Узор счастья

Он щелкнул включателем. Загорелась настольная лампа:

— Не спишь?

— Не хочется... Мы привыкли позже ложиться. Скажи, а когда ты приехал в Москву, тебе не казалось, что здесь очень холодно?

— Казалось, — ответил Максим, приглаживая растрепавшуюся прядку волос у нее на голове, — учитывая, что мать оставила нас с отцом... — Максим на секунду запнулся, но понял, что эти слова признания, которые прежде ему и в голову не приходило изливать кому-либо, сами идут из глубины души. — Так что холодно было вдвойне. Она терпеть не могла Африку. А у отца там была интересная работа, его завод, который надо было достроить до конца. И я любил Африку. Поэтому нам хотелось вернуться туда. Мать отправила нас вдвоем, сославшись на то, что ей необходимо отдохнуть от жары и солнца в России. Отец, конечно, не стал настаивать. У меня тогда был Поль. Отец, в отличие от матери, доверял «колдуну» и не беспокоился за меня. Мы вели полную приключений жизнь... — Максим помолчал, и Светлана почувствовала, как заходили у него желваки.

— Но и после Нового года, как обещала, она не приехала. Вместо того прислала письмо, в котором признавалась отцу, что встретила в Питере другого человека. И полюбила его. Просила прислать согласие на развод. Отец какое-то время не мог поверить, что она хочет оставить нас. Звонил. Даже собирался бросить все и мчаться в Россию. Но она заявила, чтобы он «не дурил», что ничего уже нельзя изменить.

Светлана поняла, что давняя, детская боль все еще пряталась в укромных уголках сердца Макса.

— Конечно, я виделся с ней, когда приезжал в Россию. И когда учился в Питере, навещал ее. Но ей было не по себе, когда меня видели ее друзья. Ей казалось, что рядом со мной — таким уже взрослым сыном — она кажется старше. Знаешь, благодаря ей я понял, что означает строчка Бунина: «...но для женщины прошлого нет, разлюбила — и стал ей чужой». К сожалению, дело не только в любви. Ею руководил какой-то бессознательный расчет. Отец тогда был простой инженер. Ничего ему особенно не светило. А здесь — сразу жена академика, нестарого. Поездки не в вонючую Африку, а в Лондон, Берлин, Осло. И совсем другой круг знакомых. А она еще молодая, красивая...

— Это ее портрет там?.. — Светлана посмотрела на стену. И поняла, что вызывало у нее такое странное ощущение, когда она впервые увидела его. Женщина на потрете напоминала сиамскую кошку. Голубые глаза, изящный нос, небольшой подбородок и чуть напряженная улыбка. Словно она застыла перед прыжком, углядев жертву.

— Она не захотела его взять, — сказал Макс. — Сначала сказала, что заедет за ним специально. Потом отговорилась тем, что сейчас у них ремонт. Одним словом, не захотела, чтобы кто-нибудь видел его. Смотрел, сравнивал и...

— ...понимал.

— И понимал. Я бы на ее месте, наверное, поступил бы точно так же, — заметил Максим.

«Какое же, должно быть, недоверие к женской натуре поселилось в его душе после того, как обошлась с ним родная мать», — подумала Светлана.

Сколько ни вглядывалась она в напечатанные строчки, ей никак не удавалось сосредоточиться. В конце концов, это типовой договор — о сроках сдачи и сроках выплаты. Найдя нужное место, она неуверенно вывела свою фамилию. Первый договор в ее жизни...

В это время в кабинет принесли чертежи сцены. И, уложив их в папку, Светлана вышла. С Оксаной она договорилась встретиться внизу.

Увидев побледневшее лицо своей подруги, Оксана настороженно вскинулась:

— Что он сказал?

— Я подписала договор, и мне даже выдали аванс. Страшную сумму, — выдохнула Светлана.

— Ну ты меня напугала! По твоему виду я решила, что все провалилось. У меня просто душа в пятки ушла.

— Нет, как видишь, твой «проект», как теперь принято выражаться, оказался удачным.

— При чем здесь я? — отмахнулась Оксана. — Если бы ты не проявила себя сама, что бы значили мои слова?

— Но ты ведь настояла, чтобы я пошла на эту встречу. Убедила меня. Нет, не отпирайся... Знаешь, это, конечно, жуткое мотовство, но давай зайдем в какое-нибудь кафе и отпразднуем нашу победу?

Оксана на какой-то миг заколебалась, но потом махнула рукой:

— Давай! Должен же у тебя быть праздник! На сегодня экономические запреты снимаются. Только есть один момент... Вернее, два. — Она вдруг испытующе посмотрела на подругу: — Как насчет Снежаны и Юли?

— Да они еще позавчера разъехались по домам. Родители прислали деньги. У нас три дня получаются праздничных. Сначала Снежана не выдержала. А за ней и Юля.

— Так что ты одна? — протянула Оксана.

— Ммм, — промычала в ответ Светлана, отводя глаза.

Оксана все поняла...

— А какой второй момент? — напомнила Светлана.

— Второй момент имеет отношение к Василию, — проговорила Оксана со свойственной ей решительностью. — Мы решили, что отметим сразу два праздника. А в качестве свадебного подарка ты вручишь нам пригласительные билеты на премьеру.

Светлана вскинула голову и посмотрела округлившимися глазами на подругу.

— Что ты смотришь? Надеюсь, ты не ревнуешь меня к нему?

— Не говори глупостей! Мы с ним просто друзья!

— А Вася признался, что был почти влюблен в тебя. Конечно, не настолько, чтобы терять голову, но тем не менее... Впрочем, будь я мужчиной, я бы тоже в тебя влюбилась.

— А если бы я была мужчиной, — в тон ей ответила Светлана, — я бы влюбилась в тебя. За тобой — как за каменной стеной.

— Как хорошо, что мы не мужчины, — подвела итог Оксана.

И они обе рассмеялись.

— Я пьяна, — призналась Светлана, глядя на Максима смеющимися глазами.

— Та-ак, — протянул он. — Я уже собирался объявить всесоюзный розыск, а ты, оказывается, пьянствуешь?

— Во-первых, я... Нет, это во-вторых. Во-первых, моя лучшая подруга, которую я знаю с детства, выходит замуж за моего хорошего друга, с которым я познакомилась в Москве. И кстати, ты его знаешь — он настраивал рояль тогда, помнишь?

— К тому времени он уже не настраивал рояль. А стоял возле него и пожирал тебя жадным взором. Надеюсь, он женится на твоей подруге, потому что понял, что Светлана ему не светит?

— Ты циник! Не говори так. Оксана в тысячу раз лучше меня. И они будут прекрасной парой.

Она говорила, а Максим помогал ей раздеваться. Сначала пальто, потом пиджак, а потом начал снимать блузку с тем же деловитым и серьезным видом.

— Но... — начала Светлана, обнаруживая, как далеко все зашло.

— У меня на примете есть еще одна сладкая парочка, — перебил ее Максим, расстегивая замок у нее на юбке. — Ты когда-нибудь держала домашних животных?

— Да, — машинально ответила Светлана, вылезая из юбки и чувствуя, как зашумела кровь в голове.

— Ты обратила внимание, что их надо кормить по часам и выгуливать тоже? Не понимаешь, к чему я веду?

Светлана заметила, как легко он справился с застежками. Чувствовалась опытная рука.

— Так вот, учти: я не могу обходиться без женской ласки дольше... — он посмотрел на часы, — дольше семи часов. Это предел. Далее наступает агония... И каждый час промедления, — продолжил Максим, оторвавшись от нее, — требует компенсации.

— Я готова искупить вину, — прошептала она, с трудом переводя дыхание.

Проснулась Светлана на рассвете. И когда она открыла глаза, ей показалось, что мир преобразился. Словно все сияло и искрились, все пело, вибрировало и было полно смысла и значения. Она даже снова зажмурилась от такого количества впечатлений. Но и внутри все пело, словно тело ее пропиталось музыкой, и теперь каждая его клеточка сама излучала звуки, которые сливались в симфонию. С каким удовольствием она села бы сейчас за рояль! Или станцевала бы. Или бросилась бы в море...

Она скосила глаза и увидела рядом ставшее таким родным лицо. Волнистые волосы падали на лоб. Четко очерченный рот был расслаблен. В этом мужчине не было прежней жесткости. И когда он откроет глаза, в них вспыхнет желание. И повторится то, что казалось неповторимым. Но тем менее вопреки всем законам природы эти неповторимые ощущения повторялись.