Страница 2 из 66
Мальчишка с длинным выдохом сел на землю, и кот, проходя мимо, потрепал его по лохматой белобрысой макушке.
— Будут ещё пугать, скажи — мне пожалуешься!
— Ага. Спа… Спасибо, — наконец, выговорил эльфёнок. — Здорово вы их!
— Да ладно, чего там…
Змеюн небрежно отмахнулся и направился было дальше.
— А почему они так испугались‑то?! — догнал его закономерный вопрос.
Кот нехотя обернулся.
— Почему — почему. Много будешь знать, скоро… упс, это не про эльфов… Короче, не важно.
— А я и так знаю, мне старший брат сказал, а ему дед Пихтун из Ручьёв, а тот сам видел! — заявил эльфёнок. — Вы шипите круче их! Как этот… как его… Большой Змей!
— Великий Змей, — со вздохом поправил кот. — И что?
— А правда, что от этого можно оглохнуть, а ещё у вас глаза в темноте светятся, как два прожектора?
— Ну, правда.
— А можно…
— Нельзя! — рассердился кот. — Ты сначала гусей перестань бояться, а уж потом ко мне приставай. А то ещё…
— Что ещё?
— Описаешься со страху! — фыркнул кот и зашагал быстрее, оставив позади обиженного таким предположением мальчишку.
Не так уж он и далёк от истины, между прочим! Были в жизни Змеюна пара таких эпизодов… Надо ведь понимать, что такое имя не зря мамашей дадено!
…Очередной серо — полосатый отпрыск знаменитого кота Баюна, известнейшего сказителя и автора кучи литературных трудов, казался вполне себе обычным, пока в один прекрасный день здорово не напугался. Огромная, оглушительно шипящая змея словно из ниоткуда возникла перед задремавшим на солнышке котёнком. Страшная кожистая голова с раззявленной пастью стремительно приблизилась… Дальше он ничего не помнил. Очнулся уже на руках у матери, от которой заметно разило валериановым корнем. Куда исчезла та змея, почему оставила его в живых? Родители на его робкие вопросы не отвечали, хмурились. Вскоре он случайно подслушал их разговор — и неожиданно для себя выяснил, что напал на него никто иной, как один из потомков Великого Змея, почти позабытого ныне божества, которому поклонялось немногочисленное племя живущих где‑то на юге кобрян. Странные полулюди — полузмеи, они стремительно вымирали. В отличие от других «попаданцев», которые, несмотря на внешние различия, были совместимы между собой и прекрасно размножались, эта немногочисленная раса могла скрещиваться исключительно с себе подобными. А поскольку новых кобрян на Мерцающем давным — давно не появлялось, они были обречены. Злость на несправедливую судьбу заставила кучку оставшихся кобрян провести какой‑то магический обряд, в результате которого они окончательно превратились в огромных змей. Страшные, агрессивные, они расползлись по всему Мерцающему и жалили, кусали своими ядовитыми зубами всех без разбору. Убить их было трудно — такая задача оказалась под силу только опытным колдунам определённой специализации. Но Змеюну, как вскоре прозвали котёнка, это неожиданно удалось, каким образом — неизвестно. Родители нашли рядом с сыном уже мёртвую гигантскую змею. С тех пор на кончике его хвоста красуются два круглых симметричных пятнышка, глаза ярко светятся в темноте, хоть книжку читай, а сам кот в моменты сильного испуга или злости так оглушительно, совсем по — змеиному, шипит, что у всех мороз по коже… В остальном же Змеюн был вполне себе обычным, в меру интеллигентным, в меру самолюбивым котом — сказителем.
Неспеша, вразвалочку, подошёл Змеюн к маленькому, чуть скособоченному домику знахарки, стукнул пару раз когтем о косяк и потянул на себя скрипучую дверь. Здесь было хорошо, прохладно, вкусно пахло сухими травами и — о! — наисвежайшим курником. Это он удачно зашёл!
— Доброго дня, хозяюшка! — ласково пропел Змеюн, не сводя глаз с накрытого полотенцем большого блюда посреди стола.
— И тебе, котик!
Из‑за занавески, делившую комнату на столовую и спальню, выглянула переплетающая косу знахарка. Змеюн украдкой вздохнул: такое обращение не очень‑то ему нравилось, но ради пирога он был готов благородно промолчать. Впрочем, помимо своих кулинарных талантов, хозяйка была ему и просто (по — человечески?) симпатична. Приветливая, улыбчивая, готовая по первой же просьбе прийти на помощь — будь то угостить голодного «котика» или бежать среди ночи к внезапно захворавшему ребёнку. Не то, что её предшественница, вредная старая карга, которая за свои отвары даже молоко брезговала брать — только сливки. А эта и за «просто так» не откажет… Потому и любят её в деревне, и уважают, несмотря на возраст. Молодая ещё совсем девка, двадцать пять всего, а такая умница! Студентка — медик, с детства в травах разбирается — словом, народ бурно обрадовался, когда очередная мерцалка «выплюнула» недалеко от их деревни почти дипломированного специалиста. Уговорили остаться, заселили в оставшийся от умершей знахарки домик, помогли с ремонтом и обустройством… И сейчас, год спустя, девушка уже чувствовала себя в Борюсиках своей и была вполне довольна жизнью.
— Как дела, как здоровьичко, любезная госпожичка? — светски осведомился Змеюн, кося глазом на стол.
Знахарка весело фыркнула — разгадать причину появления гостя не составило особого труда. Не заставляя кота долее нервничать, она шустро достала расписную глиняную кружку — для себя и глубокое блюдце — для сказителя, наполнила первую душистым травяным взваром, а второе молоком, и принялась резать пирог.
— Вот, не побрезгуй, угостись, пока тёплый.
— Благодарствую!
Змеюн не заставил себя упрашивать и живенько вскарабкался на высокий табурет. Ел он, кстати, не чета некоторым людям — неторопливо, аккуратно, не хлюпал молоком и не раскидывал крошки, чем в очередной раз умилил хозяйку. Неспешную интеллектуальную беседу вскоре прервал приглушённый расстоянием скрип рассохшейся уличной калитки.
— Шагов не слышно, — констатировал Змеюн. — Стало быть, женишок твой, Веся, припё… пожаловал.
Девушка снова фыркнула и встала достать ещё одну кружку. Её смешила и немного удивляла взаимная неприязнь, которую испытывали друг к другу странствующий сказитель и Ари. Причём неприязнь эта возникла буквально с первого взгляда. Остальные жители Борюсиков встретили кота с различной степенью энтузиазма, но вполне благосклонно, и только Арвиэль сразу как‑то напрягся и высказался в том духе, что «не пойти ли уважаемому в другую деревню, тут все работают, сказочки слушать некогда». Змеюн предпочёл проигнорировать этот тонкий намёк и остался. Неделя уже к концу подходит, а «этот жирный серый бездельник и не думает уходить, бродит везде, мешается, а к Весе и вовсе зачастил, и что только ему надо, толстопузому…» Змеюн, конечно, был в курсе такого отношения со стороны молодого эльфа, но предпочитал не обращать на это внимания, хотя эпитеты насчёт фигуры воспринимал болезненно. Ну, что он может сделать, если у него конституция такая?! И наследственность. Этот белобрысый дохляк ещё родителей его не видел, вот там вообще непонятно, где длина, где ширина. А он, Змеюн, и так себя сдерживает, чуть не постится…
Дверь между тем отворилась, и в дом шагнул высокий светловолосый парень. Его красивое тонкое лицо при виде хозяйки осветилось восторженной улыбкой (Веся, как обычно, смутилась и покраснела). Потом был замечен невозмутимо восседающий за столом Змеюн, и парень заметно скривился.
— Когда бы я не пришёл, вечно у тебя этот торчит…
— Ари, перестань. Давай, садись тоже поешь.
— Нормальный мужчина не позволит себе объедать женщину!
— А я — ненормальный мужчина, — опережая девушку, хмыкнул Змеюн и демонстративно облизнулся. — Я вообще кот.
— Угу, бессовестный котище…
— Ари!
— Давай выйдем на улицу, хочу с тобой поговорить. Без этого.
— Хорошо.
Веся вздохнула и вышла вслед за женихом за дверь. Змеюн тут же тихонько прокрался следом и стал подслушивать.
— …А давай не будем ждать осени, а?
— Ну, мы же договорились. Родственники твои всё равно раньше не соберутся, да и дел летом невпроворот, и ещё…
— А, может, ты просто не хочешь? — грустный, тревожный голос.