ветром экипажи разнесло в стороны. После приземления некоторое время скитались по лесу, пытаясь собраться вместе. Нашли только друг друга и бортстрелка. Несколько раз натыкались на немцев, но благополучно ушли от них. Так и блуждали по лесу, пока не встретились с группой наших раненых, скрывавшихся от немцев. На шестнадцать раненых у них было две винтовки и четырнадцать патронов. Старшим над ними был военфельдшер. Они два дня ждали подмоги, но ее не было. Медикаментов и продовольствия осталось мало. 26 июня было принято решение добыть продовольствие на хуторах. Из ходячих были летчики с бортстрелком и еще два красноармейца. Они и пошли. Один из красноармейцев оказался местным и выступил в качестве проводника. На подходе к хутору попали в засаду. Оказать сопротивление не успели. В ходе драки были скручены и избиты. У пленных отобрали оружие и документы, после чего доставили на хутор и заперли в сарае. Пленных не допрашивали, просто держали под охраной в сарае. Сегодня утром всех командиров, находившихся в сарае, собрали в колонну и отправили в Брест. Бортстрелок и красноармейцы остались на хуторе.

Лейтенант-пехотинец представился Буданцевым Игорем Николаевичем. Был он из Москвы. Учился в педагогическом институте. Осенью прошлого года был направлен на краткосрочные курсы в военное училище. По окончании их был направлен в 62-е УР. Войну вместе с тремя бойцами своего взвода встретил у Западного Буга. Оборону держал в недостроенном доте. Из оружия у них был станковый пулемет и несколько винтовок. Патронов, продовольствия и воды было мало. Личное оружие Игорю выдать не успели. Связи с соседними дотами и командованием не было. Пехотного прикрытия тоже не имели. Держались до вечера. Ночью удалось связаться с соседями. От них узнали, что есть приказ командования УРа отступать, так как немцы уже в нашем тылу. Решили вместе выходить к нашим. В пущу удалось пробраться без боя. По всем дорогам двигались колонны врага. Куда идти, никто не знал. Поэтому двигались общим направлением на восток. Питались чем придется. Ночевали в оврагах или рощах. С местными не связывались. Несколько раз видели, как они сдавали немецким войскам наших пленных. Несколько дней назад рано утром в районе Каменца на их группу напали немцы. Игорю от них удалось скрыться, так как он спал в стороне от всех. Что случилось с остальными, не знает. Оставшись один, решил идти дальше. Вчера вечером попал в плен. После обыска немцы привели его на хутор и засунули к пленным в сарай. Утром присоединили к остальным командирам.

В принципе все было понятно. Рассказанные истории достаточно правдоподобны. Летунам я верил полностью. Тем более что на хуторе есть еще три свидетеля их похождений. А вот с Буданцевым сложнее. Есть в его рассказе некоторые нестыковки. Например, про ночевки в поле и лесу. Где вы видели, чтобы человек после нескольких дней блужданий был такой чистый и опрятный? Нигде! Вот и я о том. Грязный он будет весь! Форма помнется и испачкается, руки будут в грязи, как ты ни отмывайся, все равно где-нибудь да останется. Хотя бы под ногтями, а тут ничего такого. Хоть и не нравится он мне, но пока рано о чем-то говорить. Предъявить нечего. Посмотрим за ним, а там видно будет.

Расспрашивать Сергея о его скитаниях не стал. Успею, у нас с ним разговор будет долгий. Пока начнем строить товарищей. Объявил, что я им очень даже верю. Но есть несколько моментов, которые они должны понять и принять во внимание.

– Лично я, кроме лейтенанта Акимова, никого из вас не знаю. Документов, подтверждающих вашу личность и воинские звания, нет. Тех, кто бы мог здесь подтвердить ваши рассказы о попадании в плен, поведении на поле боя, тоже нет. Поэтому я могу предложить следующее. До подтверждения ваших рассказов свидетелями или подтверждения личности несколькими командирами вам придется повоевать в качестве обычных бойцов, без ношения знаков командирского отличия. Никаких привилегий для вас не будет. Все мои приказы исполнять в соответствии с требованиями Уставов. В случае неповиновения – расстрел. Цацкаться ни с кем не буду.

– Статья 193.3 Уголовного кодекса РСФСР. Неисполнение военнослужащим законного приказания по службе, если это неисполнение имело место в боевой обстановке, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы на срок не менее трех лет, а если оно повлекло за собой вредные последствия для боевых действий – высшую меру социальной защиты. С учетом того, что для отряда, находящегося в тылу врага, любое деяние несет вредные последствия, то действия командира будут совершенно правильными, – процитировал и прокомментировал статью Акимов. До этого времени Серега в мои дела не вмешивался. Молча выполнял все, что говорили. Понимал, что на мне и так куча дел и ответственности висит. Хоть и трудно ему было сдерживать свои эмоции от столь неожиданного освобождения. Но он терпел, ждал, когда я освобожусь и уделю ему время и внимание.

– Товарищ лейтенант! А до какого времени будет идти проверка?

– До подтверждения ваших показаний или до выхода к нашим войскам. Еще вопросы есть? Вопросов нет! Прекрасно! Прошу привести форму одежды в порядок, сняв кубари. Хранить их вы можете у себя. Сереж, винтовку отдай Михаилу, тебе Паршин автомат отдаст. Вы сможете с винтовкой управиться?

– Вполне. Бинты стрелять не помешают, – ответил Михаил.

– Вам, Буданцев, чуть позже тоже оружие найдем, – ответил я на не высказанный лейтенантом вопрос. Хоть и можно было тряхнуть бойцов на излишки, но не лежала у меня душа к лейтенанту. Пусть подождет. Разберемся, посмотрим на него, тогда и выдадим.

Парни, помогая друг другу, сняли кубики. Паршин отдал летчикам и Акимову снятые с немцев сбруи. Надев их, они приобрели достаточно воинственный вид. С обмундированием вопрос позже решим. Переоденем парней, на базе и в лагере есть небольшой резерв формы, а пока требовалось оказать им медпомощь. Пригласив Усольцева, попросил его оказать помощь летчикам. Он перебинтовал и обработал летунам раны. В принципе ничего страшного – ожоги не сильные и подживающие. Дней через пять заживут. Главное, что им очень вовремя оказали помощь. Пока делали перевязки, парни сдерживали свои эмоции, но было видно, что больно, и очень. Раной на голове Николай заниматься не стал, оставил для Самойлова. Квалификация не та. Петр уверил, что там ничего страшного нет, пуля прошла по касательной, содрав кожу. Сергей от перевязки отказался, сказал, что потом сделает. Вообще, несмотря на ранения, плен, освобождение и кросс по пересеченной местности, держались парни достаточно бодро и уверенно. Хотя все это сил им явно не прибавило. Единственное, чем я им сейчас мог помочь, так это покормить. Достав из рюкзака и вскрыв ножом пару банок тушенки, предложил перекусить. Взятыми напрокат у снайперов ложками парни ели аккуратно, не торопясь, хоть и видно было, что голодные. По полбанки на человека совсем немного, но пока и этого достаточно. А то с голодухи еще с животом что случится, а оно мне надо? Двигаться как следует не смогут, начнут искать укромные места для надобностей, наоставляют следов для немецких поисковиков. Ведь поленятся же все закопать и замаскировать.