Страница 7 из 34
— Томми, когда проснешься, что ты хочешь на завтрак?
— Оладьи, — сквозь сон пробормотал он. — И сладкий сироп.
— Значит, будут оладьи.
И все остальные дни недели были оладьи.
Пирс всегда завтракал с ними и обедал часто тоже.
— Эта еда ему полезна? — спросил он на третье утро. — Не надо ли ему есть что-то более весомое? К примеру, кашу. И забыть о сиропе?
— Не в такую жару, Пирс. Каша — зимняя еда. Что же касается сиропа, то я даю ему очень мало. И раз он чистит зубы, сироп не принесет вреда.
— Ну, вы медсестра, — с сомнением произнес он. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Он продолжал следить за каждым ее шагом и задавать вопросы. Сколько раз в день она меняет мальчику одежду? Сколько времени у него уходит на завтрак и обед?
— Двадцать минут вполне достаточно, чтобы поесть, — раздраженно объявил Пирс в пятницу вечером. Томми особенно медленно возился со вторым. — Моя команда могла бы съесть в четыре раза больше еды за половину того времени, которое он проводит за столом.
— Но он же не служит на флоте, — резко возразила Николь. — По-моему, для него это едва ли имеет значение. И во всяком случае, не стоит превращать обед в гонку — кто быстрее пересечет линию финиша. Еда должна быть временем общения.
Пирс промолчал, но взгляд, которым он наградил ее, напомнил, что так она может зайти чересчур далеко. В конце концов, он хозяин, и этого никогда нельзя забывать. Она не вынесет, если он уволит ее.
Прошло восемь недель. Томми оказался золотым ребенком, которого легко любить. Он так охотно радовался, был таким нежным и благодарным. И если не считать, что в первую ночь она чуть не сделала катастрофическое признание, Николь прекрасно справлялась с ролью няни. Она не сомневалась, что человек со стороны объяснит ее любовь к мальчику добросовестным исполнением обязанностей. Ведь для этого ее и наняли.
Тогда почему, когда один страх почти рассеялся, появилась печаль другого рода? Почему ее не радовало, что она может быть с племянником неограниченное время? Что живет в роскошном доме? Что от удобств в этом доме захватывает дух? Почему она не чувствует себя счастливой?
Ответ ясен, но Николь не хотела признаваться себе в этом. Проблемой стал Пирс Уорнер. Казалось, он не понимал, что четырехлетние мальчики — не команда эсминца в миниатюре. Но с этим она все же могла справиться и справлялась.
Беда была в другом. Николь не могла невозмутимо подавлять в себе приступы зависти, нападавшие на нее всякий раз, как появлялась Луиза Трент.
Николь работала в доме, одетая как подобает няне. А Луиза бессовестно выставляла напоказ свои достоинства. Она носила шелк, который не мнется, каким бы жарким ни был день. Она надевала изящные туфли с каблуками тонкими, как ножка бокала для вина. И чтобы показать свои греховно красивые ноги, она не опускала подол юбки ни на дюйм ниже середины бедра. Какая бы ни стояла погода.
Луиза защищала свою фарфоровую кожу под широкими полями шляп, сделанных из тончайшей соломки. А Николь стала коричневой, как свежеиспеченный хлеб, бегая с Томми по саду и по берегу. Николь чувствовала себя служанкой в противоположность Луизе, представлявшейся истинной хозяйкой феодального поместья.
Николь пыталась разумно объяснить свои чувства. Они возникли из-за Томми. Мальчик заслуживает того, чтобы дядя бывал с ним чаще. А теперь Пирс появляется после рабочего дня, съедает сэндвич быстрее всех моряков на свете и исчезает с Луизой на весь вечер.
Разумные объяснения разлетелись на куски — Николь лежала без сна и ждала, когда откроется автоматическая дверь гаража, возвещая о возвращении Пирса. О возвращении среди ночи после свидания.
Интересно, насколько серьезно он относится к Луизе?
Вопросы, вопросы.., ей не удавалось отделаться от них. К своему стыду, Николь нашла способ получать ответы. Однажды в начале июля, когда они с Жанет пили утренний кофе, Николь спросила как бы из чистого любопытства:
— Командор и мисс Трент собираются пожениться?
— Если она добьется своего, они поженятся, — мрачно фыркнула Жанет. — Эта особа, едва увидев, в ту же минуту вцепилась в него своим потрепанным клювом.
— Вот как. — У Николь упало настроение. — Они давно знакомы?
— Месяцев шесть. Они встретились, когда он навсегда приехал сюда и искал дом, чтобы в нем жить. Она нашла этот дом и ухитрилась сделаться необходимой во всем.
Николь кисло улыбнулась. Не первый раз Жанет признавалась в своей неприязни к подруге Пирса.
— Если она станет миссис Уорнер, вы уживетесь с ней?
— Я не буду уживаться, — без колебаний отрезала Жанет. — Уйду раньше, чем у нее появится шанс уволить меня. Я была домоправительницей у родителей командора, еще когда ему не исполнилось и четырнадцати. И с удовольствием буду работать у него до тех пор, пока сижу на своем стуле. Но эта змея!.. — Жанет неодобрительно хмыкнула, но вдруг хитро заулыбалась. — Конечно, дела идут не так гладко, как ей хотелось. — Она кивнула на Томми, игравшего в песочнице. — Получить в семью чужого ребенка совсем не входит в ее планы. И это видит каждый. Но когда командор рядом, она разыгрывает спектакли. По-моему, Николь, вы это и сами заметили. Ведь тут замешан и Томми.
— Да, вы правы. Это и подтолкнуло меня спросить, серьезные ли у них отношения. — Николь попыталась убедить себя, что говорит правду.
Но, несмотря на все доводы разума, зависть не проходила. Больше того, она уже почти переросла в явную жгучую ревность. Николь поняла, что только быть с Томми для нее мало. Ей не хватало сильных загорелых рук Пирса и его широких плеч, чтобы прижаться к ним. Она мечтала, чтобы его взгляд останавливался на ее губах с таким же голодным любопытством, с каким она сама смотрела на его рот. У Пирса очень красивый рот. Твердый, скульптурно очерченный, сексуальный.
Николь мучилась и укоряла себя. Единственное утешение, говорила она себе, что он и понятия не имеет о ее чувствах.
К несчастью, Луиза Трент все замечала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Николь знала, что у женщин интуиция развита лучше, чем у мужчин. И Луиза доказала, что она не исключение.
Приехав неожиданно в субботу, Луиза обнаружила, что Пирс сидит возле бассейна с Николь и Томми и ест вместе с ними сэндвичи с арахисовым маслом и желе.
— Боже милостивый! — ужаснулась она. — Хорошо, что я надумала захватить тебя на ленч.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — предложил Пирс, подвигая ей стул. — У нас тут много еды и холодный чай.
Луиза оглядела сэндвичи с таким видом, будто предполагала найти в них следы тараканов, и пожала плечами.
— В яхт-клубе, Пирс, подают свежий крабовый салат и шардоне.
— Прости, Луиза, но я обещал Томми дать ему в полдень урок плавания.
Глаза под широкими полями черной соломенной шляпы спокойно оценили сцену. Троица лениво расположилась среди полотенец, солнцезащитных лосьонов и нетонущих игрушек. Непосвященному они бы показались дружной семьей, а Луиза — непрошеной гостьей. Явно не та картина, которая ее порадовала бы.
— Почему ты, Пирс?
— А почему не я? — Он пожал плечами.
— Потому что, — брюзгливо пояснила она, — я не вижу смысла держать собаку и лаять самому.
Расчетливо нанесенное оскорбление. Образ семейного мужчины чуть сместился. Открылся другой человек. Морской офицер, не привыкший, чтобы его решения ставились под вопрос.
— Собаку, Луиза? — Он перевел взгляд на Николь.
Августовский полдень дал трещину. Воздух наполнился враждебностью. Чувства неожиданно и неприлично вырвались на волю. Николь неосознанно потянулась за платьем, несмотря на скромный вырез ее цельнокроеного купальника. Напряжение снял Томми.
— Где собака? — спросил он, оглядывая берег.
— Это образное выражение, Томас, — пояснила Луиза. — На самом деле здесь нет собаки.
И хотя она весело засмеялась, в глазах сверкала сталь. Такая же, как и у Пирса.