Страница 71 из 80
Это касалось Рольфа. Вероятно, в панике он бежал через зал и в темноте упал. Сейчас он сидел в странной застывшей позе, как бы полулежа на спине и оперевшись на локоть, а правую руку он прижал к груди. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел на крошечную серую моль, которая, как колибри, быстро била крыльями и парила над его грудью, словно раздумывая, броситься ли ей на него или в манящее пламя, которое находилось всего лишь в нескольких шагах…
— Ради бога, Рольф! — сдавленным голосом сказал Говард. Его голос звучал умоляюще. — Не двигайся! Я иду!
Губы Рольфа дрожали. Его лицо было белым как мел. На его верхней губе выступили капельки холодного пота. Рука, на которую он опирался, дрожала от напряжения. Я видел, что он сможет оставаться в таком неудобном положении всего лишь несколько секунд.
— Я иду! — прошептал Говард. — Не двигайся, Рольф! Я помогу тебе!
Рольф сделал судорожное глотательное движение. Крошечные серые крылья почти касались его лица.
Говард преодолел последние метры одним отчаянным прыжком, бросился вперед и ударил темным, удлиненным предметом, который он держал в руке.
Моль была отброшена в сторону, она ударилась о перила и, дергаясь, упала на землю. Секунду спустя на моль опустилась нога Говарда и раздавила ее.
Но опасность еще не миновала. Вспышки в середине пламени прекратились, но снаружи опять забарабанили насекомые, которые увидели через окно свет и пытались проникнуть внутрь.
Мне казалось, что я слышу, как звенят стекла под их напором. Конечно, это была чушь. Даже миллиарды маленьких насекомых не смогли бы выдавить толстое оконное стекло.
— Нам надо убираться отсюда! — крикнул Говард, словно прочтя мои мысли. — Дверь не выдержит их атаки.
Я хотел возразить, но быстрый взгляд на входную дверь убедил меня в обратном.
Твари все еще продолжали барабанить в дверь и оба окна, как песок, поднятый бурей, но это уже была не массивная дубовая дверь, в которую они бились! Доски толщиной в два пальца стали пористыми и покрылись трещинами. С поверхности двери краска отслаивалась большими, уродливыми кусками, а дерево под ней стало старым и трухлявым; трещины были похожи на застывшие молнии. С двери сыпалась серая пыль.
Она старела! За несколько секунд дверь старела на такое же число лет…
— О боже! — пробормотал я. — Они… пройдут сквозь дверь!
— В библиотеку! — сказал Говард. — Мы должны подняться наверх. Это единственное место, где мы будем в безопасности. — Он выпрямился и повелительным жестом показал на верхний конец лестницы. — Все наверх! — крикнул он. — В библиотеку, быстро!
Чарльз и двое или трое других слуг, которые испуганно жались в углах, бросились вверх по лестнице, а Говард резким движением головы показал на дверь в другом конце зала.
— Кучер! — сказал он… — Мы должны забрать его!
Рольф хотел уже повернуться и бежать за кучером, но Говард остановил его.
— Проведи слуг наверх! — приказал он. — В библиотеку, быстро. Мы с Робертом заберем и его.
Плечом к плечу мы побежали вперед. Барабанная дробь в дверь и окна стала громче и звучала как оружейная пальба. Когда я на бегу повернул голову и посмотрел назад, то мне показалось, что дверь уже косо висит на петлях и что перед нею порхают несколько темных точек, но я не был до конца уверен, было ли это на самом деле или все это мне лишь померещилось от страха.
Недолго думая, Говард плечом распахнул дверь, ворвался внутрь и так резко остановился, что я чуть было не налетел на него.
Кучер все так же лежал на кровати, как мы его и положили. А над его головой кружился целый рой мелких, серых насекомых.
Говард молча показал на разбитое окно. Рама и стекло оказались старыми и хрупкими, не выдержали такого напора, и сквозь широкую щель в комнату залетало все больше и больше насекомых. Их здесь было уже несколько сотен, а снаружи залетали все новые и новые.
Мы осторожно приблизились к кровати. Кучер со стоном вытянулся и пульсирующее движение роя насекомых сделалось еще быстрее и беспокойнее. Я испуганно остановился, нервно облизал губы и сделал еще один осторожный шаг.
Кучер со стоном открыл глаза. Взгляд его по-прежнему оставался туманным. Он попытался приподняться, со вздохом снова опустился на кровать и оцепенел от страха, когда заметил серую тучу над собой. Я мог в буквальном смысле наблюдать, как к нему возвращалась память.
— Ради бога, не двигайтесь! — сдавленным голосом произнес Говард. — Не делайте резких движений!
Если Рон и слышал его предупреждение, то было уже слишком поздно. Живой ковер над ним продолжал колыхаться, а три-четыре моли опустились рядом с ним на смятое одеяло.
Материал тут же начал сереть и терять вид. А одна моль размером с монетку беззвучно опустилась на его грудь.
Рон вскрикнул, вскочил и молниеносным движением сжал тварь в кулаке.
— Нет! — крикнул Говард. — Не надо! Бросьте ее!
Но Рон еще сильнее сжал кулак, выпрямился и по очереди смотрел то на Говарда, то на свои сжатые пальцы.
Все произошло очень быстро.
Его пальцы стали серыми.
Кожа лопнула, но не кровоточила, а скрутилась, как высохший пергамент. Вены и жилы проступили сквозь истончавшуюся кожу как канаты, его рука судорожно сжалась, словно под действием внутреннего напряжения и превратилась в высохшую скрюченную лапу.
В руку древнего старца…
Рон открыл рот. Из его груди вырвался приглушенный, изумленный крик.
— Помогите… мне! — прохрипел он. — Я… я умираю…
Говард прыгнул вперед, схватил кучера за плечи и стащил его с кровати. Рой насекомых над нею начал закипать. Десятки их посыпались, как пыль, на кровать и ковер, или же опустились на стены и пол вокруг Говарда и кучера. Говард взревел, раздавил одну из мошек, которая упала рядом с ним на пол, повернулся и пополз, увлекая за собой Рона, прочь от кровати.
— Свет! — крикнул он. — Роберт, свет!
Я едва успел среагировать. До сих пор, благодаря какому-то чуду, ни одно из ужасных существ не прикоснулось к Говарду или кучеру, но их резкие движения, казалось, привели насекомых в неистовство. Моя рука дернулась к потайному маленькому колесику, которое регулировало подачу газа, и завернула его до отказа. Свет начал бледнеть и погас.
Но темнота была не полной. Через разбитое окно в комнату падал слабый лунный свет, посеребривший насекомых, которые как сумасшедшие порхали взад и вперед, наполняя комнату зловещим шуршанием и хрустом. Огонь камина внезапно загорелся ярче; вспыхивали и тут же гасли крошечные искорки, и к шелесту крыльев моли добавилось сухое, противное потрескивание.
Все происходило точно так же, как до этого в зале. Насекомых магически притягивал свет огня, и они десятками бросались в него.
Говард толкнул меня в бок, что окончательно вывело меня из оцепенения. Мы выволокли Рона из комнаты, и Говард захлопнул за собой дверь. Треск огня в камине становился все сильнее, и на мгновение мне показалось, что из-под двери выбивается мерцающий красный свет.
— Дальше! — прохрипел Говард. — В библиотеку, Роберт! Ради бога, быстрее!
Твари все еще продолжали биться о дверь и окна, и я знал, что пройдет еще несколько секунд — и они падут под их напором и разобьются. Даже небьющееся освинцованное стекло должно было стать хрупким, если каждая секунда означала десятилетие, и оно когда-нибудь просто развалится под тяжестью своего собственного веса и превратится в пыль.
Но ужас не смог разорвать тупое оцепенение, которое сковало мой разум.
— Поторопись! — нетерпеливо сказал Говард. — Нам надо наверх. В…
Он не сумел закончить фразу.
С верхнего конца лестницы раздался пронзительный крик: “Оставайтесь внизу! Это ловушка!”.
Что-то застучало, потом раздался звук, как от удара стали или камня о плоть, и внезапно на, балконе, шатаясь, появилась огромная фигура Рольфа. Он ударился о перила, повернулся в поисках опоры, но, казалось, что в его руках не осталось больше сил, чтобы удержать его огромное тело. Он зашатался, поскользнулся на верхней ступеньке и сильно ударился о стену. Его рот открылся, но с губ не слетело ни звука. Я видел, как он с трудом перевел дух.