Змея

Он захихикал и закашлялся, потом посмотрел на меня:

— Так же глупо, как мое имя. Сонни. Да, приятель, когда-то я имел успех у женщин. У меня был чертовски юный вид, и каждой хотелось согреть меня материнской лаской. Тут я и снимал сливки. — На секунду в его глазах появилось печальное выражение, но потом он опять пустился в воспоминания. — Сонни... Да, было время. Но теперь огонь погас...

— Ну... — Я взял Вельду под руку, и он понял, что мы собираемся уходить.

Он поспешно сказал, как человек, страшащийся одиночества и не желающий терять слушателей:

— Если хотите, я покажу вам газетный отчет о моем процессе. Кто-то сохранил его для меня. Подождите минуту. — Он быстро встал и засеменил в заднюю комнату, дверь которой была прикрыта занавеской.

Послышался стук ящиков, и скоро старик вернулся со старыми газетными листками. Во всех заголовках мелькало имя Сонни Мотли.

Как сообщали газеты, в 1932 году какой-то неизвестный сообщил полиции, что банда Сонни Мотли и Блэки Конли готовилась совершить нападение на транспорт с деньгами. Этот неизвестный сообщил полиции такие подробности, которыми мог располагать только человек, готовившийся принять участие в нападении, и эта информация, казалось, совершенно лишала ограбление шансов на успех. К несчастью, молодой прокурор Сим Торренс промешкал, и, когда на место прибыла посланная им спецгруппа полицейских, три миллиона долларов уже перекочевали из броневика в нанятую бандитами машину.

Но здесь Блэки Конли сыграл с товарищами злую шутку. Когда появились полицейские и открыли огонь, он, то ли испугавшись, то ли решив обмануть подельников, вскочил за руль и бросился прочь, сделав несколько выстрелов по нападавшим. Одним выстрелом он ранил Сонни Мотли, помешав тому скрыться с места преступления. В припадке ярости в зале суда Сонни крикнул, что он тоже стрелял в мерзавца, одурачившего его, и что если он и не убил его, то в один прекрасный день все равно найдет его и убьет, и Сима Торренса тоже. Машину так никогда и не нашли, а Блэки Конли и деньги исчезли бесследно.

Сонни терпеливо ждал, пока мы прочтем все и вернем ему газеты. Потом он сказал:

— Нам удалось бы ограбление, если бы не этот мерзавец Блэки.

— Вы все еще сожалеете о провале?

— Нет.

— Как вы думаете, что же тогда произошло?

— Я много думал над этим, мистер Хаммер, и пришел вот к какому выводу. В самом деле явно что-то не сошлось. Кто-то хотел подставить ножку мне, а подставил себе. И я думаю, что Блэки с машиной лежит где-то на дне реки...

— Деньги так никогда и не появились?

— Да, они пропали вместе с Блэки. Они не достались никому. Надеюсь только, что я действительно попал в этого мерзавца.

— В вас еще сохранилось порядочно злобы, Сонни.

— Уже нет. Мне просто жаль те тридцать лет, которые пришлось отсидеть из-за него. Этот Торренс припаял мне пожизненное, как рецидивисту. Это был громкий процесс, и он сделал Торренсу имя. — Сонни надел очки, с отвращением еще раз посмотрел на газеты, потом скомкал их и бросил в мусорную корзину. — Дерьмо... Какой смысл пережевывать это дерьмо.

Казалось, он еще больше постарел и ссутулился.

— Простите, что мы разбередили старые раны, Сонни, — сказал я.

— Ничего, мистер Хаммер. Заглядывайте, если вам нужно будет навести блеск на ботинках... На улице Вельда сказала:

— Трогательный старик, не правда ли?

— Они все такие.

Мы попытались взять такси, но это удалось не сразу: нам пришлось пройти два квартала. Когда мы наконец сели в такси и стали отъезжать от тротуара, в нас чуть не врезался голубой грузовик. Наш шофер привык к таким вещам и глазом не моргнул.

Вельда вышла у офиса Пата. Ей предстояло еще расспросить его о Бэзиле Левите и Киде Хэнде и, кроме того, попытаться восстановить наши старые связи. Если в городе появилось новое лицо, значит, как сказал Джерси Тоби, для этого были основания. Были основания для смерти двух людей и для попытки убить меня. И были причины планировать убийство Сью Девон, а значит, где-то был человек, которому были известны причины.

Я дал шоферу адрес Сима Торренса в Вестчестере, а сам откинулся на спинку сиденья, чтобы еще раз все обдумать. Сначала движение было не особенно оживленным, но когда мы добрались до северной части Манхэттена, оно стало гуще.

Такси остановилось перед светофором. Вдруг я услышал чей-то крик, повернул голову и увидел капот голубого грузовика, который врезался нам в бок и опрокинул меня на сиденье. Тут же такси содрогнулось от мощного толчка. Над моей головой просвистели куски металла и осколки стекла. Мгновение машина балансировала на двух колесах, потом завалилась набок. Наступила мертвая тишина первых секунд после катастрофы.

Шофер тихо застонал, запахло бензином. Но кто-то уже открывал переднюю дверцу, и в машину протянулись руки, чтобы вытащить шофера. Я помог людям и сам выбрался наружу. Я стоял в окружении зевак, отряхивая костюм. Человек двадцать окружили шофера, который, казалось, не пострадал, но был в шоке. Грузовик стоял поперек улицы и упирался в такси так, что было ясно: либо водитель сделал это нарочно, либо был сильно пьян.

Однако в кабине грузовика водителя не было. Кто-то сказал, что видел, как он выпрыгнул из машины и побежал к метро. Свидетелю показалось, что он был ранен. Во всяком случае, он держался за живот и спотыкался на ходу. Потом я оглядел машину. Этот голубой грузовик в точности походил на тот, который чуть не врезался в нас, когда мы с Вельдой садились в такси.

Я ушел с места происшествия, никем не остановленный. Я записал номер такси и решил заняться этим делом позже; теперь же у меня не было времени, чтобы участвовать в длительной процедуре расследования дорожного происшествия. На ближайшем углу я подозвал другое такси и дал шоферу тот же адрес. Возле дома Торренса я попросил шофера подождать и позвонил в дверь.

Вторая встреча с Джеральдиной Кинг была такой же приятной, как и первая. Расцветка ее пуловера очень гармонировала с голубизной глаз и тициановским цветом волос. Она была одета не как секретарша и держалась свободно и непринужденно.

Заметив мое восхищение, она сказала: