Тварь

В доме кое-где были включены огни. Генри, привратник, посветил в машину фонариком и разинул рот.

— М... мистер Растон!

— Да, он самый. Открывай ворота!

Он потянул рукоятку сбоку, и ажурные решетчатые ворота откатились.

Несмотря на скорость, с которой я гнал машину, когда я доехал до дома, все семейство, предупрежденное звонком Генри, уже высыпало на крыльцо — встречать.

Йорк даже не подождал, когда машина остановится. Он рывком распахнул дверцу и протянул руки к сыну. Растон обнял его за шею, повторяя:

— Папа! Папа!

Я выкарабкался из машины и, прихрамывая, обошел их. Семейство обстреливало парня вопросами и полностью игнорировало меня. Черт с ними. Я отодвинул их и тронул Йорка за руку.

— Отведите парнишку в дом подальше от этой компании. Хватит с него переживаний.

Тот кивнул. Растон подал голос:

— Я могу идти, папа?

Он запахнулся в халат, и мы вошли вместе. Прежде, чем остальные успели тронуться вслед, Йорк обернулся.

— Если не возражаете, я попрошу вас разойтись по своим комнатам. Утром вы обо всем услышите.

Было ясно без спора, кто в доме хозяин. Они посмотрели друг на друга и недовольно разбрелись. Мне перепало немало злых взглядов.

Захлопнув дверь за этой стаей, я направился в гостиную, но Харви перехватил меня на полпути. Один раз событиям удалось вывести его из равновесия, но дважды такого случиться не могло. Снова превратившись в идеального лакея, он подал мне поднос с аккуратно вычерченным планом размещения комнат.

— План размещения гостей, сэр, — сказал он. — Надеюсь, он вас удовлетворит?

Я взял план, поблагодарил и, не заглянув в него, сунул в карман.

Йорк был с сыном в приемной. Парнишка лежал на столе, а его отец тщательно осматривал синяки и ссадины. Найдя ссадину, он промазывал ее обеззараживающим раствором и заклеивал марлёй. Затем он приступил к дотошному медосмотру как профессионал.

Когда он закончил, я спросил:

— Как он?

— В порядке, по-видимому, — ответил он, — но трудно сказать, пока не пройдет несколько дней. Сейчас я намерен уложить его в постель. Слава Богу, его физическое состояние было всегда отличное.

Он завернул сына в халат и звонком вызвал Харви. Я взял остатки своего пиджака и натянул на себя. Появился Харви, поднял Растона, и они вместе вышли из комнаты. По дороге Растон на прощание улыбнулся мне через плечо дворецкого.

Через пять минут Йорк вернулся. Не говоря ни слова, он указал на стол, но я уселся в кресло рядом. Когда он кончил со мной, я почувствовал себя так, будто снова побывал в драке. Порезы на лице и спине щипало от йода, а несколько слоев шестидюймового пластыря вокруг тела едва позволяли дышать. Голосом, нетвердым от сдерживаемых чувств, он велел мне встать, проглотить таблетку из пузырька и сел рядом весь в холодном поту.

Одевшись, я сказал:

— Вам не кажется, что вам и самому бы пора на боковую? Скоро утро.

Он покачал головой.

— Нет. Я хочу сначала обо всем услышать. Пройдемте в гостиную, если не возражаете.

Там мы сели рядом. Когда я закончил рассказ, он налил мне порядочную порцию бренди, и я выпил его, не разбавляя.

— Не понимаю, мистер Хаммер... Это выше моего понимания.

— Знаю. Не очень-то культурно выглядит, да?

— Вы правы, — он встал, подошел к секретеру и достал чековую книжку. Быстро что-то написал и вернулся, помахивая у меня перед глазами десятью тысячами долларов. Ваш гонорар, мистер Хаммер. Вряд ли нужно говорить, как я вам обязан.

Я постарался не показать чрезмерной радости, принимая этот чек, но десять кусков есть десять кусков. С самым равнодушным видом, на какой я был способен, я убрал его в бумажник.

Нужно будет поставить в известность полицию штата, — заметил я. — Они наверняка сумеют быстро наколоть эту шайку, тем более — с катером. Такую штуку не очень-то легко спрятать.

— Да, да, их необходимо задержать. Не могу себе представить, зачем им вздумалось похищать именно Растона. Это невероятно!

— Вы богаты, мистер Йорк. Вот вам и главная причина.

— Да, действительно, богатство иногда приносит неудобства, хотя я стараюсь уберечься от них.

Я встал.

Так я им позвоню. У меня есть одна зацепка, которая может иметь какое-то значение. Одного из похитителей звали Мэллори. Ваш мальчик упоминал об этом.

— Как вы сказали?

Я повторил.

Его голос был еле слышен.

— Мэллори... Нет.

Словно в трансе, он поспешил к камину. Нажав на какой-то скрытый механизм в боковой стене, он привел его в действие, и часть стены откинулась в сторону. Он сунул руку в отверстие. Даже на расстоянии я видел, как он побледнел. Рука вернулась пустой. Его тело свела мгновенная судорога. Он прижал к груди руки и стал медленно валиться вперед. Я подбежал и осторожно опустил его в кресло.

— В жилетном кармане...

Я сунул руку под его пиджак и достал маленький пакетик с капсулами. Йорк подцепил одну дрожащими пальцами и положил под язык. Он проглотил ее и уставился в стену невидящим взглядом. Постепенно на его челюстях вздулись желваки мышц, зубы обнажились в зверином оскале.

— Сука! — сказал он. — Подлая, ненавидящая мужчин сука! Предала меня.

— Кто, мистер Йорк? О ком вы?

До него вдруг дошло, что я стою рядом. Оскал сошел с лица. Его сменило затравленное выражение.

— Я ничего не говорил. Вы поняли? Ничего!

Я убрал руку с его плеча. У меня во рту снова появился неприятный привкус.

— Ну вас к черту! — сказал я. — Я сообщу об этом.

— Вы не посмеете!

— Неужели? Йорк, дружище, ваш сын вытащил меня из скверной ситуации. Он мне нравится. Слышите? Нравится больше, чем многие другие. Если вы хотите подвергнуть его новой опасности, дело ваше, но я этого не допущу.

— Нет... дело совсем в другом. Это нельзя предавать огласке.

— Слушайте, Йорк, почему вы не перестаете талдычить про огласку и не подумаете для разнообразия о своем мальчугане? С вашими секретами вы дождетесь нового похищения, не обязательно с таким же удачным исходом. Тем более, — добавил я, — что кто-то из домашних вас предал.

Йорк задрожал.

— Кто это сделал, Йорк? У кого вы на крючке?

— Мне... нечего сказать.

— Нечего? Кому еще известно о тех радиоактивных ожогах? Что будет с парнем, когда вы откинете копыта?